Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Юноша вздрогнул, перевернулся на живот и оперся руками о камни. Теперь он видел реку, вытекающую из жерла бывшей шахты и тело Даникана, застрявшее в рельсах транспортера. Поодаль, в тени мастерской, как курортники на взморье, небрежно развалились несколько человек. Краешком сознания Ник понял, что эти шахтеры мертвы, и причина их смерти — он.

Раскаяние обожгло его. Так не должно было случиться. Они не могли умереть — после того, как Верховные Суды земных колоний сохранили им жизнь. Почему они должны расплачиваться за то, что восемнадцатилетнего паренька преследуют кошмары?

Куорри беззвучно заплакал, давясь слезами, и еще раз попытался встать. От боли в сломанной ноге он прокусил губу, сделал неверный шаг… и упал навзничь, проваливаясь в темноту…

… или это был не он, а кто-то другой?

Вокруг столпились бурые скалы, о чем-то шептавшиеся с ветром, земля поросла мхом и бледными, склизкими грибами, сосны сыпали хвоей… А он обнимал эту землю, и кровь капля за каплей покидала его тело. Одежда почему-то прилипла к коже, и Ник не сразу сообразил, что исполосован десантным ножом, и не чувствует боль лишь потому, что чувства и эмоции только мешают тем, кто вот-вот нырнет в дивный колодец света. Сердце согревала только сладость мести, уверенность, что ни один каратель не выйдет из ущелья — уж он-то с друзьями проследит за этим! Но отголоски клятвы становились слабее и слабее… и, наконец, исчезли совсем.

Потом появились люди в униформе «Фобоса». Потревожив его покой, они засуетились, забегали. Нику хотелось закричать так, чтобы горы ответили обвалом: «Я мертв! Мертв! Оставьте меня!» Но его переместили под прозрачный колпак реаниматора и долго везли куда-то, изредка впрыскивая под мертвую кожу зеленоватый раствор.

Затем был блеск аппаратуры, колючие электрические разряды и шкала, пляшущая на голубом экране. Был озабоченный голос: «Помощь опоздала. Клетки мозга отмирают. Но генетический материал можно спасти… грех пропадать такому добру!» И были скользящие прикосновения скальпелей, ненавязчивое насвистывание врача, бульканье теплой жидкости… И он растворился в протоплазме, распался на цепочки генов, в тишине и покое пережидая подавление мятежа и, наконец, унесся среди сотен подобных безымянных трофеев метрополии прочь от залитого кровью Этера, чтобы спустя годы, поколения и комбинации генов вновь появиться на свет сотнями орущих младенцев и сотни раз видеть сквозь стеклопластик инкубатора улыбки операторов, ведущих учет новорожденных…

— Чертова медицина! — прошептал Ник. — Проклятое право на жизнь! Почему меня просто не похоронить? Зачем клонировать клетки? Зачем?

Нику казалось, что он помнит годы, проведенные в пробирке в ожидании повторного появления на свет. Инкубаторы Земли работали день и ночь, восполняя военные потери. Тот, кто теперь был Николасом Куорри, шел через перерождения, ожидая своего часа — замороженная личность, уснувшая память, наконец, разбуженная возвращением на Этер…

Используя первоклассный генетический материал — как думали врачи — они своими руками подготовили пришествие убийцы. Убийцы, который будет жить спустя полтора века. Который никогда не отступится от своей жертвы… И никогда не объяснит, что толкнуло его на преступление.

Но ведь он вспомнил прошлое безымянного колониста. Свое собственное прошлое?

У Ника закружилась голова.

— Наверное, я был предан «Фобосу»… А ты, — он улыбнулся Даникану, словно тот внимал ему, — ты был хорошим солдатом и, может, неплохим человеком. Жаль, я уже не узнаю этого наверняка. Военные преступления не должны измеряться законами мирного времени…

С минуты на минуту подоспеют роботы и начнут восстанавливать технику. Позаботятся они и о телах. Погибших попытаются вернуть к жизни. Куорри знал, что если останется здесь, ему окажут квалифицированную помощь. Но он бы не хотел, чтобы через год, два или десять что-то вновь взорвалось в его памяти, и палец лег на спуск. Он не желал мучиться кошмарами. Он не виноват в том, что, умирая, все свои желания и стремления сосредоточил на мщении. Сколько бы «эринний» не выжило, они заслужили спокойную жизнь.

Нет, убийств больше не будет.

— Понял? — Ник в упор посмотрел на неподвижного, но, будь он проклят, внимательно наблюдающего за ним робота. — Накося, выкуси…

Робот повернул гладкую, как яйцо, голову, в сторону транспортера. Исковерканный трак, скрежеща, сдвинулся с места и загрохотал к дробильному цеху. Куорри подумал, что у попавшего туда человеческого тела были все шансы стать воспоминанием.

— Да, то, что надо, — сказал Ник, последним усилием подползая к конвейеру. — Никаких более вспышек памяти!

Робот приблизился, навис над ним и… бережно перенес непослушное тело на транспортер.

Ник зажмурился, на миг усомнившись, что не умер. Не мог в реальной жизни охранник трудовой колонии организовывать побег заключенному, даже если это побег из жизни.

Он открыл глаза, но…

— Молчи, — раздалось в ответ на незаданный вопрос. — Несравненное право — самому выбирать свою смерть.

Из динамиков донесся баюкающий мотив космического вальса.

Безмятежно улыбаясь, Ник затрясся на неровной ленте навстречу многотонному прессу, чтобы навсегда освободиться от своей клятвы.

Часы на запястье Даникана равнодушно отсчитывали время.

Было без четверти два.

ОБ АВТОРЕ:

Молодая крымская писательница-фантаст Ксения Михайловна Гусева родилась 5 мая 1976 года в г. Краснотурьинске Свердловской области, а спустя два года семья переехала в Крым в г. Феодосию. В 2000 году окончила исторический факультет Таврического Национального университета по специализации «Древний мир и средние века». Работала в Феодосийском краеведческом музее; с 2003 года — сотрудник Феодосийского музея денег. С тех пор опубликовала в периодической печати около 10 рассказов.

Участница двух Международных фестивалей «Крымская Альгамбра» 2000–2001 гг. и Крымского Республиканского литературного семинара фантастики «Фанданго» 2003–2004 гг.

Соломенные волосы, торчащие из-под медного шлема. Завораживающий взгляд немигающих, похожих на старинные хрустальные протезы, глаз. Руки, усиленные мускулами из мешочков с песком; ноги, толщиной с хорошую дренажную трубу; заметный, но определенно функциональный в бою живот; огромные ступни, защищенные многокилограммовым слоем металла. Медные и бронзовые кольца, свинцовые пластины, вделанные в кольчугу в уязвимых местах, неровные квадратики железа…