Генри Олди - Один плюс один

И, наконец, о главном — о жизни, о смерти и о любви («Скользкий поворот»). Конечно, поверить в двигатель, работающий на энергии этой самой любви, можно лишь в притче. Но все-таки можно, тем более обстоятельства не так и принципиальны. Какая разница — очередные, слегка сдвинутые «по фазе», пришельцы — или свои же земляки с чековыми книжками и револьверами? Выбирать все равно придется, и тогда станет ясно, что даже развилка между жизнью и смертью не так важна, как между Свободой и ее отсутствием. А нет свободы — нет и любви. Аксиома!

И я выжал газ до упора.

Но как же тигры? Где они, светлогорящие? Ведь если заявлено, обещано, то… Да вот же они, вот! Второй цикл рассказов («Разорванный круг») именно о них — о тех, которые из глубины полночной чащи.

Итак, тигры. А если точнее: итак, тигры?

И в самом деле, почему именно они? Тем более, совершенно очевидно, что появление этих усатых и полосатых отнюдь не случайность. Дмитрий Громов пишет о тиграх регулярно и с явным удовольствием. Далеко не все из созданного и изданного вошло в данный сборник. Можно вспомнить и написанное соло, Громовым-автором («Новый друг комиссара Фухе») [10] В настоящее издание эта повесть включена. , и им же в Олди-соавторстве («Хоанга»). И всюду эти грациозные кошки вызывают явное авторское восхищение. Так почему?

Конечно же, на первом плане — эстетика. Даже тот, кто никогда не бродил по тропам Уссурийского края, кто и зоопарк обходит стороной, должен признать: красиво! Умная, сильная, бесстрашная полосатая молния. Даже лев, пусть он и царь зверей, на таком фоне невольно тушуется. Есть чем восхищаться, есть!

Все это так, но сквозь полосатую шкуру проступает нечто глубинное, но тоже вполне очевидное. Светлогоряший зверь для автора — прежде всего очень хороший человек . Именно человек, ибо добродетели его исключительно наши, сапиенсные. Можно даже уточнить: самые лучшие из нас, людей, — тигры.

Автор этого и не скрывает, даже провозглашает, причем прямо в лоб. Вот простой советский нейрокибернетик («Оборотень»), словно сошедший со страниц той самой «старой, доброй» фантастики. Но неизбежное в таких произведениях открытие дает результат, который эта «старая, добрая» не предусматривала. Нейрокибернетик получает возможность стать… естественно, тигром. И… И все остальное легко сводимо к уже упоминавшейся констатации. Да, тигры — лучшие из людей. Их жизнь интересна, они честны и преданны, бесстрашны и находчивы. Они готовы отдать жизнь за други, то есть, конечно, за тигры своя. И невольный свидетель происходящего, лишенный возможности стать этим светло горящим, быстро понимает, что он потерял. «…Мне хочется выть от тоски, выть на полную, равнодушную к нам, людям, луну». Впрочем, не все еще потеряно. А вдруг? «И лишь где-то на самом дне бездонной пустоты внутри меня теплится маленький огонек надежды…» В общем, тигром может стать каждый — каждый хороший человек. Только постараться придется.

Именно тигры — главные герои самого раннего из включенных в сборник рассказов («Разорванный круг»). Начатый еще в 1980-м, он потом, если верить авторским указаниям, неоднократно переделывался, но, уверен, смысл его ни в коей мере не изменился. А смысл очевидный и простой: перед нами действительно притча, более того — Притча. С прописной буквы. И не так важно, похожа ли упомянутая в рассказе Индия на подлинную, верно ли передана звериная психология (кто бы ответил?). Тигров легко заменить людьми (но только очень хорошими людьми), вместо условной Индии обозначить столь же условную Чечню или Боснию. Не о том притча, и даже не о них — людях и тиграх. Она о Круге, столь знакомом нам всем, кому понаслышке, кому, увы, в реальности, Круге ненависти и насилия. Великий обычай «за други своя» легко переходит в «око за око», гремят выстрелы, клыки вонзаются в живую плоть. Как остановить? И кто остановит? Да и возможно ли такое?

Автор уверен — возможно. И остановит, разорвет этот Круг, конечно же, очень хороший и мудрый человек. Тигр, если коротко. «Он знал: погони не будет. Он и человек поняли друг друга».

И здесь тигриная тема почти незаметно и весьма ненавязчиво переходит в иную плоскость — плоскость Утопии. Да, Утопия в ее чисто-рациональном виде была у «старой, доброй» фантастики не в чести. Не верили — ни авторы, ни читатели. Но тяга, так сказать, устремление оставались, и вместо тщательно выписанных мегаполисов Будущего с Нуль-Т-кораблями и звездолетами Прямого Луча возникала Сказка. Собственно, Сказка и есть Утопия в ее наиболее дистиллированном варианте. То, что находится где-то далеко, на острове Тапробан, на планете У, то, чему мы можем только завидовать… Впрочем, не только. Мечтать тоже можем. А вдруг попадем, вдруг окажемся там ?

Далекая Индия, где помирились тигр и человек, и есть такая Утопия. Но автор предлагает еще один вариант, на этот раз откровенно сказочный («Точка опоры»). Именно сказочность ставит перед героем первую проблему. По сути, Сказкой его одарили , просто так, не за особые заслуги. А что дальше? Ведь всякая Утопия — хрупка, ей не выдержать удара о Реальность. «Это — мечта. Ее нельзя трогать грязными руками. Ведь ее так легко разрушить!»

Естественно, главный герой принимает верное решение. И, конечно же, не без влияния хранителей Сказки. Кого именно? Неужели трудно догадаться? «Над ним, на широком уступе скалы, в ленивой позе лежал тигр». А кто же еще? Впрочем, в наличии имеются еще и черные пантеры, но тигр все равно — первый парень на деревне. Но — не только. Он еще и Вергилий, тот самый проводник, помогающий заблудившемуся в сумрачном лесу найти верную дорогу.

Без тигров — никак. Кто бы спорил, я не стану. Но что, если их, светлогорящих, действительно нет? Не попались на пути? Тогда… Тогда проступают «Координаты смерти».

Пожалуй, именно начиная с этого цикла, фантастические маршруты Дмитрия Громова начинают уходить прочь от столбовой дороги нашей «старой, доброй» фантастики. Той не полагалось быть такой — жесткой и даже жестокой. Уходить, но — недалеко. «Координаты смерти» тоже очень традиционны, только традиция эта не «наша», а, если можно так выразиться, соседская — так сказать, пламенный привет «их» авторам. Тем, которые в переводах.

Собственно, деление это условно: читать в прежние годы можно было и «наших», и «ненаших». Несмотря на глобальную, порой даже тупую цензуру, переводили не так и мало. Причем старались переводить лучшее, сливки снимали, так что у читателей складывалось даже слишком оптимистическое представление о зарубежных авторах. То-то потом удивлялись, когда уже после все того же 1991-го стали переводить и печатать всех подряд! В «Координатах смерти» как раз и просматривается аллюзия на «сливки» любимых когда-то англо-американцев. Имена, антураж, обстоятельства… Шекли, привет! И тебе, Гаррисон, поклон! Но, повторюсь, только внешне, поскольку внутренняя логика остается прежней, авторской. Если тигр — лучший из людей, то кто тогда самый страшный из монстров? Увы, ответ ясен: человек. Он-то и задает эти самые координаты. Ведь не робот по имени Вамп (вот она, тень грядущих вампиров!) убивает ничего не подозревающих космонавтов (рассказ «Координаты смерти», заглавный в цикле). Их убивает собственный товарищ; робот же, железяка хренова — только оружие. И вновь — увы, уважаемые гуманисты. Против монстра-человека есть только один способ, все тот же. Поздно читать лекции, и беседы душеспасительные вести — тоже поздно. «Серебряная пуля Рауля Шутхарта вошла ему точно между глаз». Аминь!