Генри - Приключения Пита Мэнкса

Хиллмен обиделся. Он больше не произнес ни слова, пока мы не остановились перед больницей «Палмвью». Я сразу же опознал ее по фотографии. Обычная постройка санаторного типа, находящаяся в запустении. Трава нуждалась в подстрижке, оконные стекла были грязны. Я прошел за Хиллменом в приемную. Девушка за стойкой отложила какой-то журнал и уставилась на нас.

— Мы бы хотели увидеть доктора Фэбрина, — сказал мой сопровождающий.

Почти сразу же он и появился, пройдя через вращающуюся дверь в сопровождении группы интернов, пациентов и медсестер — крупный, тучный человек с седыми волосами и бульдожьим лицом. Сопровождающие выглядели взволнованными. Хиллмен ринулся к нему.

— Доктор Фэбрин, я привез репортера из «Трибьюн»…

— Да, да, да! — взволнованно замахал руками Фэбрин. — Пойдемте. У нас новый случай…

Он пронесся мимо меня, как циклон, таща в кильватере толпу, и мы с Хиллменом последовали за ними. По лестничному пролету, по коридору, в дверь с каким-то номером на ней… И там он обернулся, воздев большие руки.

Его толстые губы издали шипящий звук.

— Тише! Все остаются здесь! Хиллмен и вы — за мной!

Он распахнул перед нами дверь, и мы вошли в комнату, где в инвалидном кресле у окна сидел бледный, худой мальчик.

— Доктор Фэбрин, — сказал я, — меня зовут Хейли, я — репортер «Трибьюн». Могу я получить порцию этого изобретенного вами средства, от которого вырастают новые ноги?

Фэбрин замигал.

— А? Что? О чем это вы?

— Вы репортер, — спросил пациент в инвалидном кресле. — Вот вам материал для статьи. Когда я приехал сюда, у меня была гемофилия. Но теперь я вылечился. Доктор Фэбрин вылечил меня. Видите? — Он хлопнул себя рукой по колену, которое обнажил, чтобы я мог его осмотреть. На коже появилась небольшая краснота, но почти мгновенно исчезла. — Видели? Если бы я сделал то же самое еще неделю назад, то нога бы раздулась, как воздушный шар.

— Да, да, — счастливо закивал доктор Фэбрин. — Он прав, мистер Хейли.

— Гемофилик? — спросил я. — Но мне кажется, доктор Фэбрин, уже нашли средство от гемофилии. Змеиный яд или какой-то там белок для сгущения крови…

— Я не пользовался ничем подобным. Неужели вы думаете, что какой-то белок вырастил бы калеке новую ногу? Я не обманщик и не искатель славы! — Фэбрин впился в меня взглядом.

Я успокаивающе улыбнулся.

— Хорошо, хорошо, доктор. «Трибьюн» может оценить любую информацию, которую вы согласитесь дать нам.

— Минутку, — Фэбрин мельком осмотрел пациента и погладил его по плечу. — Ты в прекрасной форме, парень. Еще несколько дней, и можешь ехать домой. — Он повел нас обратно в коридор. — Пойдемте ко мне в кабинет.

Но не успели мы дойти до кабинета, как что-то произошло. Это был мой первый реальный опыт невероятного, которое имело место в больнице «Палмвью». Позже я понял значение этого и осознал ужасную опасность, какой подвергся, когда словно электрический ток пробежал у меня по телу, и заставил остановиться. Я повернулся к Фэбрину и был удивлен выражением его лица. На его бульдожьей морде был написан настоящий ужас… который, впрочем, тут же исчез.

— Минутку, — сказал он. — Мне что-то нехорошо…

Он кивнул на дверь и торопливо ушел. Секунду поколебавшись, Хиллмен отправился следом за ним.

Я зажег сигарету и, пожав плечами, вошел в кабинет Фэбрина. На большом столе из красного дерева была куча разбросанных бумаг. Я подошел и от нечего делать глянул на них. Это были истории болезни и какая-то деловая переписка. Я отвернулся, поскольку в кабинет вбежала девушка.

Увидев меня, она резко остановилась. Я взглянул на нее. Наверное, медсестра, и весьма симпатичная, с темно — рыжими волосами, выбивающимися из-под белой шапочки, и круглого личика, почему-то явно испуганного. Ее голубые глаза отчаянно уставились на меня.

— О-о… А где доктор Фэбрин?

Я пожал плечами.

Девушка отчаянно огляделась.

— Мне нужно найти его. Кое-что произошло!

— Я могу вам помочь? — спросил я и, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и направился вместе с ней в холл. Раз в больнице «Палмвью» что-то еще произошло, Боб Хейли должен это увидеть.

Медсестра казалась до смерти перепуганной. Секунду она поколебалась, затем повела меня в палату, где я был лишь несколько минут назад, и где находился «гемофилик».

Я лишь мельком взглянул в палату, затем поспешно закрыл дверь, втащив девушку внутрь. В животе у меня что-то сжалось. Медсестра зажала рукой рот и еще больше побледнела.

Я не винил ее. Инвалидное кресло валялось на боку, и возле него лежала голова. Голова какого-то животного, хотя я и не понял, какого именно. Она была громадной, как кровать, серая, покрытая бородавками и с единственным большим глазом, остекленевшим после смерти. Эта невозможная голова походила на голову жабы, жабы невероятного размера, а из ее слюнявой пасти торчала голова и плечи человека.

Я узнал в нем беднягу — «гемофилика», от выражения лица которого мне стало плохо. Он был мертв, и я надеялся, что умер он быстро. Его грудь, насколько я мог видеть, была сокрушена и искорежена челюстями чудовища.

Медсестра задрожала, она явно была на грани истерик и, и я выставил ее в коридор.

— Подождите здесь, — сказал я. — И, ради Бога, придите в себя. Но мой собственный голос тоже дрожал.

Затем я вернулся в палату. У меня была там работа, нравилось мне это или нет. Я тщательно осмотрел ужасное чудовище, но когда закончил, то знаний у меня не прибавилось. Сперва у меня была сумасшедшая идея, что доктор Фэбрин удалил ограничитель роста у жабы или лягушки, и она выросла до громадных размеров. Как в «Пище Богов» Уэллса. Но это оказалось не так. Это существо не было жабой, оно было чем-то, чего я никогда не видел прежде.

Я сделал одно открытие. Верхняя часть шеи была отрезана от тела, и из обрубка медленно сочилась липкая белесая жидкость. Я видел серые хрящи, нервы и соединительную ткань, не оборванные, а как бы отсеченные острой бритвой. Но все это было совершенно невозможно. С одной стороны, голова такого размера не могла бы пролезть в дверь или в окно. С другой же, тело чудовища должно быть не меньше, чем у динозавра, и его нельзя было спрятать под кроватью. Так что всего этого просто не могло произойти.

Когда я вышел из палаты, медсестра ждала в коридоре. Ей удалось слегка успокоиться, хотя глаза ее были расширены, и в них плескался страх.

— Он ведь мертв? — робко спросила она.

— Да, — сказал я. — Что произошло?

— Я услышала, как кричит мальчик. Когда я вошла, то увидела это… Только он был еще жив, и эта штука тварь жевала его.

Она опять задрожала. Прежде, чем она впала в истерику, я быстро спросил:

— Вы видели только голову? И никакого туловища?