Николь Валентайн - Теория относительности с точки зрения путешественника во времени [litres]

Внезапно всё сдвинулось с мёртвой точки. Финн пошатнулся и ухватился за Габи, чтобы не упасть. Ему показалось, что земля мягко просела под ногами. У него закружилась голова.

Глаза Габи широко распахнулись от удивления. Она уставилась вниз:

– Э-ээ… Финн?

Белый дорсетский камень начал, как цемент, прогибаться и менять форму под весом мальчика. Подошвы оставили в мраморе углубления, на появление которых должны были уйти долгие годы. Финн сделал ещё два шажка и оглянулся. Неглубокие выемки моментально затянулись и выровнялись. Можно было подумать, что они сделаны в пене, а не в камне. Финн остановился, наклонился и осмотрел мрамор, провёл подушечками пальцев по холодной гладкой поверхности.

Как только его пальцы коснулись камня, он испытал мгновенное ощущение, словно мир вдруг попал в фокус.

Реальность обрела резкость. Стала очень ясной. Как будто кто-то наконец правильно подобрал линзы. Картинка перестала расплываться по краям.

Финн посмотрел на Габи. Её губы дрогнули.

– Как ты…

Он не знал, что ответить. Такое просто нельзя выразить словами. Это не магия и не наука. В один миг соединилось… всё. Элементы, электричество, любовь, воздух, надежда, атомы – он чувствовал их одновременно.

Это был ключ – принимать нужно всё разом, целиком.

Потом Финн понял кое-что ещё, и его вновь посетило уже привычное ощущение, что за ним наблюдают. Он выпрямился и огляделся по сторонам. Опавшие листья вдруг взметнулись в воздух и закружились вокруг его ног, поднимаясь выше и выше, к плечам, как будто обнимая. Затем они унеслись прочь. Мальчик проводил их взглядом: они летели вдоль тротуара по направлению к банку. В сторону пожилой женщины, которую он заметил там раньше.

Их взгляды встретились. Её глаза были знакомы Финну, как свои собственные. Она ничего не произнесла вслух, но её слова эхом отозвались в его голове.

«С днём рождения, Финн. Я оставила тебе подарок».

И женщина улыбнулась ему. Он сразу вспомнил эту улыбку. Да и разве могло быть иначе, если Финн видел, как она расцветала на лицах бабушки и мамы, когда он был совсем маленьким.

«Кстати, именно я её и переставила. Теперь она находится у тебя в шкафу. Я подумала, отцу будет слишком тяжело».

Он тотчас понял, какой подарок имеется в виду. Ведь Финн давно нашёл его. Мальчик держал эту фотографию в руках.

Женщина прочитала его мысли и показала Финну его собственное воспоминание о цифровой метке на снимке. «В некоторых мирах мы с тобой провели больше времени вместе. Не забывай об этом».

Новая волна смутных воспоминаний хлынула в сознание мальчика. Вот Фейт, лет пяти или шести, играет с ним возле карьера. Вот они оба уже намного старше, хохочут на заднем сиденье старой папиной машины. Образ счастливой Фейт сменился воспоминанием о той, с которой он столкнулся на пике.

«Держись от неё подальше, ладно? Пройдёт очень много времени, прежде чем она станет мною».

Женщина отвернулась и медленно направилась в переулок, разделяющий банк и здание почты, но Финн продолжал слышать её мысли.

«Я должна возвращаться в свой мир. Теперь всё в твоих руках. Ты – первый мальчик, который может путешествовать, но гораздо важнее то, что ты – Финн. Помни, этого вполне достаточно. Ты – лучший брат на свете».

Она скрылась в переулке. Финн инстинктивно сделал шаг в том направлении, но остановился, увидев неяркий голубой свет, быстро промелькнувший между двумя домами.

Тогда он обернулся к Габи. Она опустилась на колени, ощупывая рукой затягивающиеся мраморные следы. Значит, она не видела Фейт.

– И как ты мне это объяснишь с точки зрения науки?

– Я… – Финн опять посмотрел на переулок, а затем взглянул на Габи. – Нет, тут вообще не нужно объяснять. Это просто… есть.

Габи просияла.

Он подхватил её под руку и повёл к деревянным ступенькам «Юнион Стор» так легко и беспечно, как будто сегодня был самый обычный день.

Финн мог поклясться, что в мире разлит янтарный свет. Он видел и слышал его. Вселенная расширялась, рождались звёзды, и во всех мирах менялись сердца людей.

Фейт просто не знала. Она очень долго не догадывалась об этом, а когда встрепенулась, то стало уже слишком поздно. Наверное, вас удивляет, как что-то может быть «слишком поздно» для Путешественника, повелевающего прошлым и будущим?

Я объясню. Нельзя остановить то, что прорастает внутри нас. Стыд и раскаяние пускают корни, разрастаются, гниют, отравляют. Но во мне зародилось нечто гораздо более могущественное – любовь. Наконец-то я поняла, что я получала от Финна – и что он давал мне на протяжении долгих лет. Он никогда не переставал пытаться спасти меня и делал это во всех временах, во всех вселенных.

Поэтому сейчас я стою здесь и наблюдаю за тем, как ужасная молодая женщина, которая когда-то была мной, размашисто шагает через лес. Она трясётся от ярости, она до сих пор не верит, что кто-то смог её превзойти.

«Не может быть! Нас свете нет никого сильнее меня!» – шипит она, пиная ногами комья земли и сухие листья. Как ни смешно, она совершенно права. Единственный человек, который сумел обвести её вокруг пальца, это я… то есть она сама. Финн не смог бы сделать всё в одиночку. По крайней мере, пока.

Вы хотите узнать, чем закончится наша история? Вам любопытно услышать о том, что будет с Финном и Габи? Вот глупые, можно подумать, что я в курсе! Ведь мы никогда ничего не знаем наверняка! Как говаривала моя бабушка: «Время упрямо, но сердца податливы». Ах, если бы я только могла показать вам это! Сердца расширяются и расцветают, растут, как звёзды, порой вспыхивают ослепительным белым жаром и умирают. Иногда даже меняются – пусть только в какой-то одной вселенной.

Допустим, я расскажу вам, что произойдёт, но тогда будет не особо интересно, верно? Зачем обсуждать математику и теорию вероятностей, если можно своими глазами посмотреть, как перед вами разворачивается целая жизнь?

Эта чудовищная дура даже не представляет, на что способен её брат. Я постоянно заставляю её идти по ложному следу, искать в неправильных направлениях, и, может быть – только, может быть! – тем самым заслужу толику искупления.

Нет. Я не должна на такое надеяться. Главное, что тайна Финна не будет раскрыта. Сестра никогда не узнает, что может сделать её брат… до тех пор, пока не станет мной.

Ах, милая моя девочка, я-то понимаю, что тебя ждёт! Преображение будет нелёгким. Раскаяние – суровый учитель. Но каким ослепительным откровением будет осознание того, что всегда и во все времена, в каждой развилке каждой вселенной, неизменно и вопреки всем вероятностям, один человек будет преданно и безоговорочно любить тебя.

И это изменит тебя.