Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

Прохоров отлично понимал, что вопросы и в самом деле дурацкие, но ничего лучше придумать не смог. Нужно было затянуть беседу, не дать Долгунцову возможности расспросить его насчет этого самого Гипнотика, а на это годились и самые глупые вопросы. Пускай теперь Гришка-Гипнотик объясняет ему разницу между энергетическим истощением и столкновением гипнополей, словно перед ним не Наблюдатель, а какой-нибудь Адепт — главное, не теряя времени, прикинуть, как лучше ответить Гришке, когда тот наконец спросит, не замечал ли он, Прохоров, появления здесь какого-то другого Гипнотика. Рассказывать об отличнике, которому ставят пятерки, едва лишь тот подойдет к доске, Прохоров не хотел.

— Держи, — Прохоров развернул сверток из газетной бумаги, вынул оттуда две тараньки и протянул одну Долгунцову.

— О, уважаю! — восхитился Долгунцов, беря рыбину. — Спасибо.

И отхлебнул немного пива.

Прохоров постарался скрыть усмешку. Пивовоз с Очаковского оказался как нельзя кстати, да и он, Прохоров, не сплоховал: вовремя заметил подъезжавшую к ларьку цистерну, захватил из дома кружки (фирменные, ГДРовские, подарок тестя на день рождения), да и закуску не забыл. И если уж предстоит ему сегодня вести деловые разговоры, так пусть хотя бы собеседник будет в хорошем настроении. А там, глядишь, и не станет Долгунцов спрашивать об этом чужом Гипнотике, и Прохорову не придется выкручиваться, выгораживая Генку…

В том, что речь идет именно о Генке, Прохоров не сомневался. О ком же еще? Никто из Преображенных не станет действовать наперекор Уставу и мешать Гипнотику, тем более выполнявшему поручение Приора. Но Генка — другое дело, он, конечно же, ни о каком Обществе не знает, как не подозревает и о том, что когда он там у доски воздействует на учительницу математики, его может запеленговать даже такой заурядный Гипнотик, как Гришка Долгунцов…

— Или вот, недавно, когда надо было забрать аквариум, — продолжал Долгунцов. — Я даю ему установку и чувствую — кто-то мне под руку что-то свое пихает. На этот раз мне даже удалось разобрать, что именно…

— И что? — спросил Прохоров.

— Бред какой-то, — сердито пояснил Долгунцов. — Что-то про крысу в треуголке, про муравьев, собравшихся покорить весь мир… И, главное, всю эту ерунду я должен был внушать клиенту. Я пытаюсь сосредоточиться на своей установке — они мне пихают этот бред. Хочу прервать гипноз — куда там, из транса не выйти, а они все посылают и посылают мне эту чушь.

— М-да… — покачал головой Прохоров. — Положеньице не из приятных. Но неужели ты никак не можешь определить, кто это? Нас же учили, что у каждого Гипнотика есть какая-то особенность, по которой коллеги его сразу же распознают, как по почерку…

— Верно, но этот почерк мне не знаком, — возразил Долгунцов. — И вообще, впечатление такое, будто гипноз идет ниоткуда. Внушение есть, а Гипнотика нет…

— Ничего себе… — протянул Прохоров — Не думал, что такая маскировка вообще возможна.

— Как видишь, возможна, — буркнул Долгунцов. — Я думал уже писать докладную Координатору, но тут очень кстати встретил тебя. И решил сперва поговорить с тобой. Ты здесь живешь и тебе как Наблюдателю виднее… Не замечал тут никаких Гипнотиков?

— Нет, не замечал, — твердо ответил Прохоров. Ответил искренне, без колебаний. Так как речь шла явно не о Генке, значит, незачем было его выгораживать. — Так ты считаешь, что кто-то в самом деле строит нам козни?

При мысли об этом Прохоров ужаснулся. Общество должно существовать, секреты Парацельса должны оставаться в тайне — иного положения вещей он себе просто не представлял. Да, он позволял себе крамольные мысли, жаждал одиночества, мечтал отделаться от Общества, но он имел в виду лишь то, что Преображенных вполне достаточно, чтобы они могли обойтись и без него. Обходятся же они, в конечном итоге, без всех тех, кто, пройдя Преображение, оставались просто людьми? Так обойдутся и без него. Кому он нужен здесь, в Подмосковье? У него семья, он занят своим делом, никого не трогает — ну, так пусть они оставят его в покое!

Так он думал все это время, хотя сама мысль о том, что тайны Парацельса могут стать известными, а само Общество окажется под угрозой, приводила его в трепет. Общество обойдется и без него — Прохоров это знал, поэтому и не боялся манкировать своими обязанностями. Но сможет ли он, Прохоров, обойтись без Общества?..

— Еще по одной? — поинтересовался Долгунцов.

Вместо ответа Прохоров лишь скептически ухмыльнулся, взглядом показав через дорогу, где столпившиеся у пивного ларька выпивохи загородили весь тротуар.

— Ничего, я сейчас все устрою, — заявил Долгунцов, подхватывая пустые кружки и направляясь к воротам сквера.

— Гриша, не надо! — крикнул Прохоров.

— Спокуха, Васек! — заверил его Долгунцов — Все будет сделано с умом.

С этими словами Гипнотик выбежал из сквера, пересек дорогу и пристроился в конец очереди, даже не пытаясь гипнотизировать кого-либо из впередистоящих. Некоторое время Прохоров не без любопытства поглядывал на очередь, недоумевая, каким же образом Долгунцов рассчитывает «все устроить», но так как тот решительно ничего не делал, Прохоров отвернулся и принялся расщеплять кусочек тараньки.

— Генка! — услышал он детский крик. Стайка десяти-двенадцатилетних мальчишек бежала по дорожке у него за спиной.

— Гендос, — кричал все тот же школьник — Какая столица Канады?

— Оттава, — ответил кричавшему коротко стриженный мальчик.

— Точно не Монреаль? — переспросил его приятель.

— Точно, — подтвердил Генка.

— А почему тогда олимпиада в Монреале?

— Не знаю… — Генка был явно озадачен подобным вопросом.

— Слышишь? Оттава! — крикнул любознательный школьник своему приятелю, и компания скрылась за кустами.

«Так вот он каков, этот Генка, — подумал Прохоров. — И Гипнотик, и Мнемоник из него наверное тоже неплохие получатся. Ехал бы ты, случайный Гипнотик, на каникулы куда-нибудь к бабушке в деревню, подальше от других Гипнотиков, а то возьмут они тебя в оборот — мало не покажется…» И Прохоров впервые в жизни пожалел, что он не Гипнотик и что не может он передать свою мысль этому стриженому мальчишке с еще заметными пятнами зеленки, который, торопясь по своим важным делам, пробежал всего-то в нескольких шагах от него…

«А где же Гриша?» — Прохоров еще раз оглянулся на пивной ларек. Казалось, очередь нисколько не уменьшилась, и Долгунцов, как был в хвосте, так в хвосте же и остался. Не получится у него, наверное, «устроить все с умом»…

— Ты что это себе позволяешь?! — раздался вдруг женский голос из глубины сквера.

Мужчины, стоявшие в очереди, как по команде, шарахнулись прочь от ларька, обернувшись на зов. Оглянулся и Прохоров — как-то инстинктивно — хоть и понимал, что кричит не его жена и, разумеется, не ему. В самом деле, виновницей оказалась какая-то незнакомая женщина бальзаковского возраста, выгуливавшая в скверике своего далматского дога. Казалось, она и сама не ожидала такого эффекта. Смутившись, она повела собаку вглубь сквера, выпивохи вновь принялись осаждать ларек, а к Прохорову уже бежал смеющийся Гипнотик, держа в обеих руках кружки с пивом.