Кира Калинина - Fabula rasa, или Машина желаний [СИ]

Вернувшись в академию, Сонанта раз позвонила Роррису, и Роррис тоже один раз ей позвонил. Вот и вся любовь. Сонанта чувствовала себя преданной и одновременно предательницей. А отчего так? Может, у Рорриса причина и была, в себе же Сонанта, покопавшись, таковой не обнаружила. Прошло — и всё. Казалось, чувства просто перегорели. Но пробудившийся плотский интерес уцелел, и за оставшийся год Сонанта до некоторой степени наверстала то, что упустила за первые два.

Только сейчас это не имело никакого значения. Сейчас она стояла перед дверью в личную каюту третьего помощника, человека в звании командора, лет на пятнадцать её старше, и не знала, надо ли входить. Вряд ли потом у неё будет выбор — слишком неравные отношения. Ещё сбивало с толку странное, немного пугающее ощущение предопределённости, как будто всё это уже было, будто она уже стояла вот так в сомнении… Она не может пройти мимо, как не может изменить прошлое.

Сонанта пожала плечами — некоторые вещи просто происходят — и тронула панельку распознавателя.

Руана был такой же, как всегда, спокойный и непонятный, в наглухо застёгнутом мундире. Сонанта никогда не видела его другим. Он и спит, наверно, не снимая формы. Это было что-то вроде шутки для личного пользования, но от неё Сонанте стало не весело, а тревожно.

Сонанта тихонько шевельнула глазами — она первый раз была в каюте старшего офицера. Каюта оказалась не слишком большой, но всё равно втрое просторнее, чем её собственная, а формой смахивала на фасолину. Не для красоты — углы мешали полю в защитной прослойке распределяться равномерно, поэтому все помещения высшей степени защиты были округлые. Каюты старших офицеров помещались далеко друг от друга, в наименее уязвимых местах корабля, на тот случай, если кого-то из командиров зашибёт прямым попаданием. Остальные, или на худой конец кто-то один, всё равно выживут и позаботятся о корабле и экипаже. Если ещё будет о ком заботиться. В каютке у Сонанты было целых пять углов… конечно, выгоднее спать в командирской.

Руана косил взглядом в дальний конец комнаты: там на тёмных стеклопластовых дверцах стенного шкафа прыгали блики живого огня. Сонанте пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть, откуда они берутся.

На круглом полированном столике раскорячился высокий подсвечник, подняв пару тонких синих пальцев с огненными коготками, в маленькой вазочке кучерявились красные цветы — и всё это между металлически блестящими приборами, приготовленными на две персоны. Руана, значит, не сомневался, что она придёт. И останется. Сонанту почему-то покоробило.

Она встала у порога. Кашлянула.

— Сэр, вы сказали, что хотите дать мне книгу. Если я не вовремя…

Руана, брызнув глазами на накрытый стол, сказал:

— Я собирался ужинать. Подумал, может, вы захотите присоединиться?

— Я… не знаю. Сэр.

— Не стесняйтесь. Наверняка проголодались после вахты.

Вахта сегодня была с Венатиком и прошла легко, а потом Сонанта успела зайти поесть. Она поглядела на стол, на Руану, отвела глаза и промолчала.

— Понимаю, — сказал Руана. Он улыбался, но глаза были настороженные. — Вы забежали на минутку, только забрать книгу. Ничего страшного.

Руана отвернулся к рабочему столу с терминалом, постоял так пару секунд и снова предстал перед Сонантой — взгляд безмятежный, в руках толстенный том в потрёпанном переплёте.

Сонанта приняла тяжёлую книгу, открыла наугад, изображая интерес, и прочла взятые в кавычки слова: «если ты, будучи тих и скромен, натолкнулся на отпор со стороны женщины, не торопись делать из этого вывод о её неприступности: придёт час — и погонщик мулов своё получит». Сонанта от неожиданности захлопнула книжку, едва удержавшись, чтобы не хихикнуть, хотя на самом деле ей было даже страшновато. Не зря она чувствовала, что всё уже определено.

— Я… вообще-то не очень тороплюсь, — Сонанта подняла глаза на Руану и глядела, пока он не догадался, отобрав книжку, взять её под локоть и отвести к столу.

Заиграла музыка, тихо-тихо, так, что едва можно было расслышать, и Сонанта подумала, что он проделывает такое не в первый раз. Она совсем перестала сомневаться и нервничать и оставила всё, что может случиться дальше, на усмотрение Руаны, решив, что и теперь, и потом это будет уместнее всего.

Ночью Сонанта очнулась, в поту, с сильно бьющимся сердцем и твёрдым знанием, что тогда, на самом деле, этого пробуждения не было. В то утро она проснулась рано, задолго до подъёма, и Руана медленно и настойчиво целовал её несвежим со сна ртом, а потом… Но повторится ли это сейчас, в этом дубле, зависит только от неё. Что, если не ходить никуда, остаться здесь, где ей самое место?

Вряд ли это её спасёт. Возможно, она проживёт предстоящий год так же, как один раз уже прожила, но потом опять будет бой с мерзом, и подобранный чужак в консервной банке, и полёт с ним в никуда, и безумные дебри галлюцинаций, из которых нет выхода. Получался замкнутый круг. Сонанта не обольщалась относительно своей способности изменить будущее. Она встала, не особенно таясь, уверенная, что Руана не проснётся, оделась и вышла в коридор…

«Эрос и Танатос. Любовь и Смерть. Чёрт вас побери!»

…с глянцевито-золотыми стенами. Одну из них подпирал Козлобородый. Сонанта не ожидала найти его так скоро. Козлобородый когда-то успел переодеться — вместо рубища на нём было тёмно-зелёное шёлковое одеяние, ниспадающее на пол красивыми складками. Хотя если время по эту и по ту сторону дверей шло одинаково, у него была возможность не только принарядиться, но и выспаться.

— Ну и что дальше? — прокричала Сонанта. — Чего ты добиваешься?

Козлобородый не обязательно был тут хозяином, даже мыслящим существом, вообще живым. Не исключено, он просто овеществлённая голограмма, но Сонанте надо было к кому-то обращаться.

— Может, попробуем договориться? — спрашивала Сонанта, наступая. — Для чего я вам? Где Атур?

Козлобородый улыбался, теребя свою накидку и не отвечая. Надо было с этим что-то делать. Сонанта подумала и прыгнула, крякнув, с задранной ногой. Может, она и попала бы, куда учили, но тело без мини-блока не слушалось, как раньше. Козлобородый глянул и отошёл в сторонку, удивлённый, но не переставший улыбаться.

Сколько уже раз Сонанта ударялась об этот отвратительный, убийственно твёрдый пол, пора бы и привыкнуть, но сейчас из неё чуть дух не вышибло. Козлобородый что-то сказал, Сонанта не расслышала, дожидаясь, пока кусочки духа, которые всё-таки вылетели, вернутся обратно.

Она не хотела плакать, слёзы посыпались сами. Мазнув рукавом по лицу, Сонанта заговорила, изо всех сил усердствуя, чтобы рыдания не попали в голос:

— Не понимаю только одного: почему вы не хотите ничего объяснить. Куда я здесь от вас денусь? Кому расскажу? Поймите, я скорее смирюсь, если буду знать, зачем вам понадобилась. Даже если вы думаете порубить меня в капусту, так и скажите, мне будет легче, правда. Пожалуйста…