Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том III [СИ]

— Тогда с тобой не было Рыцаря, — терпеливо напомнил Энтис.

— А с Вилом есть Рыцарь, но, тем не менее, вы прячетесь в лесах.

— Мы уходили из леса, когда нашли тебя, — сдержанно возразил Вил. — И я не собирался прятаться.

— Разумеется, — промурлыкала девушка. — Ты такой бесстрашный. А мне вот жить хочется.

— Прятаться никому не надо, — чувствуя приближение новой ссоры, поспешно заверил Энтис. — Тем, у кого на плече рука Ордена, Звезда не опасна.

Вил засвистел. Из травы, густо зеленеющей по обе стороны от тракта, по которому шагали с самого рассвета, тотчас же откликнулись переливчатые голоски полевых птичек зарянок.

— Это — рука Ордена?

Альвин взяла Энтиса за запястье и сложила их ладони вместе:

— Судя по руке, выглядит он неплохо, твой Орден. Ты можешь выкинуть что угодно, а он тебя простит и поддержит?

— Ему нельзя выкидывать что угодно, — сообщил Вил. — У него заповеди.

— А если заповедь нарушить?

Вил вздёрнул брови и выразительно провёл пальцем по горлу. Энтис с упрёком покачал головой:

— Не обращай на него внимания. Он об Ордене ничего толком не знает, а я рассказываю — не верит.

— Ты же не врёшь, — усмехнулась она. — У тебя же заповеди. И всё-таки не верит?

— Из-за Черты нас видят неправильно. Он не считает меня лжецом, но не верит в сердце — просто не понимает. И я ведь его не понимаю иногда.

И тебя тоже. Мне показалось, или ты действительно хотела сделать мне больно?

— Орден — он же моя семья. Мы все братья. Конечно, Орден во всём на моей стороне. А если Рыцарь нарушает заповеди — разве он тогда Рыцарь? Он теряет право зваться так.

— Насовсем?

— До очищения, — медленно произнёс он. — Тот, кто нарушил заповедь, может пройти очищение.

— А может, — негромко обронил Вил, — и не пройти.

— Только если не захочет! У многих не получается неизменно следовать по верному пути, нельзя же запрещать им вернуться! И подсовывать заведомо непреодолимые преграды тоже.

— По-твоему, — прищурилась Альвин, — можно вернуться, куда бы тебя ни занесло?

— Да — если успел оглянуться раньше, чем потеряешь дорогу назад. И не боишься платы.

— А если заплатить тебе нечем?

Лица друга Энт не видел, но странным образом ощущал исходящее от него напряжённое ожидание.

— За свои желания, — с неясным вызовом ответил он, — нам всегда есть чем платить. Но мы не всегда это понимаем. Или — не всегда вовремя. Или не понимаем, наши ли то желания.

— Или, — мягко договорил Вил, — ты просто умираешь, Энт. Или кто-то другой умирает.

— Вот поэтому, — тихо сказал Энтис, — Первая заповедь особенная. И её нарушение навсегда отрывает тебя от Ордена. Тот, кто убил человека, — не Рыцарь. Как и убитый уже никогда не станет живым.

— А если не убить нельзя? Если, например, надо спасать друга?

— Нас затем и учат искусству сражений, Аль. Я сумею спасти, не убивая.

— А если нет?

Почему ты всё время задаёшь вопросы, которые я так часто задавал себе и не находил ответов… вопросы, которые причиняют такую боль?

— В Ордене считают, что верность заповедям важнее верности другу? Важнее даже его жизни?

— В Ордене я ни с кем об этом не говорил. Не знаю, как там кто считает.

И с неожиданной злостью отрезал:

— Для меня друзья важнее. И вообще, если убьёшь или врага — или друга своим бездействием, — то Первую заповедь всё равно нарушишь. Тогда лучше я её нарушу ради друга.

— И что? — Альвин слегка склонила голову, с интересом его разглядывая. — Что с тобой будет?

— Не знаю.

И верно, откуда мне знать, что после Сна Меча будет со мною?

— Но я точно знаю: в Ордене меня не учили предавать друзей ради своей безопасности. Совсем нет.

Он боялся того, о чём она спросит дальше. Боялся злости, которая не ушла, а стала сильней, рвалась наружу. Боялся всего, что мог сказать Вил, если бы хоть иногда был с ним полностью откровенен… Вил запел, перебирая струны, и он с облегчением схватился за флейту. Тут всё просто: нота верна или нет. В мире музыки невозможны мучительные вопросы, на которые нет единственных правильных ответов!

Они весь день шли среди шуршащей под ветром травы, и он вспоминал страшную степь: солнце, жара, безоблачное небо — всё, как тогда. Только их не двое. Значит, воду придётся делить на четверых… Энтис зажмурился и потряс головой: откуда такие странные, неприятные мысли?

— Скоро трактир. — Вил вытер пот со лба. — Энт, плащ твой ещё белый? Надень, пока никто не глазеет.

Он вопросительно поднял брови. Вил искоса поглядел на девушку, занятую игрой с Хетом.

— Денег-то нет, Энт. Горячая вода, хорошая комната, ужин…

— А ты?

— Как всегда, — пожал плечами Вил. — Я и Лили. Погодите полчасика, ладно?

Он вновь покосился на стройную девичью фигурку.

— Идите сразу наверх, пусть вам еду в комнату принесут. И меня не ждите. Всё на двоих. А меня вы знать не знаете. И, Энт… не надо меня спасать, хорошо? Я уж сам.

Энтис вздохнул, но спорить не стал: бесполезно. По губам Вила скользнула виноватая усмешка:

— Я же хочу, как для вас лучше. Вон славное местечко, гляди, груша. Отдохните в теньке.

И ушёл. Мне лучше с тобою — всегда … Энтис послушно побрёл к груше и лёг под нею, чувствуя себя одиноким и совсем измотанным — и тем разговором, что был недавно, и тем, что неминуемо предстоит.

— А при чём тут твой плащ? И деньги?

— Рыцарю на Пути денег не надо. — Он слизнул кровь с треснувшей губы. — Нам и без них всё дадут. Ведь Орден был создан для защиты Тефриана. Мы уходим на Путь, чтобы полюбить мир, который нам предстоит защищать. Но я думаю, теперь не все люди это понимают. Просто привыкли, наверно.

— Бедных трактирщиков, небось, в дрожь бросает от белых плащей! Они из-за вас не разоряются?

Энтис невольно улыбнулся: иногда её вопросы были такими забавными!

— Рыцарь на Пути должен обходиться самой малостью — только чтобы с голоду не умереть и чтобы за нищего не принимали. Нам, в общем-то, и просить нельзя. Брать, что предложат, — и не больше.

— А если ничего не предлагают?

— Идти в другое место. Туда, где хозяевам нетрудно с тобой поделиться.

Девушка тихонько рассмеялась — непонятно, как всегда. Он устало опустил ресницы и задремал.

— Энт… — губ коснулось что-то твёрдое, вкусно пахнущее спелой грушей. Он куснул; по коже потёк липкий сок. Её смех стал звонким, как колокольчик: — На тебя куча пчёл слетится, если не вытрешься.

Он открыл глаза. Даже на это едва хватило сил, а шевелить рукой, нет, не сейчас… Она усмехнулась, стёрла с него сладкие капли и медленно облизнула ладонь. Он не мог отвести взгляд от её лица.

— Пойдём, — она вскочила и тряхнула головой, рассыпая волосы по плечам. — Полчаса прошло.