Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

Джил помогла выбрать подарки для девушек, но, когда Майк спросил, что купить для нее, она решительно заявила, что ей ничего не нужно.　

Майк начал понимать, что, несмотря на то, что братья по воде говорили правильно, иногда они говорили правильней, чем другие. Он проконсультировался с Анной.　

Она должна была тебе сказать так, дорогой, но ты все равно должен ей что-нибудь подарить. Хм…　

Выбор Анны озадачил его. По его мнению, Джил и сейчас пахла так, как должна была пахнуть Джил.　

Когда подарок прибыл, его размер и очевидная невзрачность усилили его опасения. Когда Анна заставила его понюхать это, прежде чем отдать Джил, сомнения Майка достигли предела. Запах был очень резким и совершенно непохожим на то, как пахла Джил.　

Джил пришла в восторг от духов и настояла на том, чтобы тут же его поцеловать. Целуя ее, он грок, что этот подарок как раз то, что она хотела и это сделало их ближе.　

Когда Джил вышла надушенная к обеду, он открыл, что каким-то непонятным образом это заставило ее пахнуть еще больше и восхитительней Джил, чем когда-либо. Еще более странным было то, что это дало повод Доркас поцеловать его и прошептать — Майк, милый… неглиже просто изумительно, но, может быть, когда-нибудь ты подаришь и мне духи?　

Майк не грок, почему Доркас выразила такое желание, Доркас пахла совсем не так, как Джил, и духи бы ей не подошли… к тому же ему и не хотелось, чтобы Доркас пахла, как Джил; он хотел, чтобы Доркас пахла как Доркас.　

Джубал прервал эту сцену:　

— Хватит прижиматься к парню, дай ему поесть! Доркас, ты и так воняешь, как целый кошатник в Марселе, довольно тебе обхаживать Майка, чтобы заполучить еще больше вони.　

— Босс, занимайтесь своим делом.　

Получилась настоящая головоломка: почему Джил могла пахнуть еще больше, как Доркас… Джубал сказал, что Доркас пахла, как кот. В этом месте был кот (не чей-нибудь, а пользовавшийся местом наравне со всеми), иногда он заходил в дом и снисходил до того, чтобы принять подачку. Кот и Майк грок друг друга; Майк обнаружил, что плотоядные мысли кота ему нравились и были вполне марсианскими. Он также установил, что имя кота (Фридрих Вильгельм Ницше), было совсем не его имя, но об этом он никому не сказал, потому что не смог бы произнести настоящее имя кота, а мог только слышать его в своей голове.　

Кот вовсе не пах, как Доркас.　

Дарить подарки было большим благом и помогло Майку понять подлинную ценность денег… Но он не забыл и о других вещах, которые ему нетерпелось грок. Джубал дважды отделывался от сенатора Буна, не сказав об этом ни слова Майку, а Майк этого и не заметил; его восприятие времени не отметило «следующее воскресенье», как особую дату. Последующее приглашение было адресовано уже непосредственно Майку; Бун находился под давлением Верховного Епископа Дигби и чувствовал, что Харшоу, каким-то образом, задерживает его приглашения.　

Майк показал приглашение Джубалу.　

— Ну? — проворчал тот — Ты хочешь идти? Это необязательно. Мы можем послать их к черту.　

Такси с пилотом-человеком (Харшоу отказался довериться роботу) появилось следующим воскресным утром, чтобы доставить Майка, Джил и Джубала в молельню Архангела Фостера Церкви Нового Откровения.　

Всю дорогу до церкви Джубал пытался предостеречь Майка — от чего, Майк не мог уловить. Он слушал, но проплывавшая под ними местность отвлекала его внимание; Майк пришел к компромиссу, откладывая в мозгу все, о чем говорил Джубал, чтобы потом грок это.　

— Послушай-ка парень — предостерегал Джубал — этим Фостеритам нужны твои деньги. Ну и престиж, конечно, от того, что Человек с Марса присоединился к их церкви. Они будут обрабатывать тебя, но ты должен держаться.　

— Извини?　

— Черт, ты совершенно не слушаешь.　

— Прости, Джубал.　

— Ладно… давай посмотрим на это по-другому. Религия — это утешение для многих, и, возможно, где-то, какая-то религия является конечной истиной. Но религиозность — это часто форма тщеславия. Вера, в которой я воспитывался, уверяла меня, что я лучше, чем другие люди; я был «спасен», они — «проклятые», на нас снизошла благодать, а остальные — «язычники». Кстати, под «язычниками» они подразумевали таких, как наш брат Махмуд. Невежественные деревенские болваны, которые редко мылись и сеяли кукурузу при Луне, присвоили себе право утверждать, будто они знают конечные ответы на все вопросы во Вселенной. Это дало им возможность смотреть сверху вниз на всех к ним не принадлежащим. Наши гимны были напичканы высокомерием, самопоздравлением, как уютно мы устроились под боком у Всемогущего, какого Он высокого мнения о нас и какие адовы муки ждут всех остальных в Судный День. Мы торговали в разнос, единственно подлинным сортом виски…　

— Джубал! — запротестовала Джил — Он не грок это.　

— А? Извини. Мои родители хотели сделать из меня проповедника. Похоже, что это заметно.　

— Точно.　

— Нечего насмешничать, девочка. Из меня получился бы отличный проповедник, если бы я не совершил роковой глупости и не ударился в чтение. Чуть больше уверенности — и со щедрой помощью невежества я стал бы знаменитым евангелистом. Черт, место, куда мы направляемся было бы известно, как Молельня Архангела Джубала.　

Джил вздрогнула.　

— Джубал, пожалуйста! Мы же только позавтракали.　

— Я говорил совершенно серьезно. Мошенник знает, что он врет, это ограничивает его размах. Но процветающий шаман верит во все, что он говорит, а вера — вещь заразительная; и нет предела его размаху. Мне не хватало необходимой уверенности в собственной непогрешимости; я никогда бы не смог стать пророком… разве просто критиком, что-то вроде четвероразрядного пророка со всеми иллюзиями своего вида — Джубал нахмурился — Вот это и беспокоит меня, Джил. Фостер и ты — искренни, а Майк прямо жаждет искренности.　

— Как вы думаете, что им нужно?　

— Обратить его. А потом наложить лапу на его состояние.　

— Я думала, вы предприняли меры, чтобы это никому не удалось.　

— Нет, всего лишь, чтобы никто не сумел захватить денежки против его воли. В обычном случае он не сможет расстаться с состоянием, потому что на сцене появится правительство. Иное дело, если Майк отдаст его церкви, пользующейся большим политическим влиянием.　

— Не могу понять в чем тут разница.　

Джубал нахмурился.　

— Дорогая моя, религия — это мертвая зона в юриспруденции. Церковь может делать все что делает другая организация и не сталкиваться ни с какими ограничениями. Она не платит налогов, ей не нужно публиковать отчеты, она имеет эффективный иммунитет от обыска, инспекции или контроля; церковь — это все, что угодно, что называет себя церковью. Предпринимались попытки различить «настоящие» религии, имеющие право на иммунитет, и «культы». Это невозможно сделать, если только не установить государственную религию… Лечение может стать хуже, чем болезнь. По законам, оставшимся от Конституции Соединенных Штатов и по Договору о Федерации, все церкви пользуются равным иммунитетом, особенно, если им удалось заполучить приличное количество голосов избирателей. Если Майка обратят в Фостеризм… и он оставит завещание в пользу своей церкви… тогда он, вполне, может «отправиться на небеса» однажды на рассвете. Это будет, если можно так сказать, «так же законно, как церковь в воскресенье».