Лев Долгопольский - Прошедшие лабиринт [СИ]

За три дня добылись билеты (мать пришла с работы неожиданно помягчевшая, говорила про что-то «матпомощь»), закончились сборы чемодана и бабкиной кошелки. Бабка на двое суток дороги напасла столько еды, что хватило бы Папанину, Леваневскому, и еще осталось бы Зиганшину с товарищами, и Генка с ужасом представлял, что все это придется съесть. Но пусть, ради поездки к морю и не такое можно вытерпеть.

В поезде он не отлипал от окна и, жуя крутые яйца и теплые огурцы и попивая настойку гриба, наблюдал, как тусклая северная природа сменяется на яркую южную. И вот, наконец, Море!

Оказалось, что у Фоминичны проживала квартирантка Люда, и ей оставалось еще три дня. Она выразила готовность убраться в пансионат, но Фоминична, опасаясь, что придется возвращать денежки за постой, решила, что в тесноте — не в обиде. Люда согласилась, бабка тоже, и Генке поставили раскладушку на веранде. А бабка устроилась у Фоминичны в каморке.

Квартирантка оказалась вполне толковой теткой, Генку не строила, не командовала, а назавтра же взяла его с собой на море. Это был восторг! Описать море Генка не мог бы, даже если б пытался. Но он и не пытался, а плескался, разглядывал раковины и водоросли и вообще забыл все на свете.

Накупавшись, он уселся смотреть, как отдыхающие играют в шахматы. Играть он не умел, но за полчаса понял, как ходят фигуры, а еще за час — осознал, как надо выигрывать. Попросился сыграть — и вскоре обыграл хозяина доски.

На другой день Генка даже больше играл, чем купался. Он выигрывал все чаще, запоминая, как надо и как не надо ходить, и удивлялся — отчего это шахматы считаются трудной игрой.

Неподалеку от шахматистов на пляже гнездились картежники. Оттуда доносились непонятные возгласы «пас», «вист», «мизер» и почему-то «паровоз». Это были совершенно ненормальные люди: они вообще не купались и не загорали, поэтому Генка научился определять картежника по загару. Если спина черная, как сажа, а живот и ноги — белые, значит, игрок. Забавно, как барсуки какие, или койоты… Он присмотрелся к одному из них. Вроде где-то видел… И вспомнил-таки: дома, возле школы, на стенде «Их разыскивает милиция». Даже фамилию вспомнил: Петров, он же Крамаренко, он же Сиромаха… Еще подумал тогда — вон сколько кликух, видать, тот еще бандюга. Точно, он!

Генка улучил момент и вылетел с пляжа в поисках поста милиции. Пост нашелся, и он ворвался туда, сбивчиво толкуя про стенд и карты. Усталый и распаренный сержант сначала отмахивался — к мамке иди, но, услышав полный список фамилий бандита, озаботился, куда-то позвонил… Генка под шумок выскочил из фанерного павильона и пристроился к шахматистам, будто и не уходил. Шут его знает, бандита возьмут, а он потом сбежит, и… жуткие истории вспоминались одна за другой. Однако все сошло как нельзя лучше: Генкино отсутствие никто не заметил, а Крамаренко-Сиромаху вежливенько под локоток куда-то сопроводили двое в форме. Вот это да! Эх, расскажу во дворе — не поверят!..

Люда и Генка еще плескались у рукомойника, вернувшись с пляжа, когда бабушка бдительно заметила, что правый карман штанов у ее внука уж слишком сильно оттопырен. В кармане обнаружился комок рублевок. Деньги были не только мяты-перемяты, но еще и вымазаны чем-то липким и сладким.

— Где взял?

— Нашел, — немедленно отперся Генка.

— Люда, вы видели?

— Нет, — ответила девушка недоуменно. — Гена все время был около меня, только купаться бегал, вокруг шахматистов и картежников вертелся, да еще за мороженым отлучался. Стоп!.. Он же у меня денег на мороженое не просил. Геннадий?

— Фоминична, будь ласка, выбери у себя на дворе хворостину подлиннее, — приторным голоском попросила бабка.

— Ой, не надо, — ойкнула Люда.

— И позанозистее, — добавила к своей просьбе любящая бабушка.

Видя, что дело неминуемо идет к порке, Генка захлюпал носом и стал сознаваться. Что деньги он выиграл в шахматы. Что он весь вчерашний день смотрел, как играют, и потихоньку сам научился. Что получилось неожиданно удачно. Что познакомился с дяденькой. Что дяденька хороший, «Байкалом» угощал и чебурек купил. Что предложил еще поиграть, но не за так, а за деньги. И что других игроков приводил. И что половину денег отдал честно по уговору. И что вечером позвал на бульвар играть, а там уже не по рублю будет, а по трешке. И тогда не только на мороженое хватит, но и на кино, и на карусель…

Но бабушка поняла все по-своему:

— Ага, значит, пока ты там фигурки двигал, этот твой добрый дяденька по карманам шарил. А вечером вы еще на бульвар собрались. Фоминична, давай хворостину!

— Не шарил! Не шарил! — Генка был близок к панике. В кои веки им правду скажешь, так не верят. — Я выиграл эти деньги, по правилам выиграл. Вот честное пионерское!

Генка отчаянно пытался прокричать свои оправдания, если не словами, то прямо им в головы, как, бывало, школьным училкам. Но его никто, абсолютно никто не слышал!

— Погодите-ка, — вмешалась Люда. Ей вдруг стало жалко своего пляжного спутника. — Дайте я с ним потолкую. Гена, хочешь поговорить?

Генка кивнул (а что ему еще оставалось делать? Ведь и вправду высекут ни за что ни про что), и они с Людой вышли на улицу.

В случившемся с Генкой Люда чувствовала и свою долю вины. Недосмотрела она за мальцом. Обещала смотреть, а вот недосмотрела. А все потому, что за последние дни Люда оказалась в фокусе внимания всех пляжных мужчин моложе 70 лет. В тесный круг пробились трое. Самый старший представился доцентом из Ленинграда. Самый бородатый — редактором толстого журнала из Москвы. Самый мускулистый сначала отрекомендовал себя мастером спорта, а потом, видя плотную конкуренцию, повысился в секретные космонавты.

Люда не привыкла быть объектом пристального мужского внимания и ей было лестно принимать знаки поклонения. Да и ее новообретенные поклонники были интересными и, чего уж там скрывать, привлекательными мужчинами. Доцент быстро обнаружил у Люды тонкие математические способности и очень прозрачно намекал на возможность зачисления в аспирантуру с последующим трудоустройством. Редактор, узнав, что Люда работает конструктором-технологом, объявил, что конструктор одежды — это почти художник, и прибавил, что хорошему журналу хорошие художники всегда пригодятся. Мастер спорта-космонавт пока никуда не звал, но Люда была готова съесть собственную вьетнамку, если завтра же не получит приглашение на Байконур.

Вот и отвлеклась от Генки. Не углядела, как он на деньги играть в шахматы ввязался. А ведь вчера еще совсем не умел. Опять стоп! Как это так, вчера совсем не умел, а сегодня весь пляж обыграл? А ведь Генка и его бабушка из Подольска, и гриб для Фоминичны тоже от них. Вот это и надо досконально выяснять.