Николь Валентайн - Теория относительности с точки зрения путешественника во времени [litres]

Ревущий свет обрушился на Финна, и он крепко-крепко обнял сестру. Он чувствовал, что она обмякла и перестала сопротивляться, но всем своим существом надеялся, что девочка ещё жива. Внезапно дно карьера озарилось слепящим белым светом, а затем окружающий мир исчез.

Началась бешеная тряска. Финн сосредоточился и стал искать в подсознании путеводную нить, якорь, за который он смог бы уцепиться. Что бы ни случилось, он ни за что не отпустит Фейт.

Сестра находилась рядом с ним. Он больше не видел её, не чувствовал тяжести её тела, но ощущал её близость – едва уловимую, но явственную. Она была жива.

«Как ты?» – хотелось спросить Финну, но он помнил, что разговаривать здесь невозможно. Тогда он подумал: «Ты цела, Фейт?»

Она ничего не ответила, но мальчик чувствовал её безвольное послушание, смешанное с невыносимым страхом.

«Ищи мамочку, Фейт. Подумай о мамочке». Это слово звучало для него странно, но он знал, что сестрёнка именно так называет их мать.

И всё получилось – Финн сразу почувствовал, как мысль о мамочке успокоила ребёнка.

Путешествие прошло намного легче, чем два предыдущих. Тихое, спокойное, почти гипнотическое. Нетрудно догадаться, почему. Всё из-за Фейт. Вероятно, она управляла переходом. Ну конечно! Она не нуждалась ни в ключе, ни в дереве. Она могла путешествовать и увлекала брата за собой.

Следуя за Фейт, он направил свой разум вдоль временной линии, и вскоре близнецы поплыли вместе, высматривая светящийся пульсирующий узел, который им требовался. Теперь даже ускоренный темп путешествия стал более плавным и менее дёрганым, чем в прошлый раз. Мальчик почти физически ощущал, что у них в запасе есть достаточно времени, чтобы заранее почувствовать приближение каждого узла. И грохот белого света уже не был таким оглушительным. Вообще всё оказалось не особо мучительным. В голову Финна даже закралась мысль, что это не первое перемещение сестры.

«У тебя отлично получается, Фейт! Ищи мамочку. Она ждёт нас».

Она не ответила. Финн потянулся к ней сквозь слепящую белизну, но почувствовал только страх и смятение. Нет, видимо, это первое путешествие сестры. Значит, ему придётся помочь ей найти нужный узел.

Вдруг Финн почувствовал, как по нити пробежала дрожь. Сначала слабая и едва уловимая, как колыхание паутины, задетой упавшим листом. Но с каждым мгновением дрожь становилась всё отчётливее. Мальчик ощутил, что они приближаются к нужному узлу, ещё до того момента, как увидел его.

Наконец-то!

«Уже скоро, Фейт! Вот место, куда мы с тобой должны попасть».

Но сестра начала всеми силами замедлять спуск. Финн почувствовал, как она тянется прочь – прочь от узла и от него. «Нет, Фейт! Нам надо попасть именно туда, где нас ждёт мамочка». Он пытался направить её к узлу, но девочка в панике рвалась в сторону.

«Фейт, послушай! Это же я, твой брат. Твой Финн, только взрослый, и я говорю тебе, что всё будет хорошо. Мамочка там. Я веду тебя к ней».

Она начала успокаиваться. Тяга прочь ослабела.

«Сейчас мамочка обнимет тебя и скажет, что ты в полном порядке, она будет с тобой…»

Злая эгоистичная мысль явилась совершенно неожиданно. Она пришла на какую-то долю секунды. Вспышка раздражения, мгновенная досада – не больше. Мама достанется его сестре! После всего, что она сделала или сделает, Фейт получит маму, а он по-прежнему останется один. Это была мимолётная обида, но среди нитей времени любое чувство усиливалось многократно. Досада Финна разлетелась в разные стороны, срезонировала, и он почувствовал, как она обрушилась на малышку.

Финн понял, что Фейт снова охватили смятение и паника. В безвременном пространстве он чувствовал все её эмоции столь же ясно, как и она ощущала его.

Фейт его испугалась.

Но она же была маленькой девочкой! Финн знал это, но всё равно поддался злой обиде. В то ужасное мгновение он подумал о сестре как о Фейт, которая вырастет и, возможно, захочет его убить. Он старался не размышлять о её будущем, но – вот беда! – чем сильнее ты пытаешься запретить себе думать о чём-либо, тем настойчивее эти мысли лезут тебе в голову.

Страх Фейт сделался почти осязаемым. Он запульсировал вокруг Финна, и тот сразу запаниковал. Сестра ускользала от него. Её уже не было рядом. Она выпустила нить и исчезала, таяла в ослепительном свете. Финн отчаянно потянулся за ней через пространство, в котором ему просто нечем было её поймать и удержать. Он уже знал, как страшно ему будет, когда он начнёт метаться и барахтаться на этом уровне бытия. Ты словно находишься в середине гладкого блюдца, которое постоянно накреняется влево и вправо, так что невозможно ухватиться ни за один край.

«Фейт! Постой, вернись! Прости меня! Прости!» – мысленно взмолился он.

Ответа не было. Финн попытался снова притянуть сестру к себе, но она уносилась всё дальше и дальше. Прочь от него и от узла, который был им нужен. А ведь там была мама.

«Фейт! Пожалуйста, слышишь? Прости меня. Прошу тебя, вернись. Позволь мне отвести тебя к мамочке!»

Но Фейт продолжала удаляться, и Финну ничего не оставалось, кроме как отпустить нить и последовать за сестрой, оставив узел, в котором находилась их мама, далеко позади.

Фейт всхлипывала где-то рядом. Финн ощутил свои руки. Он крепко-крепко прижимал малышку к груди, и девочка уже не вырывалась.

– Всё хорошо, Фейт, – солгал он и сел.

Финн почувствовал, что маленькие пальчики сестры окоченели от холода. Он забрал её из жаркого летнего дня, где она едва не утонула, и перенёс прямиком в зимнюю стужу. Они оба вымокли насквозь. Мальчик не представлял, где они очутились. Пахло снегом, морозный воздух обжигал лёгкие. Неужели им настолько повезло? Может, Фейт всё-таки привела их на вершину горы, где находилась мама?

– Привет, Финн.

Яркий луч света ослепил его в кромешной темноте.

– Отпусти её, – приказал женский голос по другую сторону света.

Мальчик прикрыл глаза тыльной стороной ладони.

– Мама?

Раздался язвительный смех.

– Нет ничего удивительного в том, что наши голоса могут показаться похожими. Но ты не угадал. Попробуй ещё раз.

Луч фонаря сместился, опустившись к земле. Через какое-то время Финн увидел силуэт молодой девушки. Она выходила из-за деревьев и обнимала за шею другую женщину.

Мама!

Когда глаза окончательно привыкли к яркому свету, Финн встал и различил в руках у девушки что-то блестящее и серебристое, прижатое к горлу его матери.

– Спасибо, что сделал за меня всю тяжёлую работу, братишка.

Фейт. Перед ним – выросшая Фейт. На ней было длинное серое пальто, застёгнутое до подбородка. Щёки у неё раскраснелись от холода, а глаза и волосы были точно такого же оттенка, который Финн каждое утро видел в зеркале. Она казалась юной версией матери, но в то же время определённо была его сестрой-близнецом.