Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

«Одно обещание я уже получила, — подумала Пузикова, — хотя оговорка «если» мне не очень нравится и дает лазейку для отказа».

Вести этот разговор, не предназначенный для посторонних ушей, собеседники могли потому, что после скучной речи управляющего все словно старались наверстать потерянное время в оживленной болтовне.

— Общие обеды, вероятно, кончились? — спросил англичанин, когда подали кофе и ликеры. — Или, может быть, становой окажет нам еще эту честь?

— Нет, становой вам этой чести не окажет, — засмеялась Марина Львовна. — Впредь вы будете обедать у Николая Константиновича и наслаждаться только обществом его дочери, — прибавила она с легкой насмешкой. — Разве изредка, для разнообразия, будут приглашать и нас, бедных.

— Когда же и где мы увидимся?

— Это зависит главным образом от вас. Мой муж торчит с утра до позднего вечера в лаборатории и на фабрике, так что я вообще свободна, кроме времени обеда и ужина. Но вы, конечно, будете постоянно работать вместе с Грошевым?

— Нет, мы разделимся с завтрашнего дня; я буду изучать фабрику и контору, а он — рудник. Поэтому я могу иногда встречаться с вами.

— Приходить ко мне в отсутствие Михаила Петровича будет не особенно удобно!.. А в его присутствии...

— Не особенно интересно?

— Приходить же к вам в посетительскую еще менее удобно! Нужно подумать. Можно будет уговорить управляющего устраивать иногда ужины в более тесной компании, какой-нибудь пикник, что ли! Наконец, мы можем встречаться как бы случайно на прогулке. Ведь вам же нужно гулять, например, вечером, после долгого сиденья в конторе или на фабрике?

— Конечно! Но я боюсь, что в таких случаях Николай Константинович будет предлагать мне свое общество.

— Без этого не обойдется! Но иной раз вы можете уйти, не видавшись с ним, прямо из конторы или фабрики. А я буду уже там в лесу, вверх по долине.

— Чтобы не привлекать посторонних в наш сговор, давайте условимся, что вы будете гулять ежедневно от шести до семи перед ужином, в лесу, а я буду туда приходить, если мне не помешают.

— Отлично!

Вскоре гости распрощались и ушли, кроме Марины Львовны, которая осталась у штейгера поболтать с сестрами Поликарповнами и полакомиться ликерами и кофе. Потом она подбила их на вечернюю прогулку в лес, во время которой тщательно изучала все тропинки, чтобы знать наиболее отдаленные от стана и проезжей дороги.

С следующего дня началась напряженная работа экспертов. Борк с Николаем Константиновичем и Михаилом Петровичем отправился на фабрику и изучал самым подробным образом ее состояние и работу, записывая все в толстую тетрадь. До полудня он не отдыхал ни минуты и совершенно замучил своих спутников, не привыкших к такому интенсивному труду. Грошев с штейгером уехал на рудник и производил там такое же тщательное и всестороннее изучение новых работ.

В половине первою оба эксперта вернулись домой, обедали у управляющего, отдыхали полчаса и потом с той же энергией продолжали свою деятельность до шести вечера. Николай Константинович совсем приуныл; он не ожидал, что эксперты будут входить во все детали, совать нос во всякую щель, как он выразился про себя, и задавать столько щекотливых вопросов. Он понял, что напряженная работа последнего месяца, предпринятая для того, чтобы ввести экспертизу в заблуждение, мало поможет.

Несмотря на некоторую усталость, Борк решил исполнить обещание, данное Пузиковой, и, возвращаясь с фабрики, предложил управляющему освежиться перед ужином прогулкой по лесу. Но Николай Константинович устал и вместо себя предложил англичанину в спутницы свою дочь.

Через полчаса Борк и Лидия Николаевна отправились в мелкий лес, тянувшийся по долине выше стана. Англичанин навел беседу на тему о будничной жизни рудника и понемногу, ловко поставленными вопросами, выпытал у простодушной девушки достаточно материала для оценки людей, с которыми ему теперь приходилось иметь дело. Он узнал, между прочим, кое-что не особенно лестное для Пузикова; узнал, что жена химика имела большое влияние на управляющего и вмешивалась в его хозяйственные и административные распоряжения.

На дороге собеседники увидели впереди какую-то женщину, также, очевидно, гулявшую. Лидия Николаевна стала гадать, кто бы это мог быть.

— Не Марина ли Львовна? — предположил Борк.

— Едва ли! Она больше любит гулять по стану, наводить порядок на конном дворе, на фабрике, у амбаров, — иронизировала девушка. — Или же ездить верхом с кем-нибудь, если лошади не заняты.

Но когда гуляющие подошли ближе, оказалось, что это действительно Пузикова, одетая в простенькое темное платье. Лидия Николаевна удивилась, как это Марина Львовна решилась уйти одна так далеко от стана.

— А что? Денег и драгоценностей на мне нет, платье дешевое. Я бы, конечно, предпочитала гулять с кем-нибудь, — прибавила она, — но компаньона редко найдешь, один занят, другому лень.

— А вы не позволите ли мне иногда, когда я рано кончу работу, быть вашим спутником? — спросил англичанин. — Вот сегодня, если бы я знал, что вы хотите гулять, я бы не оторвал Лидию Николаевну от ее хозяйских забот.

— Я всегда к вашим услугам, Яков Григорьевич, — заявила Марина Львовна. — Мои хозяйственные заботы немногосложны, мне ведь не приходится кормить избалованных столичных гостей.

Борку оставалось только поблагодарить. На обратном пути Пузикова вывела своих спутников через лес прямо к главному заводу и показала здесь еще одну полузаросшую дорогу, шедшую по более густому лесу вдоль левого склона долины.

— Эта дорожка для любителей уединения, — сказала молодая женщина, многозначительно взглянув на Борка. — Она очень близка от стана, но совершенно не видна с него, и я часто гуляю здесь, когда мне хочется подышать свежим воздухом.

Лидия Николаевна удивлялась познаниям, которых она совсем не предполагала в жене химика. Она, конечно, не могла знать, что с местностью Пузикова так хорошо познакомилась только накануне, гуляя с дочерьми станового, выросшими на руднике и действительно отлично изучившими его окрестности.

За обедом на следующий день Фернер заявил обоим экспертам, что новая лаборатория уже почти готова. Николай Константинович немедленно сделал вывод, что теперь должно начаться взятие проб из разных забоев рудника. Поэтому управляющий после обеда улучил минуту, чтобы разослать записки. Маркшейдеру он писал:

«Действуйте сегодня же. Н. Р.».

Штейгеру:

«Распорядитесь прекратить на предстоящую ночь всякие работы в руднике. Н. Р.».

Под вечер этого дня маркшейдер Кузьмин вышел из дома с охотничьей сумкой и двустволкой. Насвистывая мотив какой-то незамысловатой песенки, он прошел мимо конторы и фабрики, направляясь в лес, выше стана, очевидно на охоту. Вскоре оттуда раздался выстрел, потом другой, а следующие были слышны уже гораздо дальше.