Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Будто бы неведомая пружина вытолкнула из кресла Потапова. Он вытянулся, устремив взгляд вытаращенных глаз на дверь. Селиванов на всякий случай также поднялся, хотя и не видел, что там происходит. Между тем в кабинет вошел Сам. Его лысый шишковатый череп, отражающий световые блики, как хорошо начищенный самовар, покрывала легкая испарина, что свидетельствовало о высшей степени душевного волнения. Обычно он принимал такой вид в минуты, когда хотел заставить трепетать подчиненных. И это ему всегда удавалось, так как тяжелый подбородок и злобный взгляд его маленьких глаз способствовали усилению страха у служащих людей. Меж тем Никифоров потянул мясистым носом.

— Пьянствуете, — констатировало начальство. Безнадежно упавший голос принадлежал не полковнику, а, скорее, раздавленному житейскими заботами хлюпику. — Ну-ка, чего там у тебя.

Потапов потянулся к сейфу и поставил коньяк на стол.

— Плесни-ка, — когда же темно-рубиновая влага заполнила треть стакана, Никифоров недовольно пробурчал: — Ты чего, Ильич, краев не видишь? — Пожевав лимон, он объявил: — Представление не подписали.

Все знали, что последний год Сам ничем всерьез не занимался, после того как внушил себе, что пора возвыситься в чине.

— Из Академии наук людей прислали. От нас требуется обеспечить содействие в разработке «Пятака». А тебя, Селиванов, никто от работы не отстранял, — неожиданно закончил он голосом прежнего Никифорова. — Марш в Златоуст! Бездельники! Дармоеды!

Сказал, успокоился и с чувством исполненного обязательного действа направился к двери. В ту же минуту в кабинет впорхнула Люська. Увидав Никифорова, смутилась и пролепетала:

— Из Златоуста, товарищ полковник, шлют и шлют по «Раките».

Сам насупился, выпятил нижнюю губу, глубоко засунул руки в карманы брюк и принялся раскачиваться на носках. Все кругом стихло, отдавшись созерцанию глубокомысленного начальства. Меж тем начальство, закончив неспешные размышления, изрекло:

— Ракита, ракита. Это что же, ива?

— Гм, — отозвался Потапов, — это позывной моего служебного канала.

— А-а. Ну, что там?

Но Потапов не ответил. Он с изумлением взирал на появление еще одной персоны в кабинете. Люська, глянув на вошедшего, взвизгнула и опрометью бросилась вон. Селиванов пятился к стене, судорожно глотая воздух и выпучив глаза на вошедшего. Видеть себя со стороны ему еще не приходилось, хотя, бывало, и допивался до состояния риз. Никифоров оставался невозмутим. Видимо, не осознавал абсурдности происходящего: на пороге стоял Селиванов. В одной руке он держал бекешу, в другой — рюкзак. Обут он был не по сезону — в овчинные унты. Он прошел к столу, сел на освободившийся стул, изрек:

— Тема закрыта, Ильич!

Пятый месяц томимый скукой Селиванов изнывал в Златоусте. Полковник велел не показываться ему на глаза до полного выяснения всего, что касается объекта «Пятак» — так обозначило руководство неизъяснимые явления в одной из пещер Уральского хребта. Но с памятного августовского дня ничего не происходило. Ученым не удавалось зафиксировать необычное. Так истекли месяцы до наступления января.

Бредя по обледеневшему тротуару, Селиванов со стороны выглядел сильно подгулявшим человеком. Трудно было устоять на порывистом ветру в утренней сини занимающегося дня. Бледный месяц и струящийся фиолетовый свет уличных фонарей освещали ему путь. Покачиваясь, он добрался до гостиницы — места сбора исследовательской группы. У подъезда их поджидал старенький военный вездеход, из-под которого торчали ноги водителя, обутые в валенки — ночная стужа прихватила масло в двигателе. Рядом томились умники из Академии, развлекая себя созерцанием шоферских мучений. Их хмурые лица отражали безнадегу предстоящего — провести в бессмысленности полдня на холоде. А тут из приоткрытой форточки, за которой свершались поварские таинства, доносился кухонный дразнящий чад приготавливаемого обеда, перед которым полагалась рюмочка… Вскоре мотор машины фыркнул и судорожно заурчал, изрыгнув черное облачко выхлопа.

После окончания тряски в холодной кабине вездехода предстояла пешая часовая прогулка в горы. Добравшись до места, Селиванов укрылся от зимнего ненастья в подземном убежище. Расставленные юпитеры вспыхнули, вырвав у мглы огражденный участок. Пройдя за ленточку, он увидал сполохи, а затем и контуры светящейся призмы, но почему-то совсем не удивился этому. Будто бы каждый день все эти полгода он наблюдал здесь эту странную призму. Внутри нее показались неизвестный тип греческого вида и белокурая девушка ослепительной красоты. Ее стройная фигура угадывалась под прямоугольным куском грубой ткани, прихваченным на талии изящным ремешком с серебряной пряжкой. Синие, цвета средиземноморского полуденного неба, глаза печально глядели на Селиванова. В них майор прочел призыв и, не раздумывая, шагнул к призме. Он беспрепятственно прошел сквозь сгустившуюся пелену, что образовывала стенки «стакана», и оказался внутри него. В следующий миг пещера исчезла. Окрестности озарились солнечным светом, и Селиванов зажмурился от неожиданности. Через мгновение перед его взором предстало бушующее море. Волны, вспениваясь, с грохотом обрушивались на скалы, на вершине которых он стоял в своем нелепом зимнем одеянии. Брызги достигали его, и он с удовольствие вдыхал морскую пыльцу. Над головой летали чайки, пронзительно крича.

Немного погодя Селиванов обнаружил, что грека поблизости нет, а девушка в пеплосе медленно удаляется прочь в направлении странного сооружения, возвышающегося несколько поодаль. Он кинулся за девушкой и догнал ее только у самого входа. Зданием оказалась значительных размеров ротонда из белого камня. Меж ее колонн на мраморном полу могли бы разместиться несколько тысяч человек, но сейчас она была пуста. Селиванов почувствовал, что под сенью купола его окутала непроницаемая тишина. Ни грохота волн, ни щебета небесных птах, ни звука собственных шагов не доносилось более до его слуха.

В какой-то момент из-за колонн показался грек с лицом человека, осознавшего, что рожден он был на мучения. И это осознание придавало трагичности его выражению. Казалось, грек смирился с чем-то и теперь с обреченным видом приготовился встретить неизбежность. Он дождался девушку, и они пошли вместе, а за ними плелся майор, вытирая платком пот с висков, струящийся из-под меховой шапки. Наконец они добрались до середины ротонды. В полу зияло прямоугольное отверстие размером с хоккейную площадку, в чернеющую глубь которого уходили каменные ступени. Все трое принялись спускаться в неизвестность.