Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

— Ты хочешь сказать, что то, что я получил — не парацельсий? Тогда почему ваши мнемоники явились ко мне, и вообще?

— Не знаю… Отстань, не знаю я ничего! Андрей Иванович, вот вы-то мне и нужны!..

Вывернувший из-за угла доцент оказался весьма кстати — не для Сергея, конечно: его собеседник мигом воспользовался предлогом прекратить разговор.

Ладно, Прохоров никуда не денется. Тем более, что про кристаллы он либо действительно не знает, либо категорически не хочет говорить. А может, и правда в парацельсии кристаллов нет? Ведь была же — если была — замена реактивов… Нет, чушь какая-то получается. Январские-то реактивы были правильными, и с ними получились кристаллы. А без кристаллов вышла последняя порция — с подменой. И что на что меняли? То есть что меняли, понятно — ди-фосфоро-мектолиевую кислоту. А на что? И главное — как получить то, что надо? И как проверить, что подмена действительно была? Помочь в этом мог только Никита — но он, как назло, укатил в очередную командировку. Искать другие каналы? Или попытаться выращивать из того, что есть… Но сначала надо в библиотеку, а серьезно опытами можно будет заняться все равно не раньше выходных — так что время терпит.

А вот Антона надо брать в оборот уже сейчас. Крысы, методика испытаний — тут мне одному не справиться, как бы его уговорить? Опять смеяться будет… И кстати, где его носит? Сергею сказали, что вчера Антон приезжал в Подольск, но сегодня он на работе еще не появлялся — хотя уже три часа. Вообще-то странно, тогда смеялся, потом сюда потащился в ту субботу, и едва вернулся из командировки — опять примчался. Заинтересовался все-таки? А почему сегодня даже не позвонил?

Нехорошие предчувствие оправдались, вечером Антона дома тоже не оказалось, мать по телефону сказала, что он и вчера не ночевал — впрочем, с ним это нередко случается — а вот когда его и на следующий день не оказалось на работе, Сергей уже забеспокоился. Не сколько за Антона — что ему, взрослому мужику, сделается? — сколько за себя, ему показалось, что все его бросили. Генки нет, Никиты нет, Прохорова опять с утра не видно. Даже Настя на дежурстве.

Он задумчиво встряхнул склянку с оставшимися кристаллами, потом высыпал несколько штук себе на ладонь. Интересно, если крысе хватило одного кристаллика, то сколько нужно человеку?..

В последнее время Генка определенно стал приходить к выводу, что жизнь не задалась. Его ужасно коробила идея, что все лето придется таскаться с матерью на работу по утрам. Каникулы, а не поспи толком — вставай ни свет ни заря и плетись смотреть, как мать надраивает полы, понося свою горькую бабью долю, начальство, цены на рынке и Генкино непослушание. Одна надежда была — смотать в пионерлагерь, подальше от материных подзатыльников и от бабкиной заботы. «Поешь, Геночка, капусты, выпей, Геночка, гриба». А попроси на мороженое или лимонад — шиш дадут. В лагере бы хоть отдохнул и оторвался по полной: зубной пастой мазать слабаков, змеев клеить, подземный ход копать и вообще.

А тут такой облом случился, не передать — третьего дня мать пришла с работы злая как непонятно кто и сказала, что путевку профсоюзную ей в этом году не дали. В ее путаной крикливой речи мелькали слова «лимита», «проходимцы», «взяточники», «все своим да своим». Генка понял только одно: лагеря не будет.

Вот кошмар-то, это все лето в пыльном городе сидеть и слушать материны стоны, и пойти некуда, а про деньги на кино или в Парк Культуры и не заговаривай. Раньше он хоть носился по дворам и до темноты гонял обшарпанный мяч, а теперь это стало неинтересно — такое впечатление, что все кореша во дворе разом поглупели… Все футбол да «жувачка», а стоит заговорить о чем интересном — марки дальних стран, или там про зоологию (Генка пристрастился смотреть «В мире животных» и много чего мотал на ус), так только глаза таращат: ты че, сильно умный?

Быть умным Генка не привык. Умный — это такой чокнутый очкарик со скрипочкой, над которым все ржут, а он не может отбиться и только книжечки почитывает. Оно надо? Но все-таки есть же интересные вещи, вот дядька по телику так увлекательно рассказывал про аксолотлей, Генка даже захотел завести себе тритонов, аквариум… но это было нереально. Пришлось пойти в библиотеку и взять там книжку про животных, написал какой-то Акимушкин… Ну и фамилия. А оказалось интересно, он прямо зачитался.

Еще прицепились непонятные приставалы научные, то анализы, то цефалограммы какие-то, шушукаются, обследуют, словно Генка мамонт или тигр-махайрод. Вопросы задают… Во дворе уже смеяться стали, дразнят психическим — особенно Веник. Ох, ответил бы ему Генка… но кулаки у Веника поувесистей Генкиных, себе дороже. Веник еще на него зуб вырастил — пристал как банный лист: где взял головастиков, что в последний раз принес, да где взял. А Генка помнит, что ли? Где всегда брал, там и наловил…

— На! — протянул ему Веник загнутый палец. — Разогни и не загибай! А то я не знаю, какие головастики бывают. А это ж какие-то крокодилы!

— Да не знаю я, Вень… — отбрехивался Генка. — Наловил в пруду. Может, туда какие химикаты спустили?

— Самому тебе химикатов на голову спустили! Принес черт-те что, мать как увидела, чуть не обалдела — они зубастые! На другой день смотрит — еще выросли, и из воды вылазят. Она их в унитаз! А может, это для науки сгодилось бы? Говори, где брал!

— Да не помню я… Где всегда брал, там и брал… Может, это не головастики были?

— А кто?

— Аксолотли…

— Чегооооо?!!!

— Ну бывают такие, аксолотли, это личинки амблистом…

И тут же Генка смекнул, что сказал он это зря. От слова «амблистома» у Веника и его шайки сделались прямо корчи, они катались по траве и дрыгали ногами:

— Амблистома!.. Простипома! Ой, не могу! Сам ты амблистома! — вопили идиоты.

Генка понял, что век ему теперь в амблистомах ходить не отмыться, и полез в драку. Хотя и не хотел. И правильно не хотел — насовали ему за здорово живешь, пуговицу оторвали с мясом (опять мать орать будет)…

На шум выскочила Венькина мамаша, вся в бигудях, наспех прикрытых красной бархатной шляпкой, и, конечно, напала на Генку, который обижает ее безвинного сыночка. Спас его какой-то противный дядька, который принялся стыдить Веника и мамашу, обещал позвать дворника (кто его видел-то!), пожаловаться в школу (это в каникулы!) и так далее. Шайка неохотно отпустила Генку и удалилась на крыши сараев, гордо сплевывая. А дядька пытался еще и Генку отряхивать, разговоры стал разговаривать — как учишься да что читаешь, — но Генка вырвался и убежал. Все-таки он этого дядьку где-то видел…

Все следующие дни он бродил по окрестностям один, даже щиты милицейские со скуки перечитал. Поэтому когда Антониду посетила очередная идея — отправить Генку с бабкой на море к бабкиной подруге Фоминичне — он даже не стал особенно возражать. С бабкой, конечно, особо не оторвешься, закармливать будет, бегать за ним с курточкой, но зато — Море! И из двора ненавистного убраться можно, и от цефалограмм, а может, еще в море и рапану поймать получится, конька морского или хотя бы просто медузу. Это будет дело!