Юрий Леляков - Битва во времени

— И даже — других небесных тел, — добавил Герм. — Разве что — через свой астрал или иные миры смогут узнать о них. А так — даже страшно представить эту их самозамкнутость в своём мире. Хотя какие-то биоритмы должны быть и у них. Во всяком случае — понятия дня и ночи…

— Если — не вечный день при синхронном вращении, когда сутки равны году, — ответил Итагаро. — А на обратной стороне — такая же вечная ночь. И только циркуляция атмосферы и общий парниковый эффект не допускают её полного вымораживания. Но уж там-то — разумным, похоже, придётся труднее всего. И пока другие цивилизации не откроют им истинные масштабы Вселенной — они даже не смогут представить её как реальность…

— Но и какой это будет для них шок, — добавила Фиар. — Крушение всей картины Мироздания, сложившейся издревле…

— И мы так думали применительно к нашему миру, — напомнил Ратона. — Высшие цивилизации опасаются шока при попытке открыть что-то всем нам сразу — и ищут способных воспринять. И те уже сами становятся тайнознающими, посвящёнными — которые не могут сказать это всем…

— Да, так нам казалось, — подтвердил Донот. — Хотя что-то явно не так…

— Конечно, не так! — согласился Талир. — Разве эти «традиционные верования» — сами по себе не шок? Тем более — когда их происхождение приписывается высшему разуму? Не лучше ли прямо объяснить нашему человечеству всё как есть?

— И вот, казалось бы — самый естественный порыв. Открыть всем правду… — задумалась Фиар. — Хотя… откуда известно: что иной разум воспримет как зло, а что — как добро? Вдруг те на самом деле — вовсе не из страха выполняют программу, которая, как кажется другим, подавила их волю? А просто… например, у них — как и у общественных членистых Фархелема! — некое распределение ролей разных особей, но это — уже в разумном обществе? Одни — в основном для продолжения рода, другие — строительства городов, третьи — обороны, четвёртые — добывания корма… Но при этом — никто не универсален, не может заменить другого — и сами их организмы устроены в чём-то по-разному! Жить могут — только сообща, единой колонией… И представьте: что будет, если кто-то захочет даровать им свободу в нашем понимании! А ведь ни из чего не следует, что такие существа не могут достичь высот технического интеллекта!..

— Так… у них и звездолёт — представляет собой такую колонию? — переспросил Герм. — И как и в чём они поймут нас? Тем более — вспомни гипотезу, что наши, фархелемские общественные членистые лишь в плотном мире проявляются как отдельные организмы — а их духовная, энергетическая сущность едина у целой колонии! То есть — как бы множество тел какой-то одной души! Правда — и не более, чем гипотеза, к тому же древняя…

— Даже не знаю, что сказать, — с сомнением начал Ратона. — Хотя в фантастике было всякое: разумные жители морских глубин, искусственных орбитальных городов, цивилизации машин, восставших против людей и заселивших безатмосферные планеты, даже — разумные космические облака. Но такое…

— Да, об иных биоритмах рассуждать проще, — согласился Герм. — А тут — уже иные понятия о самой личности. Даже в сравнении с Иорарой… Тем более — где и биоритмы те же, что у нас…

— Вот именно — один раз уже споткнулись, — ответил Лартаяу. — Вместо контакта — полное взаимное отвращение. И опять — будто одни в каких-то своих пределах… То, что узнали — чуть ли не убило саму мечту о контакте. И даже — как будто понятно, почему это скрывали. Хотя не раскрыть тайну — была бы катастрофа… Но видите — как мы не знали, что может нас смутить в ином разуме! Ну, то есть не нас, каймирцев — фархелемцев вообще. К чему мы были не готовы… А сейчас… Слушайте — нам хоть верится, что мы встретим иной разум? И теперь уже — такой, что нас поймёт?

— Верится ли мне? — задумался Джантар. — Даже не знаю… Когда тут и так уже трудно понять, во что верить…

— А поймёт ли… — так же задумчиво ответил Талир. — Но кто-то сам ведёт нас туда. А тут уж вряд ли только с одной стороны будут чётко определённые индивидуумы, а с другой — части единой колонии… Хотя — что ещё возможно? Например — кремниевая органика…

— А выдыхать такому существу пришлось бы двуокись кремния? — напомнит Минакри. — Которая газообразна лишь при температуре планетных недр? Или опять же, аммиачная органика… Ну, вместо воды — аммиак, а вместо азота тогда — что? Фосфор? А вместо фосфора — мышьяк? Или сера? А вместо серы — что? А главное, кислород для них — смертельный яд! Нет, с такой органикой — на нашу планету даже не сядут. Если она вообще возможна… Хотя придумать можно всякое — но до того ли сейчас…

— Давайте ближе к реальности, — ответил Джантар. — Потому что видел я уж точно не мыслящую плесень, и не колонию узкоспециализированных организмов. А это были люди, удивительно похожие на нас… И пусть даже — с планеты у двойной звезды, или с извилистой эклиптикой, но — люди, существа нашего образа мышления, которые познают и представляют мир так же, как мы. И даже если только внешне похожи на нас, а внутренний план строения, ближе к нашим членистым, щупальцевым или рептилиям, а не плацентарным живородящим — у них явно те же пространственно-временные масштабы восприятия мира, то же его ощущение…

— Будто и здесь, на Фархелеме дети и взрослые, лоруанцы и дмугильцы — существа не одного уровня в этом смысле, — возразил Ратона. — И как — с понятием ценности жизни, достоинства личности? И… вот тут, возможно, и есть главный вопрос… Поймут ли они — что нас беспокоит, когда мы хотим отстоять личную свободу, внутренний мир и программу жизни от посягательств? Вдруг у них нет самого понятия свободы и достоинства личности? Или они вообразят, что мы действительно ищем какого-то тупого блаженства, избавления от неприятных воспоминаний, и так далее в этом роде? И вообще давайте подумаем: что мы скажем им — не мифическим, а реальным?

— Ну, так уже заготовили вопросы, — напомнила Фиар. — Кстати, давайте повторим ещё раз. Проверим, хорошо ли сами помним…

— Так помним же… — не вполне уверенно ответил Джантар, припоминая свой вопрос. — Я как раз хотел спросить о целях, которые ставятся перед разумным существом в разных религиозных учениях. И почему всякий раз оказывается — мы что-то не так поняли. Хотя оно и исходит извне, а не от нас самих… — закончив, Джантар остался смутно не удовлетворён тем, что вспомнил… Но почему? Разве не этот вопрос он сформулировал в том разговоре?

— А хотел спросить: считают ли они нас равными себе? — вспомнил Итагаро. — И именно — в личном достоинстве. Да, и ещё — о расхождении религий в вопросах воздаяния…

— А я — о том, есть ли… или были когда-то у них самих — такие каноны… И вообще: принято ли у них канонизировать знание, преследовать отступников, есть ли жёстко установленные моральные догмы, на которые должен оглядываться каждый в любых изменившихся обстоятельствах… — будто и Ратона усомнился в своём вопросе. Хотя тогда — говорил именно это…