Алан Дин Фостер - Колодец

— Создатель снизошел до объяснений и рассказал двуногим о крушенье , — прокомментировали ситуацию в усыпальнице десять миллионов коцитан, незаметно для Мэгги Роббинс пристроившихся на ее левом плече.

— Пойдут ли впрок им эти поученья? — усомнились двадцать миллионов их собратьев на правом плече.

— Конечно нет! — откликнулись сорок миллионов скептиков, облюбовавших для своей фракции место на лодыжках Лоу. — Ведь нам-то не пошли. А эти так вульгарны, так глупы …

— Все в мире относительно, коллеги , — парировал выпад скептиков первый Мыслящий. — Пришельцы примитивны, может быть, но их считать глупцами мы не вправе. Нам не хватило десяти веков, чтоб выход из темницы обнаружить. Чего же вы хотите от двуногих?

— Но разве кто-то мог себе представить тогда, тысячелетие назад, что Вечность приедается так быстро? — заметили в ответ сразу пятьдесят миллионов, посчитавших себя несправедливо обиженными.

— Из обрывков эмоций, которые мне удалось уловить, — продолжал Создатель, — я сделал вывод, что для переступивших барьер «рай» довольно скоро сделался скучнейшим местом. Лишившись физической сущности, индивидуум одновременно лишается всех ощущений, связанных с плотью. Осязание, обоняние, вкус и другие чувства, которых у вас пока нет, — утрачиваются безвозвратно.

— Но как вы можете так уверенно это утверждать? — не удержалась Мэгги.

— А я и сейчас слышу отголоски этих эмоций. Да, здесь, в этой комнате. И все, что я слышу, подтверждает мои слова и не опровергает ни одного моего утверждения. Скажу вам больше: каждый раз, когда я снова оживаю, я чувствую нарастающее разочарование среди обитающих по ту сторону, чувствую, что они дошли до предела и готовы променять все свое бессмертие на краткий миг реальности.

— Почему же тогда им не сделать этого? — Мэгги перевела вопрос Лоу. — Почему бы им не вернуться обратно?

— Мэгги, не говори глупостей, — возмутился астронавт. — Наверняка это невозможно.

— Почему же, — возразил коцитанин. — Вполне возможно. Гипотетически, во всяком случае.

Девушка перевела ответ с особым удовольствием и даже показала Бостону язык в отместку за его менторский тон.

— Ладно, не зазнавайся. — Лоу дружески хлопнул Мэгги по плечу и снова повернулся к Создателю. — Если возврат в эту реальность возможен и, как вы утверждаете, желанен, почему вы в период одного из воскрешений не взяли на себя труд добраться до вашей пресловутой машины и запустить ее в обратном направлении? Если, конечно, она все еще функционирует.

— К сожалению, это невозможно. Мое тело не может существовать за пределами этой камеры. Если я попытаюсь просто сойти с платформы и дойти до двери, мой скелет не выдержит и рассыпется на кусочки. То же самое произойдет и с шейными позвонками. Голова провалится внутрь и застрянет где-нибудь в области диафрагмы, раздавив по пути несколько внутренних органов.

Здесь, на вершине своего саркофага, пока я остаюсь на месте и не пытаюсь сойти, меня постоянно омывает поток излучения. За отсутствием более доступного вашему пониманию термина назову его энергетическим полем. В чем-то природа его сходна со структурой зеленых кристаллов, хотя между ними имеются и существенные отличия. Неужели вы всерьез могли подумать, что за тысячелетнее пребывание в усыпальнице тело способно сохраниться само собой, без регулярных профилактических процедур? Да оно давно бы рассыпалось в прах.

Встревоженный упоминанием об энергетическом поле Лоу попятился назад, но был остановлен резким жестом коцитанина.

— Вам нет нужды избегать близости к саркофагу. Поле действует избирательно и на клеточном уровне. Ваши тела оно затронуть не может. — Лицо Создателя помрачнело. — Прошло столько лет, что оно и на меня уже практически не действует. Теперь отвечу на второй ваш вопрос по поводу «Ока». Я не могу самостоятельно включить машину, не говоря уже о том, чтобы произвести необходимую перенастройку на возвращение. Подозреваю, правда, что об этом позаботились те, которые последними уходили через барьер, но полной уверенности у меня нет.

— Вы действительно считаете, что «Око» до сих пор может находиться в рабочем состоянии? — живо заинтересовался Лоу.

— Уверенности, повторяю, у меня нет. Со дня моей смерти я ни разу не видел машину. Между прочим, добровольной смерти, — в очередной раз повторил коцитанин. — Меня вполне устраивает мое состояние, и я отнюдь не приветствую самодеятельность некоторых существ, считающих своим долгом вывести меня из него. Поверьте, это меня раздражает и утомляет в высшей степени.

— Простите нас, пожалуйста, — смиренно попросила Мэгги. — Но ведь у нас не было другого выбора. Нам нужно во что бы то ни стало найти способ вернуться домой.

— Я понимаю. Ваша бренная плоть довлеет над вами. Так трудно выжить, находясь вдали от родного дома. Теперь вы понимаете, как я был прав? Одна смерть разрешает все проблемы.

— Только не для меня! — решительно возразил Лоу, когда девушка перевела ему последнюю фразу. — Слишком много еще на свете вопросов, на которые я не успел отыскать ответы. Расскажите нам лучше поподробнее об этой вашей машине.

Несмотря на очевидную усталость, коцитанин покорно подчинился и стал рассказывать дальше.

— Подобно большинству механизмов эпохи развитой технологии, «Око» было запрограммировано таким образом, чтобы самостоятельно отключаться при невостребованности и консервироваться. Если не случилось чего-то непредвиденного, вроде стихийного бедствия или иного катаклизма, механизм должен находиться в целости и сохранности. Режим консервации поддерживается автоматически, система саморегуляции рассчитана на вечное существование. Таким образом, у меня есть все основания полагать, что «Око» вновь заработает при реактивации. Вы оба уже имели возможность убедиться, как долговечны коцитанские механизмы, иначе вы не смогли бы сюда попасть.

Лоу кивнул:

— Да, почти все сохранилось и работает. Транспортная система, планетарий и многое, другое.

— Строить мы умели, — подтвердил Создатель. — Жаль только, что так и не смогли придумать стройную теорию развития и существования цивилизации, которая всех удовлетворила бы. Вместо этого мы отбросили все достижения многовековой культуры и устремились за призраком счастья, обуреваемые стремлением добиться всего, пожертвовав, как тогда казалось, сущим пустяком. Какая жалость!

Если «Око» все еще можно запустить и если мои коллеги, последними прошедшие через конвертер, перепрограммировали механизм на возврат, тогда, я уверен, вернуться захотят многие, если не все. За столько лет они пришли к правильному пониманию истинной ценности жизни и смерти и во второй раз вряд ли попадутся на ту же приманку. Кстати, среди моих коллег найдется немало таких, которые без труда помогут вам вернуться домой. Что до меня, то я уже никому и ничем не могу помочь, тем более им. Я и так при жизни сделал слишком много. Теперь я несу за это самое страшное наказание — мне и в смерти нет покоя. Но я рад, если сумел хоть в чем-то помочь вам, мои непрошеные гости. Не потому, что вы мне нравитесь — для меня вы лишь досадная помеха, — потому, что ваш быстрый уход приблизит желанный отход ко сну и покою для этого несчастного тела.