Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

Но все-таки номер дала, и Антонов телефон записала. Может быть, и встретятся.

Люду уже стало настораживать собственное отношение к тому, что прежде волновало. Вчера вот, идя с обеда, заглянула от нечего делать в промтоварный — а там дефицитнейший «Лондаколор» просто так лежит! Да еще махогон — наимоднейший цвет! На автопилоте схватила четыре тюбика, а придя домой, подумала: зачем? Ну стану я цвета красного дерева… И что изменится? Не буду краситься. Подарю девчонкам в общаге, радости будет… сороки!

В домике Фоминичны происходило обычное вечернее чаепитие. Сегодня кроме самой Фоминичны и неизменной Бабашуры на веранде присутствовал дедок Пафнутьич, сторож соседнего садового кооператива «Урожай». Дедок явно предпочел бы чаю нечто покрепче, но побаивался Фоминичны. Бабули хрустели магазинным печеньем и, как всегда, о чем-то жарко спорили. Сквозь виноградные плети на веранду ярко светила луна.

— До чего наука дошла! — горячился Пафнутьич. — Вот же — в космос летают, на Луну уже сели. Луноходы, ить, Союз-Аполлон. А как они разбираются, куда лететь? Где там право, где лево, когда кругом одна чернота?

— Нету там ни права, ни лева, — сварливо отрезала Бабашура. — И хорошего ничего нету. Летают для хвастовства, с американцами наперегонки, все небо издырявили, теперь не погода, а черт-те что…

— Не скажи, старая, — вздохнула Фоминична. — Оно сейчас дело, конечно, новое, но ведь надо и космос осваивать! А то лет через сто на Земле столько народу разведется, ступить негде будет. Вот и подадутся на Луну, построят там теплицы огроменные, воду подвезут, растения насадят и жить станут. Вперед, стало быть, начальство смотрит. В космосе-то всем места хватит!

— Слыхал я, бабоньки, недавно в телевизоре, что космос совсем бесконечный, — встрял опять Пафнутьич. — Страх какой подумать. Летишь-летишь, а конца-то и нету. И откуда только знают? А может все-таки есть он, край? Никто ж там не был.

— Не бесконечный, а безграничный, — поправила деда Фоминична.

— А разница-то? — удивился дед.

Люда прямо заслушалась. Ну, дела! До чего бабули стали научные, просто поразительно. Дальше пошло еще интереснее:

— А есть разница, есть, — ответствовала Фоминична. — Ты про Пуанкаре не слыхал небось?

— Это который Антанта, что ли? — совсем ошалел дед.

— Тебе бы все Антанта, политикан хренов. Ученый он был! И специальную такую штуку придумал — геометрия Пуанкаре называется. Так там просто вот в небольшом шаре, ну хоть с арбуз, цельный космос может поместиться, с планетами и звездами.

— О дает! Ты, старуха, ври да не завирайся! — возмутился дед. — Космос в арбузе. Ты семечек часом не объелась?

— Сам бы ты объелся, старый черт, да не семечек, а самогонки, кабы дали, — с достоинством парировала Фоминична. — Вот смотри. К примеру, имеется круг, а внутри его — жители. И когда они по центру, то они как бы поболе, а когда к краям подходят, то помене становятся. И чем ближе к краю подбираются, тем меньше делаются. И от этого кажется им, что край этот — далеко-далеко. Они туды стремятся, идут, и того не понимают, что уменьшаются, а думают, что край — ну вроде как наш горизонт — от них отдаляется. Вот и выходит, что для них, сызнутри, там места бесконечно много. А на самом-то деле и совсем нет. Все в круг влазит!

— Тьфу ты! — рассерчал дед. — А что ж, остальные-то, которые на месте стоят, не видят, что те уменьшаются? Крикнули бы им!

— А как же, видят. Только они думают, что это… эта… как ее… персперт… перспектива. Ну ты прикинь — ведь издалека оно все и впрямь маленьким кажется! Вооона, — она махнула в сторону моря, где вдали виднелся огонек, — пароходик-то каков крошечный видится, а?

— Даааа, задача. — Дед почесал голову. — Ну тогда пусть складной метр какой с собой берут! Отошел, да и померился.

— Так ведь и метр тот уменьшается, вот в чем штука. Ой, хитрое дело, эта самая геометрия! Жаль, книга у меня наполовину на семечки уже изошла. Так и не знаю, что ж там дальше было. А интересно…

— Так может это и у нас так? — с ужасом спросила Бабашура. — Ты, к примеру, в Москву отъехал, а сам уменьшился и не заметил?

— В Москву точно, — убежденно сказал дед Пафнутьич. — Я вот был в пятидесятом, заблудился, так сколько ни пытал у прохожих, как на улицу Лени Голикова проехать, не слышат они меня и не видят! Ни один даже и не остановится! Знал бы я тогда про этого гада Пуанкаре, империалист хренов! Налей-ка ты мне, Фоминична, ради такого мучительного разговора, как человека прошу. Душа пылает.

Фоминична вздохнула и полезла в буфет за сулеёй с самогонкой. Люда лежала у себя на веранде, уткнувшись в душистую подушку (Фоминична набивала их хмелем), и хохотала до слез.

Назавтра Фоминична с утра ушла, а Люда покопалась в кипе старых журналов на подоконнике, отобрала себе «Химию и жизнь» и «Технику молодежи», где часто печатали неплохие рассказы, и устоилась на топчане с чашкой чая — читать. Один рассказ поразил ее — «Цветы для Элджернона». Поумневшая мышка и ставший гением дурачок Чарли Гордон странно связались в ее сознании с «научными бабушками», да и с ней самой… А когда она вспомнила про необычную крысу у Сергея в квартире, ей стало и вовсе не по себе. Нет, не то. Крыса в Подольске, бабули тут, в Диоскурском. Да специального средства «для поумнения» нам никто и не давал. Не говоря уж о том, что его и нету… Пили чай да гриб. Вот дед Пафнутьич — нисколько не поумнел, обычный дед. Так он гриб и не пьет, а бабки пьют регулярно. А гриб-то из Подольска. И крыса в Подольске. Гриб, крыса, Сергей — Подольск. Гриб, бабули, сама Люда — Анапа. Задачка! Попадаются такие в «Науке и жизни»: швед ездит на лыжах, француз живет в красном домике, у кого собака? Надо будет поискать…

Люда опять задумалась. Да нет, ерунда. Крыса у Меренкова, а гриб от бабуси — подруги Фоминичны. Какая связь? Вроде никакой. Люда помотала головой. Пойти, что ли, в море окунуться…

…биринт. услышал это слово в телевизоре и встрепенулся: слышал в прошлой жизни много раз и знаю. биринт — это когда стены проходы и пахнет едой бежишь, ищешь туда-сюда и находишь. и опять снова. опять бежишь стены серые переходы. находишь. а они опять только еда уже не там. ненавижу. хотелось прогрызть эти стены, чтоб напрямик. не обегать все закоулки. не дают.

потом понял, все закоулки не надо, есть короткий путь. надо только запоминать. хотя это все же лучше, чем рычаги. которые надо было нажимать, иногда опять еда, а иногда бьет током. противно.

стал слушать внимательно. там совсем другое, непонятное: минотавр, дворец. и лабиринт, вот как правильно. смотрел внимательно и увидел: не стены и проходы, а какое-то сплетение линий, при чем лабиринт? и тут меня осенило: это лабиринт сверху! если посмотреть сверху, то сразу видно, где еда. не надо рыскать. это же и всего вообще касается…