Николь Валентайн - Теория относительности с точки зрения путешественника во времени [litres]

Мужчины многозначительно переглянулись.

– Сейчас я её стабилизирую, но нам придётся перенести её приблизительно на сто футов к югу отсюда, где есть большая поляна, которая более удобная для вертолёта, так что мне понадобится ваша помощь. Потом девочку доставят в Дартмут, а вы вдвоём спуститесь с горы и встретитесь с нашей наземной командой, которая уже движется вам навстречу.

– Постойте! Значит, я не смогу полететь с ней?

Финн думал, что всё время будет рядом с Габи.

– Нет. Вертолёт может принять только раненого и команду, – объяснил спасатель и протянул доктору небольшой приборчик: – Это радиомаячок, по нему вас найдёт наземная команда.

Через несколько минут Габи была упакована в подобие огромного оранжевого мешка для перевозки трупов. «Нет! – одёрнул себя Финн. – Он похож на обычный спальник. И ни на что другое».

Финн, док и спасатель понесли Габи по тропе. Медленно и очень осторожно они возвращались обратно тем же маршрутом, который был знаком мальчику. Казалось, что восхождение на пик случилось много дней тому назад. Финн слышал, как вертолёт стрекочет над ними. Наконец, они добрались до поляны.

Когда вертолёт начал снижаться, спасатель велел Финну и доктору присесть и спрятаться за кустами. Земля и лесной сор полетели во все стороны от ветра, поднятого винтами.

Финн зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел, что мужчина уже держал в руках огромный крюк троса и пристёгивал к нему себя и Габи. Спасатель устроился сбоку от неё на небольшой площадке, напоминающей качели, и вскоре их обоих подняли в воздух.

А потом Габи исчезла в кабине вертолёта.

Спуск с горы в компании дока был молчаливым и мучительным. В каком-то смысле он оказался даже труднее, чем подъём. При каждом шаге и вдохе у Финна кололо в боку, мальчик постоянно следил за тем, чтобы не споткнуться на крутой тропе. Он был до предела измучен и трясся: шок давал о себе знать.

Габи упала. Мама осталась в горах. Финну мерещилось, что это происходит снова и снова. Тело отказывалось верить в то, что уже случилось. Сердце бешено колотилось, разум требовал вмешаться в события, которые стали прошлым. Или нет? Вероятно, существует только настоящее, и всё всегда происходит здесь и сейчас? Может, Путешественники во времени постоянно живут с подобным ощущением?

Или это совсем не так?

Теперь к боли в рёбрах прибавилась мигрень. Финн попытался перестать думать. Он сосредоточился на боли. Стал анализировать её. Проводить инвентаризацию. Разбираться, где конкретно она обитает.

– Финн, как ты?

Он лишь что-то промычал. Даже если бы он пожелал разговаривать с доктором (а этого Финн совершенно не хотел), он бы не смог ничего ответить. Физическое недомогание не позволяло: он мог лишь дышать короткими быстрыми вдохами-выдохами. Общаться было просто невозможно.

Они услышали спасателей раньше, чем увидели. Команда окликнула их снизу, а радиомаячок громко зачирикал, как послушный цифровой пёс.

– Мы тут, наверху! – крикнул док.

Финн сначала обрадовался, а потом понял, что для него ничего не изменится. Пусть спасатели сейчас будут здесь, но ему, усталому и травмированному, надо самостоятельно спуститься с горы. Мальчику хотелось свернуться калачиком на мху и уснуть. Прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз спал как следует. У него кружилась голова при попытке подсчитать, сколько дней он прожил за эти бесконечные сутки.

Первый вопрос, который Финн задал спасателям, был о Габи. Ему ответила парамедик, женщина с добрым румяным лицом:

– На данный момент мы знаем только то, что её благополучно доставили в больницу, где ей окажут всю необходимую помощь. Ну а мы сосредоточимся на том, чтобы поскорее доставить тебя вниз. Ты будешь в безопасности и сможешь подождать, когда твоя подруга поправится. Договорились?

Она оглядела Финна скептическим взглядом, предложила ему воды и попросила сесть. Он с радостью повиновался. Парамедик укрыла его пледом, спросила, где у него болит. Мальчик старался внятно отвечать, но разум его уже засыпал. Слова связывались друг с другом совершенно не так, как хотелось. Кто-то из спасателей протянул ему ярко-оранжевую парку, и он без возражений взял её. Похоже, за всё то время, что они провели на этом привале, ему задавали ещё какие-то вопросы, но смысл их был почти потерян.

– Я очень устал, – выдавил он.

Остаток пути прошёл как в тумане. Финну регулярно предлагали воду, два человека всю дорогу поддерживали его. Внезапно грудь сдавило, и мальчик не сразу понял, что ему наложили повязку. Он этого совсем не помнил.

Наступили сумерки, похолодало. Финн был благодарен спасателям за оранжевую парку. Он согрелся, но его ещё сильнее клонило в сон. У каждого члена команды были фонари на касках и светоотражающие полосы на куртках. Охотничью сторожку они миновали уже в темноте. Финну хотелось, чтобы спасатели посветили на дверь. Он бы проверил, на месте ли череп. У мальчика появилось какое-то жуткое ощущение, что Фейт оставила ту черепушку для него. В знак предостережения, которого он пока не понимал.

Когда тропинка сделалась чуть шире, Финн увидел россыпь ярких точек внизу. Это горели фонари. У подножия пика царила невероятная суматоха. Все косточки мальчика вопили от боли. Даже дёсны ныли от бесконечного зубодробительного соприкосновения ступней с круто уходящей вниз тропой.

Поисково-спасательный отряд передал Финна медикам из «Скорой помощи», которые подвезли к мальчику каталку. Как только Финн рухнул на неё, каждая мышца в измученном теле сказала ему спасибо.

Какой-то человек с криком расталкивал толпу, пробираясь к нему. Финн затуманенным взором посмотрел на него, ожидая, когда смутный силуэт примет узнаваемые черты.

– Отец?

– Да, сынок. Я рядом с тобой.

Когда каталку завезли в машину, тело Финна вступило в мучительную борьбу с рассудком. Его трясли и тормошили, но тело хотело только одного – отключиться. А разум упрямо противился дремоте. Ему нужно задать отцу столько вопросов… вспомнить бы только о чём.

Папа не отходил от Финна и крепко держал его за руку.

– Всё хорошо, сынок, ты справился. Ты справился, – повторял он с гордостью.

Но он ничего не знал! Мама затеряна во времени, Фейт осталась злой, а Габи серьёзно пострадала… Финн должен объяснить отцу, что он потерпел неудачу.

– Отец, послушай… Ничего не получилось. Я всё испортил.

– Ты всё сделал великолепно.

Папа слегка потрепал его по плечу и быстро взглянул на медиков. Финн догадался, что должен помолчать. Его рассказ подождёт: надо, чтобы они остались одни. Что ж, оно и к лучшему. Мальчик не торопился увидеть выражение, которое появится на лице отца, когда тот узнает ужасную правду.