Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Джубал отрицательно покачал головой.　

— Ханжа считает, что его собственные правила пристойности являются нормальными правилами. К тебе это не подходит. Ты можешь приспособиться ко многому, что не совпадает с твоим кодексом пристойности, тогда как настоящий ханжа оскорбил бы очаровательную татуированную леди и выскочил вон. Копай глубже.

— Я знаю только то, что случившееся меня расстроило.　

— Я знаю. Бэн, и мне очень жаль. Давай попробуем задать гипотетический вопрос. Ты говорил о леди по имени Рут. Допустим Джиллиан там не было, предположим, там оказались Майк и Рут и предложили тебе ту же интимную связь: ты был бы шокирован?　

— Что? Да, конечно. Я так думаю, хоть ты и говоришь, что это дело вкуса.　

— Каким образом проявится твой шок? Тошнотой? Паническим бегством?　

Вид у Кэкстона был довольно глупый.　

— Черт тебя подери, Джубал. Хорошо, я бы нашел какой-нибудь предлог, чтобы пойти на кухню или еще куда-нибудь… а потом сбежал бы так быстро, как только возможно.　

— Замечательно. Бэн. Ты раскрыл то, что тебя беспокоило.　

— Я?　

— Какой элемент изменился?　

Теперь вид у Кэкстона стал несчастным. Наконец он сказал:　

— Ты прав, Джубал — все произошло из-за того, что там была Джил. Потому что я люблю ее.　

— Близко, Бэн. Но еще не в яблочко.　

— Как?　

— «Любовь» не то чувство, которое заставило тебя сбежать. Что такое «любовь», Бэн?　

— Что? Перестань! Каждый — от Шекспира до Фрейда замахивался и пытался объяснить, что такое любовь; до сих пор никому не удалось ответить на этот вопрос. Все, что я знаю — она причиняет боль.　

Джубал кивнул.　

— Я дам четкое определение. «Любовь — такое состояние, при котором счастье другого человека является необходимым условием для твоего собственного».　

Бэн, помедлив, ответил:　

— Я согласен… потому что так я отношусь к Джил.　

— Хорошо. Значит ты утверждаешь, что у тебя вызвало тошноту и обратило в паническое бегство стремление сделать Джил счастливой.　

— Эй, минутку! Я не сказал.　

— Так значит, какое-то другое чувство?　

— Я просто сказал — Кэкстон остановился — Хорошо, я ревновал! Но, Джубал, я мог бы поклясться, что не ревную. Я давно уже смирился со своим проигрышем — черт, и Майк из-за этого не стал нравиться мне меньше. Ревность никуда тебя не приведет.　

— Да уж, конечно, не туда, куда тебе хочется. Ревность — болезнь, любовь — здоровое состояние. Незрелый ум часто путает одно с другим, или полагает, чем больше любовь, тем больше ревность, хотя на самом деле, одно чувство не оставляет места для другого. Если оба они возникают одновременно, то могут привести к невыносимому смятению. Я грок в этом-то и было твое затруднение, Бэн. Когда ревность ударила тебе в голову, ты не смог с ней справиться — и сбежал.　

— Все дело в обстоятельствах, Джубал! Эти гаремные объятия дико расстроили меня. Пойми меня правильно, я бы любил Джил даже если бы она была дешевой шлюхой. А это совсем не так. По ее понятиям Джил высоко нравственна.　

Джубал кивнул.

— Я знаю. Джиллиан обладает непобедимой чистотой, делающей для нее невозможным быть аморальной — Он нахмурился — Бэн, я боюсь у тебя, да и у меня тоже, не хватает ангельской чистоты, чтобы применить на практике совершенную мораль, по которой живут эти люди.　

Бэн был очень удивлен.

— Ты считаешь, то чем они занимаются, высоконравственным? Я хотел сказать — Джил не знает, что поступает неправильно (Майк надул ее), а Майк тоже не знает, что это плохо. Он Человек с Марса и многого не знает.　

Джубал нахмурился.

— Да, я думаю, эти люди — все Гнездо, а не только наши дети — поступают высоконравственно. Я еще не вникал в детали, но — да, все их поступки высоконравственны. Вакханалия, бесстыдный обмен сексуальными партнерами, коллективное ведение хозяйства, анархистский кодекс — все.　

— Джубал, ты меня удивляешь. Если ты так считаешь, почему бы тебе к ним не присоединиться? Ты им нужен. Они устроят для тебя празднество — Доун не может дождаться, чтобы поцеловать твои ноги и начать служить тебе. Я не преувеличиваю.　

Джубал вздохнул. 　

— Нет. Пятьдесят лет назад… Но сейчас? Бэн, брат мой, у меня нет больше способности к такой чистоте. Я слишком долго неразрывно связан со своим собственным видом зла и безнадежности, чтобы очиститься в их воде жизни и вновь стать невинным. Если я вообще когда-то был им.　

— Майк считает, что ты обладаешь этой «чистотой» — правда, он называет ее по-другому — сейчас и в полной мере. Доун рассказала мне, говоря ex officio [36] Ex officio (лат — официально). .　

— Тогда я не стану разочаровывать его, Майк видит свое собственное отражение — я зеркало по профессии.　

— Джубал, ты трус.　

— Совершенно верно, сэр! Если ты покрасишь обезьянку в розовый цвет и сунешь ее в клетку с коричневыми обезьянками, они разорвут ее на куски. Эти невинные младенцы нарываются на мученичество.　

— Ты не слишком мелодраматичен. Джубал?　

Джубал свирепо посмотрел на него. 　

— А даже если и так, сэр, разве это делает мои слова менее весомыми? Святые горели на кострах и перед этим — и ты отвергаешь их святую муку, как «мелодраму”?　

— Я не хотел заставить тебя отступить. Я просто имел в виду, что им не грозит такого рода опасность — в конце концов, сейчас не Темные Века.　

Джубал подмигнул.

— В самом деле? Я не заметил перемен. Бэн, такой образец предлагался испорченному миру много раз и мир всегда уничтожал его. Колония Оинида была очень похожа на Гнездо Майка. Она какое-то время существовала в деревне, где у нее было мало соседей. Или возьми ранних Христиан — анархия, коммунизм, групповой брак, даже поцелуй братства — Майк многое позаимствовал у них. Хм-м… если он взял поцелуй братства у них, тогда мужчина должен целовать мужчину.　

Бэн застенчиво признался:　

— Я это утаил от тебя. Но в таких поцелуях нет ничего гомосексуального.　

— Так же считали и ранние Христиане. Ты думаешь, я дурак?　

— Без комментариев.　

— Спасибо. Сегодня я бы никому не советовал предлагать поцелуй братства пастору какой-нибудь бульварной церкви. Примитивное Христианство больше не существует. Снова и снова та же печальная история: план истинного разделения, истинной любви, чудесных надежд и высоких идеалов — затем гонения и провал — Джубал опять вздохнул — Я беспокоился о Майке, теперь я тревожусь о них всех.　

— А как ты думаешь я себя чувствую? Я не могу принять твою теорию чистоты и света. То что они делают — неверно!　

— Просто тебе пришелся не по вкусу последний инцидент.　

— Ну… не совсем так.　

— По большей части. Бэн, этика секса — щекотливая проблема. Каждый из нас вынужден искать объяснение, с которым может жить — перед лицом нелепого, неприменимого и вредного кодекса, так называемой «Морали». Большинство из нас знают, что он неправилен, почти все нарушают его. Но мы платим налог, чувствуя себя виновными и неискренне выражая уважение, поддерживаем его. Волей-неволей, кодекс управляет нами, мертвый и завонявшийся, как дохлая крыса, висящая на шее.