Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

В это же утро Борк и Грошев, захватив с собой своего служителя Матвея, отправились в рудник в сопровождении штейгера. Они взяли ряд проб, частью из забоев, подсоленных Кузьминым, частью из тех, которые он не успел посетить из-за столкновения с китайцем, частью же из таких, которые были не слишком бедны сами по себе. Но Василий Михайлович решил, что сравнительно с подсоленными эти последние могут показаться слишком бедными и возбудят подозрение экспертов. Поэтому он приготовил себе накануне десяток набивных папирос, в которые к табаку было подсыпано очень мелкое золото.

Подойдя к забою, из которого надлежало брать пробу, эксперты расстилали на земле у его подножия большую холстину и затем собственноручно посредством молотка и зубила выбивали из жилы кварц или желобком поперек нее в одном месте, или ямками в разных местах. Весь выбитый кварц падал на холстину, откуда Матвей ссыпал его в отдельный мешочек, получавший определенный номер для пробы. В записной книжке отмечалось, из какого забоя этот номер взят. При этой операции штейгер светил работавшим экспертам, а если данный забой требовал, по его мнению, улучшения, он закуривал папиросу и пепел с нее старательно ронял на холстину, в кучу выбитого

кварца. Таким образом, все золото, бывшее в папиросе, попадало в пробу и, конечно, должно было значительно улучшить результаты анализа.

Этот способ был надежнее и дешевле, чем способ подсолки посредством ружья, так как требовал меньше золота. Затем, при этом способе золото целиком попадало в пробу, тогда как выстрел разбрасывал его по большой площади, из которой только узкая полоска или отдельные куски брались для пробы. Нельзя было предвидеть, из какого места эксперты будут вырубать кварц, и в успехе известную роль играл счастливый случай. Зато папиросный способ требовал большой ловкости; у всех забоев его нельзя было применить, потому что бросилось бы в глаза, что штейгер курит каждый раз во время взятия пробы.

Таким образом Василий Михайлович подправил только четыре забоя. Но он, к несчастью, не знал, что Кузьмин не успел подсолить четыре забоя в верхней части жилы до сброса, из которых эксперты именно и взяли пробы; проспавший слишком долго после ночных похождений маркшейдер не успел его предупредить своевременно о своей неудаче. Поэтому из двенадцати забоев, которые эксперты успели обойти до обеда, восемь оказались подправленными, а четыре — нет.

После обеда были взяты еще двенадцать проб из глубоких горизонтов новых работ, где ночью побывал маркшейдер. Эксперты вернулись с рудника только в семь часов вечера, и прогулка Борка с Мариной Львовной опять не состоялась. Молодая женщина прогуляла полтора часа в одиночестве, ломая себе голову сначала над причиной неаккуратности англичанина, а потом и над причиной его отсутствия. Раздосадованная, в очень скверном расположении духа, она вернулась в сумерки домой. Михаил Петрович ждал ее с ужином. Голодный и сердитый, он встретил ее упреками. Разразилась крупная супружеская ссора.

А эксперты в это время спокойно ужинали у управляющего; Лидия Николаевна была более разговорчива в этот вечер и заинтересовала Борка, который обратил внимание на ее спокойную, невызывающую красоту, рассудительную речь, полное отсутствие кокетства и мысленно сравнивал ее с женой химика.

И еще целых три дня продолжалась та же история. Борк и Грошев с утра уезжали с Бубновым на рудник, где облазили все забои новых работ и из каждого брали пробу. Они обнаружили даже несколько из замаскированных бедных забоев, и штейгеру удалось подзолотить папиросой только два из них. Он понимал, что пробы получатся очень пестрые и в общем неважные. Повторить подсолку через ружье не было возможности, так как вторичное прекращение работ на ночь могло дойти до сведения экспертов и возбудить их подозрения. Грошев уже спрашивал, почему рудник не работал в ночь перед их первым посещением для взятия проб, и Бубнову пришлось соврать, что это было необходимо для того, чтобы маркшейдер мог исправить и закончить съемку плана рудника для точного нанесения мест взятия проб. Эксперт заметил, что такая точность им не нужна, и просил впредь не останавливать работы ради их посещений. Теперь Кузьмин мог пользоваться только обеденным перерывом и успевал подзолотить только два-три забоя в то время, когда гремели взрывы и его выстрелы не обращали на себя внимания.

Все эти дни Марина Львовна аккуратно ходила в лес в надежде встретить Борка в условленное время. Но англичанин вынужден был подчиниться желанию Грошева поскорее закончить взятие проб, и они возвращались с рудника лишь в сумерки. Марина Львовна приходила в отчаяние; так быстро и хорошо начавшийся флирт оборвался, и она не знала, чему приписать это. Она думала, что Борк мог бы вернуться с рудника раньше, если бы очень хотел ее видеть; ведь они условились так определенно. Она находила его поведение после всего, что было раньше, по меньшей мере странным и ломала себе голову над вопросом, что следует предпринять, чтобы возобновить флирт.

Закончив взятие проб, эксперты опять разделились. Грошев продолжал изучение новых работ, а Борк начал помогать Фернеру, заваленному пробами, чтобы скорее выяснить результаты анализов. Увлекаясь работой, он засиживался в лаборатории до тех пор, пока от управляющего не приходили звать ужинать. И еще два дня Марина Львовна гуляла в одиночестве.

На третий день она не выдержала; узнав от мужа, что англичанин проводит все время за пробами, она оделась для прогулки и около шести часов вечера подошла к открытому окну лаборатории, возле которого Борк перемешивал истолченные пробы.

— Яков Григорьевич, здравствуйте! Я жду вас уже шестой день для обещанной прогулки, — сказала Марина Львовна с упреком.

Англичанин вскочил и с видимым смущением ответил:

— Добрый вечер, Марина Львовна! Не знаю, как и оправдаться перед вами. Но Грошев затеял такую спешку, что я никак не мог вырваться все эти дни.

— И в лаборатории вас удерживает тот же Грошев до сумерек? — улыбнулась Пузикова.

— Ну, конечно, все он же! Ему нужно скорее знать результаты проб. Впрочем, мы сегодня кончаем, и через пять минут я буду к вашим услугам.

— Хорошо! Я буду ждать вас возле дома управляющего.

Но Марине Львовне опять не повезло. Когда Борк вышел из лаборатории, он неожиданно наткнулся на Михаила Петровича, направлявшегося тоже к управляющему и сейчас же затеявшего разговор о результатах проб, крайне его интересовавших.

При виде мужа Пузикова сообразила, что он теперь не отстанет от англичанина и что ей не удастся поговорить с Борком наедине.

— Михаил Петрович, — обратилась она к мужу, — мы собрались гулять до ужина, пригласи Николая Константиновича.