Тим Леббон - Поколения [litres]

Корабль уже не был мертвым. Сайлас проснулся, а вместе с ним проснулся и «Сунь-цзы».

Мэл невольно подумал о том, что ни одно из этих событий не должно было произойти.

Мы просыпаемся оттого, что кто-то нажал кнопку звонка на домофоне. Это необычно. Нас разбудили раньше, чем всегда; мы сидим и смотрим по сторонам – сбитые с толку, заторможенные, невыспавшиеся. Размеры нашей комнаты кажутся слегка измененными, цвета и формы – несинхронизированными с реальностью. Мы чувствуем, как сон уходит прочь и его место занимает действительность. Мы откидываем одеяло и встаем на холодном полу.

Звонок звенит снова. Одна из нас кричит в ответ и подходит к двери. Тот, кто нажимает кнопку, никогда не войдет без нашего разрешения, и мы всегда аккуратно закрываем дверь и запираем ее на три замка изнутри. Почувствовать нервное напряжение в безличном электронном звуке невозможно, однако оно там есть, словно этот звук – испуганный выдох или бессмысленный треск невысказанных, нежеланных слов.

Мы открываем дверь. На пороге стоит мичман – человечек в форме Альянса. Когда дверь открывается, он делает шаг назад, хотя уже много раз видел и обслуживал нас. Его зовут Стеннард.

Мы не любим, когда нас будят раньше обычного. Это нарушает ритм, а ритм управляет нашей жизнью. Мы просыпаемся, мы едим, мы ждем, мы спим, и так продолжается уже много лет. Иногда нам дают задания, которые нарушают нашу повседневную жизнь, и тогда какое-то время мы дышим другим воздухом или находимся в каком-то новом месте. Но мы устроены так, что скука нас не беспокоит. Мы существуем для того, чтобы находиться здесь и быть готовыми к тому, что произойдет немыслимое.

Ожидание порой утомляет, однако альтернатива ему гораздо хуже.

Стеннард выглядит более нервным, чем следовало бы, думаем мы, и когда он переводит взгляд от наших рук в синих перчатках к нашим лицам, мы видим, что его пугает не только наше присутствие. Стеннард пришел с тревожной вестью.

– Он восстал? – спрашиваем мы. Это первая мысль, которая приходит к нам в голову. Она всегда первая.

– Нет, – отвечает Стеннард, нахмурившись. – По крайней мере, мы так не думаем.

– «Не думаем»? Думаем здесь мы, а ты и тебе подобные – работаете. Зачем ты разбудил нас?

– Корабль включился и отправил сигнал. В системе безопасности возникла брешь, но это не значит…

– Из всех возможных вариантов наиболее вероятен тот, который связан с ним, – отвечаем мы. Мы делаем глубокий вдох, наш первый вдох с тех пор, как мы узнали о том, что – возможно – произошло нечто ужасное. – Разве мы не говорили тебе об этом?

– Нет… нет, не говорили.

Стеннард потеет. Худой и невысокий, он тем не менее довольно крепок и силен, но перед нами ведет себя как ребенок.

– Мы и не должны об этом говорить. В корабле находится он. Если что-то произошло с кораблем, то из-за него. Все остальные варианты не имеют смысла.

– Нет никаких признаков…

– Ты правильно поступил, разбудив нас. Нам придется открыть нашу лабораторию. Можешь отвезти нас туда. Подожди, пока мы переоденемся.

Мичман ждет у открытой двери. Он отводит глаза, но мы видим, как он пару раз бросает на нас взгляд, чтобы было о чем рассказать товарищам, или родным, или даже внукам, если он доживет до их рождения. Мы похожи, но все же отличаемся друг от друга – как манерой мыслить, так и внешним видом. Одна из нас повыше, у нее рыжеватые волосы, у другой сильные конечности и зеленые глаза. Он стоит, опустив голову, но иногда поднимает взгляд и видит нас обеих. Мы не против.

«Возможно, он проснулся», – думаем мы, и у нас начинается нервная дрожь. Это странное переживание, и его сложно распознать. Мы не участвовали в его создании, потому что появились позже, чем он, однако нам было поручено взять его под стражу. Он обладает слишком большой ценностью, чтобы его уничтожить, но слишком опасен, чтобы держать его под рукой. Старый корабль прошлых поколений – идеальное место, чтобы спрятать его вдали от Ядра, используя древние системы анабиоза, которые значительно превосходят наши. Мы сделали так, чтобы корабль выглядел брошенным. Мы надеялись, что там он будет в безопасности.

Первый в своем роде, и его никто не превзошел. Но с глаз долой – не значит из сердца вон, и Академия потратила годы, пытаясь создать того, кто похож на него, однако успеха пока что не добилась.

Мысль о том, что мы снова его увидим, возбуждает нас, но в основном мы ощущаем страх. Мы всегда были готовы к этому моменту, и теперь он настал. Мы должны позаботиться о том, чтобы Сайлас вернулся обратно.

Одевшись, мы достаем из-под наших коек два тяжелых стальных чемодана. Обычно мы берем по чемодану и сами добираемся до лаборатории, но сегодня утром все иначе.

– Входи, – говорим мы.

Стеннард заходит в комнату, и мы вручаем ему чемодан.

– Но… – начинает он.

– Второй понесем мы. Иди вперед.

Пока Стеннард ведет нас по коридорам и лестницам к машинному отделению «разрушителя», мы заполняем время, следя за тем, чтобы все происходило так, как задумано.

Да, мы ищем странные сигналы.

Никаких признаков того, что к планете подходили другие корабли, не обнаружено.

Да, мы активируем сканеры в кольцах, чтобы искать движущиеся объекты.

– Мы приближаемся к кораблю?

– Конечно.

– Все оружейные системы включены и функционируют?

– Да.

– Хорошо.

– Думаете, они нам понадобятся? – спрашивает Стеннард.

Мы не отвечаем. Не потому, что не знаем, а потому, что знаем.

Мы добираемся до нашей лаборатории, и Стеннард ждет, пока мы откроем дверь. Мы приходим сюда каждый день, но сегодня все кажется иным. У воздуха более старый и затхлый запах, а лампы словно более тусклые.

Внешних признаков страха мы не проявляем – это было бы непрофессионально и непродуктивно.

Стеннард входит вслед за нами в лабораторию и ставит чемодан на один из больших столов. В лаборатории светло и чисто, поверхности голые, полированные, шкафы заперты на замки, оснащенные биомеханической системой защиты. На двух стенах висят экраны, которые ничего не показывают, а рядом с белыми досками висят комплекты цветных маркеров, которыми ни разу не пользовались.

Все, что нам нужно, лежит в двух чемоданах.

Мы встаем у стола и кладем наши руки в синих перчатках на блестящие поверхности чемоданов. Мы замечаем, что Стеннард все еще находится в лаборатории. Он отступил к двери, но все еще наблюдает за нами; его глаза раскрыты больше, чем обычно, поза чуть более уверенная. Он уже был здесь, но никогда не носил наши чемоданы и никогда не находился так близко к нам.

Возможно, он думает, что становится кем-то вроде нашего друга.

– Можешь идти, – говорим мы.