Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Джубал мрачно думал, что такая система очень хороша для ангелов, когда летающая машина начала опускаться на частную посадочную площадку, которая была видна через окно находившееся наискось от него. Он повернул голову, чтобы посмотреть и, как только лыжи коснулись поверхности, машина исчезла.　

— Неприятности? — спросил он.　

— Нет — успокоил его Майк — Они начинают подозревать, что мы здесь — вернее, я здесь; остальных они считают погибшими. Я имею в виду Сокровенный Храм. Другие круги они не трогают… — Он улыбнулся — Мы могли бы немного заработать, если бы сдали наши комнаты, город наполняется штурмовыми группами Епископа Шорта.　

— Нс пришло ли время отправить семью в другое место?　

— Не беспокойся, Джубал. У этой машины не было никаких шансов, они не могли сообщить даже по радио. Я охраняю нас. Теперь, когда Джил избавилась от своих неверных представлений о «неправильности» разделения людей, в которых есть зло, это перестало быть неприятностью. Раньше мне приходилось прибегать к сложным уловкам, чтобы защитить нас. А сейчас Джил знает — я делаю что-то, только полностью грок — На лице Человека с Марса появилась мальчишеская улыбка — Прошлой ночью она помогла мне в грубой, разрушительной работе… и не в первый раз.　

— А что за работа?　

— О, просто последствие бегства из тюрьмы. Нескольких я не мог освободить; они были порочны. Поэтому я избавился от них раньше чем уничтожил решетки и двери. Но уже несколько месяцев я не торопясь грок весь этот город… и довольно много самых худших из его жителей не были в тюрьме. Я составлял список и ждал, чтобы быть совершенно уверенным в каждом случае. Сейчас, когда мы покидаем город — они здесь больше не живут. Они разделены и отправлены назад, в конец очереди — пусть попробуют еще раз. Между прочим, именно этот грок изменил позицию Джил — от щепетильности к полному одобрению. Она, наконец, полностью грок, что невозможно убить человека и наши действия похожи на действия судьи, удаляющего с поля игрока за «умышленную грубость».　

— А ты не боишься играть роль Бога, парень?　

На лице Майка появилась бесстыдная веселая улыбка.　

— Я и есть Бог. Ты — Бог… и любой подонок, которого я убрал, тоже Бог. Джубал, говорится, что Бог замечает каждого упавшего воробья. Конечно же Он его замечает. По-английски это можно приблизительно сказать так: Бог не может не заметить воробья, потому что Воробей тоже Бог. И когда кот подкрадывается к воробью, оба они Бог, воплощающие замыслы Божьи.　

Еще одна летающая машина начала садиться на площадку и тут же исчезла. Джубал воздержался от комментариев.　

— И сколько их ты вывел из игры прошлой ночью?　

— Ну, около четырехсот пятидесяти — я не считал. Это довольно большой город. Но какое-то время он будет необыкновенно приличным. Нс изменившимся, конечно — излечение невозможно, если нет дисциплины — Майк погрустнел — Как раз об этом я и хотел спросить тебя, Отец. Боюсь я ввел в заблуждение наших братьев.　

— Каким образом, Майк?　

— Они слишком оптимистичны. Они видят, как это хорошо сработало для нас, знают, как мы счастливы, сильны и здоровы, и знают, как они глубоко любят друг друга. А сейчас они думают они грок, что только вопрос времени пока весь род человеческий не достигнет подобного блаженства. О, не завтра, конечно — некоторые из них грок две тысячи лет будут только моментом в этой миссии. Но, в конце концов, она увенчается успехом.　

Сначала и я так думал, Джубал. Я привел их к такой мысли. Но я упустил главное, Джубал.　

Люди не Марсиане.　

И я повторял эту ошибку снова и снова — поправлял себя… и все же опять ее совершал. То что подходит Марсианам, совсем не обязательно должно подойти людям. О, схематическая логика, которую можно изложить только на Марсианском, подходит обеим расам. Логика инвариантна… но исходные факты различны. Поэтому и результаты различны.　

Я помогу понять, почему, когда люди голодны, некоторые из них не предлагают, чтобы их убили и, таким образом, остальные могли насытиться. На Марсе это само собой разумеется и считается честью. Не могу понять, почему так ценятся дети. На Марсе двух наших маленьких девочек выбросили бы на улицу, предоставив им возможность выжить или умереть. Девять из десяти личинок умирает в первый же сезон. Моя логика была правильной, но я неправильно истолковал исходные факты: здесь конкурируют не дети, а взрослые; на Марсе взрослые никогда не конкурируют, отбор происходит в детстве. Но так или иначе, конкуренция и отбор есть… или раса деградирует.　

Но прав я был или нет, пытаясь ввести конкуренцию с двух сторон, в последнее время я начал грок, что человечество мне этого не позволит в любом случае.　

В комнату заглянул Дюк.　

— Майк? Ты исследил за улицей? Перед отелем собирается толпа.　

— Я знаю — ответил Майк — Скажи остальным — ожидание еще не наполнилось — Он продолжал разговор с Джубалом — «Ты — Бог». В этом сообщении немного радости и надежды, Джубал. Это вызов — и бесстрашное, беззастенчивое принятие личной ответственности — Вид у него был печальный — Но я редко добивался успеха. Очень немногие, только несколько, из находящихся здесь наших братьев поняли меня и приняли горькое вместе со сладким, встали и выпили его — сумели грок. Другие, сотни и тысячи других или настаивали на том, чтобы рассматривать это как награду, полученную без участия в соревнованиях — «обращение» — или проигнорировали. И, что бы я, не говорил, они пребывали в убеждении, будто Бог это нечто вне их. Нечто жаждущее прижать всякого ленивого идиота к Своей груди и утешить его. Мысль, что они сами должны приложить усилия… и что их неприятности их рук дело… этого они не могли или не хотели принять.　

Человек с Марса покачал головой.　

— Мои неудачи настолько превышают мои успехи, что… интересно, если полный грок покажет: я на неправильном пути и эта раса должна быть расколотой, сражающейся, постоянно несчастной и каждый человек воюет даже сам особой… просто потому, что происходит естественной отбор, который должна пройти любая раса. Ответь мне, Отец? Ты должен мне ответить.　

— Майк, почему, черт побери, ты решил, будто я непогрешим и никогда не ошибаюсь?　

— Может быть и ошибаешься. Но каждый раз, когда мне необходимо что-то узнать, ты всегда способен объяснить мне — и наполнение всегда подтверждает твою правоту.　

— Черт побери, я отказываюсь от подобного прославления! Но я заметил одну вещь, сынок. Ты вечно всех убеждаешь никогда не спешить — «ожидание наполнится», говоришь ты.　

— Правильно.　

— Сейчас ты нарушаешь свое же собственное правило. Ты ждал совсем немного — очень короткое время по Марсианским меркам — и уже хочешь выбросить полотенце. Ты доказал, что твоя система подходит для маленькой, группы — и я рад подтвердить это. Мне никогда не приходилось видеть таких счастливых, здоровых, жизнерадостных людей. Вполне достаточно для того короткого времени, которое ты этому уделил. Возвращайся, когда их число возрастет в тысячу раз, и все они будут работать, станут счастливыми и забудут о ревности. Тогда мы обсудим все снова. Справедливо?