Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Бун окаменел от изумления. Джил сжала руку Майка и прошептала:　

— Майк… прекрати немедленно!　

— Но, Джил, я просто смотрю…　

— Хватит говорить. Прекрати. Ну, погоди, вернемся домой!　

Бун медленно произнес:　

— Я сомневаюсь, можно ли назвать это чудом. Вероятно, нужно вызвать механика.　

Он закричал:　

— Херувим, сюда! — и, бросив еще один жетон, добавил — Все-таки надо бы убрать наивысший выигрыш.　

Колесики остановились без помощи Майка и объявили:　

— ФОСТЕР — ЛЮБИТ — ТЕБЯ.　

Подбежал Херувим.　

— Добрый день. Вы нуждаетесь в помощи?　

— Три наивысших — сообщил ему Бун.　

— Три?　

— Ты что, послышал музыки? Может быть, ты глухой'? Мы будем в баре; принеси деньги туда. И скажи, чтобы кто-нибудь проверил автомат.　

— Да, Епископ.　

Бун быстро повел их в бар.　

— Я должен увести вас отсюда — сказал он весело — прежде, чем вы разорите Церковь. Док, вы всегда так удачливы?　

— Всегда — серьезно ответил Харшоу. Он убеждал себя, что не знает, имеет ли Майк какое-то отношение к тому, что произошло… но ему очень хотелось, чтобы это испытание осталось позади.　

В баре Бун подвел их к стойке с табличкой «заказано» и спросил:　

— Вам будет удобно здесь или маленькая леди предпочитает сесть?　

— Все в порядке, Сенатор (только посмей еще раз назвать меня «маленькой леди», я попрошу Майка заняться тобой!).　

К стойке подошел бармен.　

— Добрый день. Вам как обычно, Епископ?　

— Двойную. Что вам, Док, мистер Смит? Постесняйтесь, вы гости самого Верховного Епископа.　

— Благодарю вас, бренди и воду.　

— Благодарю вас, бренди — повторил Майк и добавил — мне без воды, пожалуйста.　

Вода не была сутью, тем не менее, он не хотел пить воду здесь.　

— Вот это человек! — с энтузиазмом возгласил Бун — Человек из спирта! Без воды. Поняли? Это шутка.　

Он ткнул Джубала под ребра.　

— А, маленькая леди? Кола? Молоко для румяных щечек? Или стакан настоящего напитка в добрый день с отличными ребятами?　

— Сенатор — подчеркнуто вежливо спросила Джил — простирается ли ваше гостеприимство так далеко, чтобы я могла получить мартини?　

— Само собой! Лучшее мартини в мире — мы не употребляем вермут. Вместо него мы даем свое благословение. Двойное мартини для маленькой леди. Благослови тебя Господь, сын мой, и принеси все это поживее. Как раз осталось время пропустить по рюмочке, прежде чем мы засвидетельствуем наше уважение Архангелу Фостеру, а потом — в Святилище, слушать Верховного Епископа.　

Напитки и выигранные деньги появились одновременно. С благословения Буна они выпили. Потом Бун устроил спор из-за 300 долларов, настаивая, что весь выигрыш принадлежит Джубалу. Джубал разрешил конфликт, опустив их в чашу для пожертвований.　

Бун одобрительно кивнул.　

— Это признак милосердия, Док. Мы еще спасем вас. Еще по одной, народ?　

Джил надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был здорово разбавлен, но все же он разжег огонь терпимости у нее внутри. Никто не отозвался, и Бун увел их из бара и повел вверх по лестнице мимо надписи, гласившей: ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩЕН ИЩУЩИМ ВЕРУ И ГРЕШНИКАМ — ЭТО ОТНОСИТСЯ К ТЕБЕ!　

В конце лестницы были ворота. Перед ними Бун произнес:　

— Епископ Бун и три пилигрима, гости Верховного Епископа.　

Ворота распахнулись. По изогнутому коридору он провел их в комнату. Она была большой и роскошно обставленной, но стиль обстановки почему-то напомнил Джил похоронное бюро. Комнату наполняла веселая музыка, и Джил вдруг захотелось танцевать.　

Дальняя стена была стеклянной и казалось, что ее вовсе не существует. Бун оживленно произнес:　

— Вот мы и на месте — в Присутствии. Можете не становиться на колени, но если вы чувствуете такую потребность — пожалуйста. Большинство пилигримов так и делает. А вот и он… точно такой же, каким он был, когда его призвали Небеса.　

Бун махнул рукой, в которой держал сигару.　

— Совсем как живой, правда? Сохранился чудом, тело — нетленно. Вот этот стул он использовал, когда писал свои Послания… а это поза, в которой он находился, когда отправлялся на Небеса. Его никогда не трогали. Мы построили Молельню прямо вокруг него, убрав, естественно, старую церковь и сохранив все ее священные камни.　

Из кресла, поразительно напоминавшего трон, с расстояния, примерно в 200 футов, на них смотрел старик. Он казался живым… и поразительно напоминал Джил старого козла с фермы, где в детстве она проводила лето — выпяченная нижняя губа, усы, горящие, замышляющие что-то нехорошее, глаза. У Джил мурашки пошли по коже, в присутствии Архангела Фостера она чувствовала себя неуютно.　

Майк спросил по-марсиански:　

— Брат мой, это Старейший?　

— Я не знаю, Майк. Так они говорят.　

Он ответил:　

— Я не грок Старейшего.　

— Да не знаю, я тебе говорю.　

— Я грок зло.　

— Майк! Помни!　

— Да, Джил.　

Бун спросил:　

— Что он говорит, маленькая леди? У вас вопрос, мистер Смит?　

Джил быстро ответила:　

— Так, пустяки. Сенатор, могу я выйти отсюда? Мне стало дурно.　

Она посмотрела на труп. Над ним были густые облака; луч света пробился сквозь них и нащупал лицо. При изменившемся освещении лицо, казалось, тоже изменилось — глаза стали яркими и живыми.　

Бун успокаивающе сказал:　

— Это может быть, в первый раз. Вам нужно было пройти на галерею, идущую вверх, под нами. Они смотрят вверх и слышат другую музыку. Я полагаю, она напоминает о грехах, которые они совершали. А это — комната Счастливых Мыслей, где предлагаются для созерцания высшие иерархи Церкви. Я прихожу сюда, чтобы выкурить сигару, когда чувствую себя неважно.　

— Пожалуйста, Сенатор!　

— Да, конечно. Подождите снаружи, моя дорогая. Мистер Смит, вы можете оставаться здесь столько, сколько вам нравится.　

В разговор вступил Джубал:　

— Сенатор, может быть, нам лучше принять участие в службе?　

Они ушли. Джил вся дрожала — она до смерти перепугалась, что Майк может сделать что-то с этой неприятной экспозицией — и всех их линчуют.　

Два стража скрестили копья, преградив им путь к воротам Святилища.　

— Ну, ну! — укоризненно произнес Бун — эти пилигримы личные гости Верховного Епископа. Где их знаки?　

Появившиеся знаки стали кодом для того, чтобы двери перед ними распахнулись. Швейцар почтительно сказал:　

— Сюда, Епископ — и по широкой лестнице повел их в центральную ложу прямо напротив сцены.　

Бун задержался и пропустил вперед Джил.　

— Прошу вас, маленькая леди.　

Он хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу победил и Майк оказался сидящим между Джубалом и Джил, а Бун — у самого прохода.　

Ложа была роскошной кресла с автоматической регулировкой, пепельницы, откидные столики, если кто-то захочет подкрепиться. Они находились над собранием и менее, чем в ста футах от алтаря. Прямо перед ними молодой священник подогревал толпу, пританцовывая в ритме музыки и потрясая мускулистыми, со сжатыми кулаками руками. Его мощный бас время от времени присоединялся к хору, потом перекрывал его и возносился над ними в призыве: