Владимир Забудский - Путь к звёздам

— Простите, если я неверно выразился, мэм.

— Не беспокойтесь, ребята. Со мной проблем не будет.

— Я смотрю, Дипвелл уже ознакомил вас с вашим личным оружием.

— Да.

— Наверняка он уже сказал это вам, но повторю ещё раз. Оно необходимо вам лишь на самый крайний случай. Скорее всего вам не придётся не только применять его, но даже доставать из кобуры. Если мы встретимся с противником, то взаимодействовать с ним будут исключительно наши бойцы. Вашим делом будет залечь в надёжном укрытии и дождаться, пока всё закончится.

— Так и собираюсь сделать.

— Даже в том крайне маловероятном случае, если вы останетесь без нашей защиты и непосредственно столкнётесь с противником лицом к лицу — я настоятельно рекомендую вам не оказывать сопротивление, а сдаться и ожидать освобождения дипломатическим способом.

— Боюсь, мне пришлось бы ожидать его до глубокой старости.

— Уверен, до этого не дойдёт.

Их внимание отвлёк громкий рёв двигателя. Обернувшись, они увидели, как в десантный отсек самолёта заезжает многоцелевой вездеход «Райно». Восемь колёс метрового диаметра, массивный бронированный корпус и башенка смотрелись очень внушительно, даже если не знать, что эта махина умеет ещё и летать, плавать и погружаться глубоко под воду.

— Ого! — присвистнула Саша.

Она сразу подметила, что смотровая башенка, модульная конструкция которой позволяла оборудовать её разными объектами исследовательского, инженерного или боевого назначения, была оснащена сейчас скорострельным артиллерийским орудием, спаренным с многоствольным пулемётом.

— Нам действительно нужна там такая огневая мощь, парни?

— Очень надеюсь, что не понадобится, мэм. Как и многое другое, что мы берём с собой, — ответил Коэн, провожая взглядом скрывшийся в десантном отсеке вездеход, который группа юрких роботов обслуживания сразу же принялась надёжно закреплять. — У вас есть ещё вопросы, которые вы бы хотели обсудить, мэм, перед тем, как мы поднимемся на борт?

— Обсудим всё на борту, — покачала головой Саша. — Ожидание — в сто раз хуже самого дела.

— Говорите как заправский вояка, доктор Тёрнер, — усмехнулся Коэн.

«А она ему понравилась!» — отметил Дипвелл.

— Что ж, хорошо. В таком случае — на борт! — скомандовал лидер группы.

Нагорье Тибести, Чад, Центральная Африка.

16 ноября 2125 года. Около 17:30 по местному времени (16:30 по Гринвичу)

В пещерах было жарко, душно и темно. Проходы были такими узкими, что люди то и дело касались их плечами. Из трещин между камнями прямо им на головы временами сыпался песок. В такие моменты они тревожно замирали, надеясь, что тоненькая струйка песка иссякнет, а не будет усиливаться до тех пор, пока не похоронит их живьём.

Ни один человек в здравом уме, за исключением разве что хорошо подготовленных спелеологов, не полез бы сюда по своей воле. Но у Сая и уцелевших членов его группы не было выбора. Это мрачное место было единственным шансом хотя бы оттянуть их гибель или пленение.

— Чёрт бы побрал всё это! — разъярённым и в то же время жалобным тоном причитала за его спиной Эмили Роулингз, одна из двух оставшихся с ним членов отряда.

Кромешную тьму слегка рассеивал лишь луч подствольного фонаря, установленного на винтовке Эмили. Сай, идущий первым, фонарём не пользовался. Все дети, которых выращивал институт «Женьли» для нужд китайского спецназа, обладали продвинутой нейрооптикой, позволяющей им видеть в темноте лучше любой кошки.

Обернись он через плечо, он мог без труда рассмотреть юное веснушчатое лицо Эмили, вспотевшее и покрасневшее от духоты, и её нервный взгляд, буравящий его из-под рыжих, как и волосы, бровей. Невысокая и худенькая, пусть и в неплохой физической форме, она выглядела чужеродно в нынешнем облачении: пыльных берцах, штанах пустынной камуфляжной расцветки, разгрузочном жилете со множеством карманов поверх майки, в бронированной каске, с рюкзаком за плечами и штурмовой винтовкой с коллиматорным прицелом в руках.

Роулингз продолжила причитать:

— Долго ещё мы собираемся переться вглубь этой дыры?! Пока нас не завалит песком с головой?! Мы же даже не знаем, куда идём! У нас вообще есть хотя бы какой-то план?!

«Не стоило брать её с собой» — отметил про себя Сай. Эми было всего 22. Она родилась естественным путём в непримечательной семье среднего достатка, живущей на окраинах Дублина. В ряды ирландской ячейки «The Same» она угодила в нежном подростковом возрасте, когда бунтарская душа рвётся протестовать и бороться против чего угодно: будь то загрязнение окружающей среды, страдания бездомных животных, угнетение клонов или дурацкие правила, установленные учителями и родителями.

Таких, как она, называли «сочувствующими». Консервативное крыло «The Same» считало, что «сочувствующих» не стоит принимать в ряды организации, если только они не являются членами семей клонов. Ведь для них эта борьба никогда не будет по-настоящему своей. «Лучше собрать сто человек, которые понимают, за что борются, чем десять тысяч, которые разбегутся, как только припечёт, или разойдутся от скуки» — всегда говорили суровые ортодоксы, каждый из которых сполна испытал нелёгкую судьбу клонов на собственной шкуре.

Консерваторы стояли у истоков этой борьбы. Но ныне они были в меньшинстве. Новое руководство организации стремилось как можно шире распространить идею о гражданских правах клонов, при этом сохраняя легитимность в глазах широкой общественности, доступ к респектабельным информационным каналам, право брать слово на престижных публичных мероприятиях. В состав организации, не исключая и руководящие посты, охотно принимали «сочувствующих», а на радикальные действия, способные навредить репутации «The Same», был наложен строгий запрет. Собственно, последнее и стало точкой, после которой пути Сая и его бывших товарищей окончательно разошлись.

Консерваторы во многом были правы. Большая часть «сочувствующих» оставались активными членами организации недолго, либо ограничивались лишь небольшим вкладом в её деятельность. Эми, однако, была среди редких исключений. Она очень хорошо проявила себя на целом ряде несанкционированных властями акций протеста, не испугавшись ни умиротворяющих газов и излучателей, ни водомётов и светошумовых гранат, ни ночёвки в кутузке с последующими разбирательствами, штрафами и исправительными работами. Нонконформистка и мятежница по характеру, она закономерно попала в число тех, кто начал роптать из-за слишком нерешительной политики руководства, и выразила готовность к более радикальным действиям. Сай взял её в свою группу из-за сильного кадрового голода. Теперь он сомневался, что это была хорошая идея.