Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том III [СИ]

Он смотрел на неё снизу вверх. Ему хотелось лежать тут долго-долго… её глаза и сок на её пальцах…

— А я-то не Рыцарь. И денег у меня нет.

— Ты со мною, — коротко ответил он, с сожалением вставая и вынимая из мешка плащ.

— И Вил тоже. Тогда почему он ушёл?

Потому что у него свой путь, и он не хочет подпускать меня слишком близко. Потому что он и я — не единое целое, и ему это нравится. Потому что… я никогда не стану по-настоящему ему нужен…

— Он не любит… ну, он называет: цепляться за белый плащ. Прийти туда одному и петь ему проще.

Его бы этот лепет ничуточки не убедил! Но она молчала и с задумчивым видом гладила Хета.

Когда показалась гостиница — каменное строение в три этажа, с выкрашенными в ярко-голубой цвет стенами и алой черепичной крышей, — Альвин с милой улыбкой предложила:

— Давай поедим там, где куча народу. Так интереснее. И потом, я хочу послушать, как он поёт.

Энтис растерялся. Вил просил, и он прекрасно понимает, почему… но не тащить же её наверх силой!

— Он не хотел, чтобы я слушала. — Изумрудные глаза вонзились в него, как кинжалы. — В чём дело?

Мерцание, ну почему ты всегда замечаешь так много?!

— У него разные песни, — краснея, пробормотал он. — Не все из них подходят для сьерин.

— А вдруг они-то мне и нравятся? Глупости, Рыцарь. Это единственная причина?

— Нет, — он чувствовал себя загнанным в капкан и совершенно несчастным. — Люди… могут обидеть…

— Его?

Она сощурилась. Тонкие пальцы тронули Хетов загривок, пёс фыркнул и умчался, а Энтис (в глубине души отчаянно ему завидуя) распахнул дверь. И пожалел сразу: или тут давно не видели белых плащей, или таких красавиц, как Аль, но все в зале тотчас на них уставились. К счастью, он заметил в углу незанятый стол и пошёл туда, проклиная свой «талант» краснеть в самые неподходящие моменты, а она шествовала рядом — невозмутимая, гордая, ничуть не смущённая пристальными взглядами.

А её занимал только Вил, поющий удивительно красивую любовную песенку. Ей хотелось знать — о чём думает он сейчас, чего ждёт от людей, которые, Энт сказал, «могут обидеть»? Чего он ждёт от неё?

Трактирщик уже крутился у стола, сияя приветливой улыбкой. Энтис тоже улыбнулся — скованно, отметила она. Непохоже, чтобы угодливое обхождение было для него привычным. Интересно…

— Убрать менестреля, милорд?

Она вздрогнула от неожиданности: трактирщик спросил это тем же тоном, каким до того спрашивал, угодно ли им отведать рыбу, ветчину или жареных цыплят. Лицо Энтиса напряглось и застыло.

— Не стоит труда, — сухо произнёс он. — Менестрель мне нисколько не мешает.

Хозяин выглядел удивлённым. И на белый плащ (которому очень пригодилась бы стирка) поглядел недоверчиво. Энтис, похоже, заметил: глаза у него сузились и отнюдь не мирно заблестели.

— Менестрели — это мило, — проворковала Аль, с томным видом прижимаясь к плечу юноши. — У вас есть хорошее вино, я надеюсь?

Трактирщик с готовностью закивал, а она добавила в голос капризно-властную нотку:

— Ну так не стойте здесь, болтая глупости о менестрелях, а принесите его поскорее. Я ужасно хочу пить от этой противной пыли. Да, и вино, конечно, будет охлаждённым?

Хозяин умчался, с удивительным для столь обширной фигуры проворством лавируя меж столов.

— Ты говорила так резко, — с упрёком заметил Энтис. — По-моему, он обиделся.

— По-моему, — насмешливо передразнила она, — он мог запросто выкинуть тебя из трактира. Он очень подозрительно косился на твой плащ, который вы с Вилом почему-то называете белым… по-моему!

В серых глазах вновь блеснули гневные искорки, подмеченные ею раньше.

— Меня не так-то просто выкинуть, Аль.

— Ага. Вот чего Вилу сейчас не хватает — это чтобы ты устроил скандал. Чтобы все о нём позабыли и вытаращились на тебя с твоим плащом, а потом хозяин на нём бы злость сорвал.

Юноша опустил вилку с кусочком мяса, уже поднесённую ко рту.

— Значит… ты всё-таки помнишь о менестрелях?

— Я всё-таки не абсолютная идиотка, Рыцарь. И умею слушать и смотреть. Даже если не помню.

Энтис густо залился краской и с виноватым видом коснулся её руки:

— Прости. Это я веду себя, как дурак. Не нравится мне тут отчего-то…

Но отчего, и сам не понимал: еда была вкусной, вино — сносным, глазеть на них перестали, и Вил пел чудесно — впрочем, бывало ли иначе? И Аль не смотрела на него, как на незнакомца, не вызывающего доверия, не задавала обжигающих вопросов и не улыбалась странной смущающей улыбкой, а слушала Вила — кажется, с удовольствием, и это было приятно: хорошо, когда друзьям нравится то же, что тебе.

А потом началось то, чего он и боялся: совсем не добрые шуточки насчёт менестрелей. Он стиснул зубы и уставился в стол, чтобы не видеть, как Вил притворяется, будто это не оскорбительно, а смешно и ничуть его не задевает. Но не будь белого плаща… не будь Вил столь упрямым и гордым!

— Что угодно сьерине?

Энтис удивлённо поднял голову: почему трактирщик к ним подошёл? Аль его позвала? Зачем?

— Мы, кажется, — её тон и леденил, и жёг одновременно, — просили хорошего вина. И вот это, — она презрительно глянула на початую бутылку, — по-вашему, хорошее?

— Но, сьерина… миледи!

Трактирщик перевёл взгляд с неё на Энтиса, изо всех сил пытающегося сдержать свои чувства по поводу «шуток», и сразу отвёл глаза, предпочитая иметь дело с хорошенькой, хоть и чересчур разборчивой юной сьериной, чем с явно разгневанным Рыцарем.

— Ох, миледи, ошибка вышла, я сам-то не доследил, а слуга у меня новый, неопытный… Я вам, коли изволите, атарского принесу, пятидесятого года. Это я быстренько. Одну бутылку, миледи?

— Ну, если пятидесятого, — снисходительно протянула Альвин, — тогда, я думаю, можно и две. — Носок её сандалии сильно толкнул Энтиса под столом. — Да, милый?

Он кивнул. Чего она хочет, он совершенно не понимал, но не её загадки занимали его сейчас, а Вил, беззащитный, смеющийся под градом грубых унизительных слов…

— И ещё — мне нравится, как поёт этот мальчик. Мой Рыцарь, он ведь поёт красиво?

Энтис склонил голову, всё ещё недоумевая.

— Жаль, люди так шумят. Я хочу, чтобы он пел дальше. Вы, — она подарила несчастному трактирщику сдержанную улыбку, — скажете ему… им всем?.. Я люблю песни под минелу.

Вскоре хозяин, подкрепляя слова выразительными жестами, убеждал в чём-то Вила и окруживших его развеселившихся парней. Парни притихли, опасливо косясь на Рыцаря, Вил вновь запел, уже без помех, а хозяин удовлетворённо вздохнул и ушёл — видимо, за обещанным вином.

Появилось оно со сказочной быстротой. И от прежнего отличалось, как перина от замшелого камня.

— И вкус вин ты помнишь, — не глядя на неё, сказал Энтис. — Похоже, Вил прав: ты леди с Вершины.