Роберт Хайнлайн - Чужой в чужой земле

— Видите? Уже год не проходит ни одной службы, чтобы на нее не снизошел Дух Святой. И когда Архангел Фостер ее устами говорит с нами. Когда это случается, требуется четверо крепких служителей, чтобы удержать ее. Она может попасть на Небо в любой момент, она уже готова к этому. Кто-нибудь желает еще выпить? Бар очень медленно обслуживает, когда работают камеры и служба в самом разгаре.　

Майк позволил вновь наполнить свой стакан. Он отнюдь не разделял отвращения Джил к происходящему внизу. Майк был глубоко обеспокоен, когда обнаружил, что Старейший был просто испорченной пищей, но он отложил этот вопрос в сторону и целиком погрузился в происходившее внизу неистовство. Привкус происходящего был настолько марсианским, что он почувствовал одновременно тоску по дому и тепло родного очага. Ни одна деталь не была марсианской, все было совершений другим, однако он грек сближение такое же реальное, как церемония воды, количеством и интенсивностью напоминающей что-то, с чем ему не доводилось сталкиваться за пределами родного гнезда. Он безнадежно желал, чтобы кто-нибудь пригласил его присоединиться к этому подпрыгиванию вверх-вниз. Он весь трепетал, горя желанием слиться с ним.　

Майк нашел мисс Доун Ардент — может быть она пригласит его, Ее не нужно было узнавать по размеру и пропорциям, хотя она была такого же роста, как его брат Джил и с почти такой же фигурой. Но у мисс Доун Ардент было свое лицо, ее стремления, печали, взросления были запечатлены на нем под теплой улыбкой. Он хотел бы знать, захочет ли когда-нибудь мисс Доун Ардент разделить с ним воду. Сенатор-Епископ Бун заставил его быть настороже и он был рад, что Джубал не позволил ему сесть с ним рядом. Но он сожалел, что мисс Доун Ардент отослали вниз.　

Мисс Доун Ардент не посмотрела вверх. Процессия унесла ее прочь.　

Человек на сцене поднял обе руки; в большой пещере сразу стало тише. Вдруг, он опустил руки вниз.　

— Кто счастлив?　

— МЫ СЧАСТЛИВЫ!　

— Почему?　

— Бог… ЛЮБИТ НАС!　

— Откуда вы это знаете?　

— ФОСТЕР СКАЗАЛ НАМ!　

Он упал на колени и поднял руку, сжатую в кулак.　

— Да услышим мы львиный РЫК!　

Они ревели, визжали, вопили, а он использовал кулак, как дирижерскую палочку — усиливая шум, снижая его, уменьшая до почти неслышного рычания и вновь усиливая до крещендо, от которого сотрясался балкон, Майк купался в этом, в экстазе столь мучительном, что начал опасаться своего отхода. Но Джил сказала ему, что этого нельзя делать нигде, кроме как в своей комнате; поэтому он контролировал свое состояние и позволил волнам лишь омыть его.　

Человек встал.　

— Наш первый гимн — заявил он бодро — под спонсорством Манна Бэйкерис [18] Manna Bakeries (англ.) — Пекарни Манны. , производителей Ангельского хлеба, хлеба любви, с улыбающимся лицом нашего Верховного Епископа на каждой обертке и ценным премиальным купоном, оплачиваемым в ближайшей Церкви Нового Откровения. Братья и Сестры, завтра Манна Бэйкерис по всей стране начинает большую дешевую распродажу. Отправьте своего ребенка в школу с коробкой, набитой печеньем Архангела Фостера. Каждое печенье, которое он отдаст, привело дитя грешника ближе к свету.　

— А теперь, удостоим это сообщение святыми словами нашего старого, любимого: «Вперед, Фостера Дети!» Все вместе:

— Второй стих!

Майк был настолько переполнен восторгом, что даже не пытался грок слова. Он грок, слова не были сутью; самое важное, что это было сближением. Танец возобновился, марширующие изо всех сил пели вместе с хором.　

После гимна были объявления, Божественные сообщения, еще одна коммерческая реклама, розыгрыш лотереи. Спонсором второго гимна — «Счастливые Лица Подняты», были Универсальные магазины Детлабума.　

Спасенные магазины сейчас в Безопасности. С тех пор, как их спасли, товаров, конкурирующих со спонсорскими в них не продавалось. Кроме того, в каждом магазине этой сети — есть Комната Счастья для детей, под руководством Спасенной сестры.　

Священник подошел к самому краю сцены и, приставив руку к уху, сделал вид, что прислушивается.　

— Мы… хотим… Дигби!　

— Кого?　

— Мы — Хотим — ДИГ — БИ!　

— Громче! Пусть он услышит вас!　

— МЫ — ХОТИМ — ДИГ — БИ! — хлоп, хлоп, топ, топ! МЫ — ХОТИМ — ДИГ — БИ! — хлоп, хлоп, топ, топ!　

Это продолжалось и продолжалось, пока здание не стало раскачиваться. Джубал наклонился к Буну.　

— Еще немного, и вы повторите подвиг Самсона.　

— Не волнуйтесь — спокойно ответил Бун, попыхивая сигарой — укреплено, поддерживается верой. Оно построено, чтобы дрожать, так спроектировано. Очень помогает.　

Свет погас, занавес раскрылся, ослепительно яркий луч сосредоточился на появившемся Верховном Епископе, приветствовавшем публику сложенными и поднятыми над головой руками. Его улыбка по ослепительности соперничала с лучом.　

Они ответили львиным рыком, а Епископ посылал им воздушные поцелуи. На пути к кафедре он остановился и поднял одну из одержимых женщин, все еще сотрясаемую слабыми конвульсиями, поцеловал ее и снова бережно опустил на пол. Он пошел, опять остановился, и опустился на колени рядом с худой рыжеволосой женщиной; протянул руку за спину и в нее вложили микрофон.　

Он обнял женщину за плечи и поднес микрофон к ее губам.　

Майк не мог понять, что она говорит. Похоже, думал он, это не по-английски.　

Верховный Епископ переводил, прерываясь, когда новый поток пены извергался изо рта одержимой.　

— Архангел Фостер с нами…　

— Он доволен вами. Поцелуй сестру справа от тебя.　

— Архангел Фостер любит вас. Поцелуй сестру слева.　

— У него сообщение для одного из вас. Женщина вновь заговорила; Дигби колебался.　

— Пожалуйста, громче, умоляю тебя.　

Она что-то пробормотала и закричала.　

Дигби поднял голову и улыбнулся.　

— Его послание к пилигриму с другой планеты — Валентину Майклу Смиту, Человеку с Марса! Где ты, Валентин Майкл? Поднимись!　

Джил хотела остановить его, но Джубал прорычал:　

— Легче, не мешай. Дай ему встать. Пошли им, Майк. Садись.　

Майк делал, что ему говорили, пораженный тем, что сейчас они скандировали: «Человек с Марса!.. Человек с Марса!»　

Церемония, казалось, включила в себя и его, но Майк не мог понять ее. Слова были английскими, но их, похоже, неправильно сложили, и было так много шума, столько аплодисментов, множество выкриков «Аллилуйя!» и «Счастливый День!», что все это совершенно ошеломило его.　

Проповедь продолжалась. Дигби вновь передал ведение службы молодому священнику и исчез, Бун встал.