СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

На красную вспышку и зуммер он среагировал моментально, но приборы оказались быстрее. Температура активной зоны прыгнула в запретный сектор и автомат вывел на принудительное охлаждение большую часть стержней. Мощность упала до двадцати, зажегся транспарант, информируя о критическом снижении плотности поля. Михаил опять опустил стержни, повышая мощность, но через секунду аварийная автоматика выбила их обратно, и пять минут показались теперь уже вовсе не шуточным сроком. Стержни вниз – плотность пя вверх, гаснет транспарант, но вновь – по ушам зуммер перегрева и бездушная автоматика режет мощность.

Что-то с охлаждением, мелькнула мысль; и еще одна отстраненная: пяти минут не продержаться, даже трех… Мозг лихорадочно считал варианты: попробовать переориентировать исправный? Попробовать запитать по резервной цепи этот? Ключевым здесь было «попробовать». Одна попробовала – троих родила… Время… Цена ошибки… Если упадет АЗ, а ничего из намеченного не получится – за сколько космос высосет атмосферу?.. Быстро, наверное, но можно даже не считать. Когда воздух рванется в прореху, нагрузка на крайние сегменты поля резко возрастет. Так шарик лопается от булавочного прокола. Взрывная декомпрессия вскроет купол, распоров его как ножом. Через секунду-другую поле сомкнется, но будет поздно.

Беспощадная логика не оставляла даже времени на прощание с теми, кого он любил, пусть и на мысленное. Единственный, возможный в данной ситуации, путь требовал немедленного действия. Михаил в очередной раз поднял мощность – чуть-чуть, лишь бы продержалось подольше, а сам, не дожидаясь реакции автоматики, шагнул за угол основания, туда, где на поверхности кожуха чернела щель еще одного люка. И нащупал на поясе ключ, которым раньше пользовался лишь на тренировках.

Реактором не управляют вручную, автоматика быстрее и надежнее человека, но все-таки зачем-то, данью древней традиции, такая возможность предусмотрена конструктивно. Чтобы разблокировать замок пришлось прижать палец к сенсору, ключ повернулся легко, со звонким щелчком. Михаил вытянул утопленные в крышку люка ручки и взялся за них. Следующий шаг был необратимым. Далеко за спиной завыла сирена, значит Лешка добрался до аварийщиков. Мысль о том, что сын теперь в безопасности слегка успокоила. Может и не надо, подумал он, может обой… Над головой гулко хлопнуло. Так мог бы хлопнуть, заполоскав, парус – только размером с футбольное поле. Почти в зените медленно гасла сиреневая клякса. Локальный пробой. Поле не выдержало, исчезло послойно на долю секунды, выпустив несколько десятков кубометров, но успело восстановиться. Больше он не мешкал. Люк с толстым – едва не в полметра – противорадиационным подбоем был тяжеленным даже здесь, а на Земле он и вовсе бы не смог его поднять. В глубине шахты блеснул полированной нержавейкой корпус реактора.

Из сумки – планшет контроля. Разъем в гнезда. Загородиться тонким сенсорным экраном от невидимой смерти, не думать о ней. На экране схема активной зоны развернута в ленту – так удобней. Вот оно! Неравномерное охлаждение. Правая часть котла греется сильнее, а температуру считают средней по больнице. Автоматика не парирует, видимо сдохла… Над головой снова хлопок. «Перейти на полное ручное управление?» «Да» «Введите пароль» «Зоя» «Автоматика отключена»

Теперь реактор был буквально в его руках. АЗ не упадет, даже если начнут плавиться сборки. А чтобы не начали…

Планшет работал – уже хорошо; и дубовая, неубиваемая механическая система регулировки стержней его слушалась – отлично. Он поднял две перегретых группы с края котла, метнулся за угол, чуть увеличил мощность. Черт, как же неудобно – контроль мощности и температуры – в одном месте, управление стержнями – в другом…

Реактор не управляется вручную. Эту работу выполняет специальный робот, а человек контролирует его действия, укрывшись за кожухом, в защитном скафандре. Робот есть – он живет в пристроечке у крыльца пультовой, но – неактивированный, и нет минут, необходимых для его включения. И скафандр тоже есть, но мы уже говорили про норматив. Значит, придется так. Дальше он весь, с головой ушел в балансирование между температурой и мощностью, в контроль стержней, и даже на хлопки над головой – все более частые – уже не отвлекался. Но не мог не думать о прошивающем тело смертельном потоке. Мощность была… большой, но Михаил надеялся продержаться в сознании до аварийщиков. Обязан был продержаться.

После очередного хлопка по темечку ударила тяжелая капля. Вторая, третья – космос забирал тепло атмосферы и по плечам, голове, реактору, почве вокруг часто забарабанили ледяные капли первого марсианского дождя. Планшет не рассчитан на работу под дождем… Да где же аварийка!.. Он налег на открытый люк грудью, закрывая хлипкую электронику. Много лет назад, другие люди так же падали на плюющуюся огнем амбразуру.

Полиэтилен! Кусок пленки в сумке с набором, за углом. Ну как же неудобно! Пытаясь одновременно быть и здесь и там, он растекся по бетонному основанию, вытягиваясь в предельном усилии. И совсем не удивился, когда сумка сама ткнулась ручками ему в ладонь, сначала схватил ее и лишь потом увидел отчаянные Лешкины глаза.

Пленка укутала планшет и Михаил широко шагнул за угол, Он, никогда не давший сыну ни шлепка, ни подзатыльника, занес руку для хлесткой пощечины, заготовил смертельно обидные, непрощаемые слова. Пусть возненавидит – на пять минут, больше не надо, пусть убежит в слезах. Главное – пусть убежит. Нейтронный поток превращал атомы стали и титана в изотопы, порождая в них наведенную радиацию – жесткое гамма-излучение и единственной защитой здесь было расстояние – чем дальше, тем лучше. Он уже замахнулся, но краем глаза увидел критичное повышение средних сборок и шатнулся обратно, выкрикнув совсем не то, что собирался:

— Лешка! Мощность на двадцать пять, нижняя строчка на тачскрине!

— Готово, пап! — моментально отозвался тот.

— Что с лицом? — он вспомнил длинную царапину на щеке.

— С велика полетел. На Земле убился бы нафиг…

— Аварийщики? Не высовывайся, там сиди!

— Бегут, у них поломалось все. Вручную тащат…

— Мать?

— Я сказал – у аварийщиков буду. Они закрылись.

А аварийщикам сказал, что к маме, подумал Михаил. А сам сюда, стервеныш…

Это была последняя четко оформленная мысль. Потом времени для подобной роскоши уже не осталось. Такое бывает со многими – когда по обледенелому серпантину гонишь зимней ночью «черепаху», чтобы доставить бригаду к больному; когда переваливаешь тяжелую машину из «кобры» в разворот Хербста, ловя в прицел ракету, идущую на пассажирский лайнер; когда, обернувшись на слабый детский вскрик, не бежишь, а летишь по трещащему льду к черной полынье – как правило, тоже не бывает времени для мыслей. Вот и сейчас была лишь сумасшедшая эквилибристика, жонглирование перегретыми стержнями, были постоянные хлопки над головой, был за километры слышный рев воздушного завода, всей своей мощью пытавшегося компенсировать потерю атмосферы. Михаил угадывал уже не мозгом – интуицией наиболее опасные сборки и дергал их вверх, меняя местами с чуть менее раскаленными. А когда рук стало не хватать, то не удивился, увидев на раскладке планшета еще две маленькие кисти. Только чуть отодвинул сына плечом, загораживая его собой от самого пекла. Человек, в основном состоит из воды, а вода хорошо поглощает нейтроны.