Кейт Лаумер - Звездные мошенники

Казалось, он заметил меня в окне и замер на полушаге.

— Вы его знаете?! — воскликнул я.

Сенатор не ответил. Его лицо как-то странно дрожало; издалека донесся высокий певучий звук. Я попытался встать, но не почувствовал ног. Сенатор склонился надо мной, что-то крича, но слов я не разобрал. Их заглушил гул, словно я был в тоннеле и на меня надвигался поезд. Силы куда-то исчезли, и я стал падать, а поезд умчался в темную бездну, издавая жалобные звуки, постепенно растворившиеся в небытии.

Я лежал, ощущая спиной горячий песок, лицо горело на солнце, словно я стоял у доменной печи. По мне бегали огненные муравьи, кусая там и сям, выбирая места, где повкуснее. Я попытался шевельнуться, но руки и ноги были связаны.

— Ты проклятый трус, — сказал кто-то.

— Будьте вы прокляты, я сделал все, что мог! Но я мало что мог!

Голоса неслись откуда-то с неба. Я попытался приподнять веки, чтобы увидеть, кто говорит, но они задеревенели, как и остальные части тела.

— Это ваша личная ошибка, Берделл, — раздался еще чей-то голос.

Этот голос заставил меня вспомнить о ком-то. Трайт. Трайт Ленвилл. Имя из давно забытого прошлого. Оно не походило на имя ни одного человека, которого я знал.

— Моя ошибка, черт побери! Вы были тайными лидерами и знали, что делали. А я прошел через ад, говорю же вам. Вы не знаете, что это такое.

— Вы бросили все, убежали. Да вас застрелить мало!

— Заткнитесь вы все! — рявкнул кто-то еще, и я узнал этот голос: Большой Нос. — Ллойд, верни все в первое положение. Барделл, будь готов…

— Да вы все с ума посходили? Разве мне недостаточно…

— Вы возвращаетесь. Вы — ни на что не годный путаник, но, кроме вас, у нас никого нет. И не спорьте. Время уже на исходе.

— Вы не можете так поступить. Я потерял уверенность. Больше не верю в метод. Это было бы убийство…

— Самоубийство, — прервал его Большой Нос, — если вы не встряхнетесь и не встретите его. Мы доверяем вам. Отступать уже некуда.

— Мне нужна помощь. По крайней мере, дайте мне… Вы же сами сказали, что это ничему не повредит.

— Как насчет этого, Ллойд?

— Ладно, ладно, только уймитесь. У меня и так уйма хлопот.

Они говорили что-то еще, но все утонуло в новом звуке.

Поднявшийся ветер был горячим, как жгущая кожу паяльная лампа. Он гудел надо мной, рассекая небо, и темнота Ниагарой хлынула внутрь черепа, смывая голоса, муравьев, пустыню и меня самого …

Я открыл глаза. Напротив меня сидела девушка, которая уже не куталась в лисью шкуру, и глядела на меня с тревожным ожиданием.

— Вы в порядке? — спросила она голосом, напоминавшим воркование голубей.

Или весенний ветерок среди нарциссов. Или журчание счастливых вод. Или просто голос. Вероятно, я еще не отошел от шока.

— Вовсе нет, — ответил я, словно управлял голосом при помощи дистанционного устройства. — Больше всего мне сейчас хочется залезть на люстру и петь йодль [15] Йодль — напев альпийских горцев в Австрии, Швейцарии, Южной Баварии. . Только годы тренировок останавливают меня, да еще застарелый ревматизм. Сколько времени я был?..

— Вы имеете в виду… — нахмурилась она.

— Правильно, детка. В отключке. Замороженным. Под дозой. Ну, вы понимаете — без сознания.

— Вы просто лежали здесь. Выглядели немного странно, поэтому я…

— Так они заполучили его, да?

— Его? Вы имеете в виду вашего брата? Он просто уехал.

— На чем уехал? Скорее уж, ушел. Мой бедный приятель был пьян. С чего вы решили, что он мой брат?

— Я… просто подумала…

— Не уверен, стоит ли спрашивать, куда его увезли или зачем?

— Я не понимаю, о чем вы.

— Вот в этом месте, как предполагается, я должен обработать вас своей дубинкой и выведать все ваши тайны. Но, говоря откровенно, милая, мне сейчас не до них.

Я встал. Это не пошло мне на пользу, и я тут же сел.

— Вам не стоит подниматься.

— А вам что до этого, куколка?

— Да нет, ничего. Просто…

Она не закончила фразы.

— Возможно, в другой раз.

Я снова встал. На этот раз вышло получше, но голова все еще казалась мешком с гравием.

— Пожалуйста, подождите! — сказала она, положив руку мне на запястье.

— В другое время я задержался бы, но долг зовет. По крайней мере, что-то зовет.

— Вы больны, вам плохо…

— Простите, детка, но я к этому привык. Извините, что не могу дать чаевых, но я оставил бумажник в другом костюме. Между прочим, вы когда-нибудь слышали о «Ластриан Конкорд»?

Девушка не ответила, только покачала головой. Когда я обернулся — уже у двери, — она все еще не сводила с меня прекрасных огромных глаз. Я подождал, пока между нами не закроется дверь, и вышел на улицу. Падал снежок. В тонком слое слякоти на тротуаре четко выделялись следы сенатора, и я побрел в ту сторону, слегка пошатываясь, но постепенно возвращая себе форму.

Следы вывели меня туда, где мы с сенатором совершили дерзкий побег от убийц — или от кого мы там сбежали, если вообще сбежали? Заканчивались они на том месте, где мы высадились с грузовика. Лавка портного была по-прежнему закрыта. Но мне показалось, что манекен, второй слева, следит за мной.

— Будь моим гостем, приятель, — сказал я ему. — Мы с тобой одной крови.

Он не ответил, что меня вполне устраивало.

Я чувствовал себя слабым, как новорожденный бельчонок, и примерно таким же умным. Запястья и лодыжки болели. Мне хотелось лечь на что-нибудь мяконькое и ждать, пока со мной не произойдет что-нибудь хорошее. Но вместо этого пришлось ждать, спрятавшись в темном дверном проеме. Я не знал, чего жду. Я думал о девушке. О ней было приятно думать. Я думал о том, была ли она галлюцинацией, порожденной той гадостью, которой меня накачали. Мне захотелось вернуться и проверить, но в этот момент из переулка вышел и стал переходить улицу какой-то человек. Несмотря на темный плащ и шляпу, я узнал его: потрепанного вида рыжий, что заявился ко мне в отель и пригласил на встречу с Советом.

Он поглядел направо и налево, затем повернулся и бодро зашагал по тротуару. Я смотрел ему вслед, пока он не поравнялся с углом, затем пошел следом. Когда я добрался до угла, его и след простыл. Я миновал темный проход как раз в тот момент, чтобы увидеть, как в конце его останавливается вращающаяся дверь. Пройдя через нее, я оказался в маленьком вестибюле с полом, украшенным черно-белой мозаикой — маленькими прямоугольничками, уложенными зигзагом — точь-в-точь как мои мысли. Наверх вела лестница, и я услышал шаги. Человек, казалось, спешил, и я быстро последовал за ним.

Двумя пролетами выше подъем заканчивался темным коридором. В дальнем его конце из-под двери пробивался слабый зеленоватый свет. Мои ноги бесшумно ступали по зеленому ковру. Из-за двери тоже не доносилось ни звука. Стучать я не стал — просто нажал ручку и вошел.