Дин Лейпек - Вероника Стейнбридж покидает зону безопасности [СИ]

Она вычисляла Тима по деталям. Мелким, незначительным, едва заметным глазу. Капли на раковине. Плохо закрытая дверца шкафа. Ложка не в том отделении ящика. Диванные подушки, разложенные в неправильном порядке.

Один раз он забыл убрать за собой кружку – быть может, засиделся, и поздно заметил, что пришло время уходить. Она стояла на полу у дивана, девственно чистое голубое небо отражалось болезненной желтизной в недопитом холодном чае. С одной стороны шла яркая крикливая надпись «Добро пожаловать в Орегон!», а с другой – картинка в очень плохом качестве.

Вероника долго разглядывала кружку, прежде чем поставить в раковину.

На ней был нарисован лес.

|12|

В окно ярким солнцем врывается суббота – из тех, когда Вероника просыпается довольной и бодрой. Она улыбается Софи, выйдя на кухню, и губы той невольно вздрагивают в ответной улыбке. После неторопливого завтрака с книгой и холодным, впитавшим спокойствие кухни кофе Вероника едет в студию. Трамвай идет почти до ее дома – но она сходит на остановку раньше и идет пешком. Столики кафе заполнены людьми, мимо проносятся электробайки и скутеры.

Вероника заходит в тихий полумрак подъезда, взбегает по ступеням, отпирает замок и распахивает дверь.

Первое, что она замечает – неприличная, слишком откровенная белизна постельного белья, раскиданного на диване. Затем долетает запах – сэндвичи и кофе, на полу стоит картонная коробка и бумажный стаканчик из «куик» заказа. И пока Вероника балансирует на грани входного порога, исчезает шум – в ванной выключили воду.

Она еще может уйти. Сделать вид, что ничего не было, что она ничего не видела.

Но на часах полдень, а это значит, что Тим забыл про их договоренность. Почему он забыл? Вероника может уйти и написать ему сообщение в мессенджер – да, пожалуй, так будет лучше всего. Она напишет, он извинится, уйдет из студии, и она сможет спокойно работать.

«А вдруг он заболел?» – думает Вероника. Ведь нельзя выгнать больного человека на улицу. Нужно дождаться, когда он выйдет из ванной, и спросить, что произошло. Да, именно так она и сделает, дождется и спросит…

Щелкнул замок. Тим, с мокрой головой, в старых джинсах и сбившейся футболке, прищурившись, смотрел на Веронику. Запотевшие очки он держал в руке.

– Ника?

– Доброе утро, – сказала она негромко.

Тим быстро протер очки подолом футболки и спрятал за ними глаза.

– Сегодня суббота, да?

Вероника кивнула.

– Прошу прощения, – Тим поднял руки, будто сдаваясь. – Я перепутал дни. Пять минут – и меня здесь не будет. Обещаю.

Он тут же отошел к дивану и одним движением поднял с пола коробку и стакан.

– Оставьте, – внезапно воскликнула Вероника.

Тим удивленно посмотрел на нее.

– Не торопитесь, – Вероника повернулась к выходу и бросила через плечо: – Я вернусь позже.

Она захлопнула за собой дверь, не дожидаясь, когда он что-нибудь ответит.

Он был слишком настоящим. Спал, завтракал, мыл голову – действительно жил у нее. Можно было не говорить об этом Софи, не говорить об этом вообще никому, но она сама – знала. Видела. И впервые видела его таким – открытым, почти беззащитным, как будто на диване лежало не постельное белье, а его нутро, вывернутое, выставленное на всеобщее обозрение. Вероника чувствовала, что не должна была всего этого видеть – ни стыдливой опустошенности коробки из-под еды, ни суетливого беспорядка простыней, ни растерянной неряшливости майки, сбившейся на мокром теле.

Потому что теперь обманчивая пустота студии будет значить совсем другое. До сих пор Веронике удавалось делать вид, что ничего не изменилось. Удастся ли теперь? Когда она войдет в чистую комнату, посмотрит на убранный диван, заглянет в прохладный полумрак ванной? Даже если Тим не оставит за собой следов – будет ли это теперь иметь значение?

Она так и не пойдет в студию. Сядет в кафе и будет рисовать прохожих, посетителей за соседними столиками, покупателей в магазине напротив. Она будет понимать, что это нечестно – Тим наверняка торопился уйти, чтобы освободить ей рабочее место – но не сможет заставить себя вернуться. А на закате, когда солнечный луч на несколько минут пронзит стеклянную крышу над головой и зальет насыщенной ржавчиной мостовую, Вероника напишет Тиму: « Вы не против, если я сегодня приглашу в студию гостей?»

Время идет, Вероника набрасывает перспективу улицы, пытаясь с помощью угля и крафта передать всю роскошь насыщенного алого света. Солнце уходит за угол дома, зажигаются фонари, экран смартфона вспыхивает ответом.

« Конечно ».

Вероника уже пишет Джейкобу, когда приходит еще одно сообщение:

« Мне ведь надо расплатиться за сегодня, верно? »

Тим никогда не вставляет в сообщения смайликов, но Вероника чувствует улыбку – ту самую, с блеском стекол.

|13|

В кончики пальцев врезается потертая шероховатость колпачка – Вероника закручивает тюбик с краской, откладывает его в коробку. Кобальт с пятном мадженты на гладком боку ложится на смятую, выдохшуюся сиену, скрывая собой ядовитую этикетку стронция, и теряется в общем калейдоскопе красок, только начатых и уже заканчивающихся, чистых и перепачканных другими цветами.

– Я ставлю чайник, ты будешь? – раздается голос Тима от дивана. Вероника кивает, не отводя взгляда от холста – но не потому, что боится посмотреть. Просто этот диалог повторяется каждый день. Ей не нужно оборачиваться, чтобы знать, что ее поняли правильно.

Вероятно, за это стоило благодарить Сару. Когда гости пришли в тот вечер, каждый из них бросил на Тима заинтересованный взгляд – но только она вполголоса спросила Веронику:

– Опять?

– Что «опять»?

– Ты снова его пригласила? – спросила Сара, чуть поморщившись, а в глазах читалось предостережение – и одновременно любопытство, предвкушение, ожидание. Вероника инстинктивно ссутулилась под этим взглядом, пытаясь придумать правильный ответ – и вдруг, как в тот момент, когда она решила отказаться от любых таблеток, внутри что-то изменилось, стало ясным и очевидном.

– Тим живет здесь, – сказала Вероника и расправила плечи.

– Здесь? С тобой? – глаза Сары вспыхнули.

– Нет. Я разрешила ему жить в студии. Потому что у Тима проблемы с жильем и нужно закончить свой материал, – Вероника сама слышала в своем голосе нотку гордости, только не понимала, за кого – себя и студию или Тима и его материал. А может, за всех вместе.

– А, – только и ответила Сара, пожав острыми плечами, и отошла в сторону.

Тим шутил с гостями, уверенно доставал из шкафчиков недостающие стаканы, разливал в кружки кипяток – теперь среди них была и «Добро пожаловать в Орегон!»

Когда Джейкоб уходил, то впервые за долгое время ничего не спросил. Только улыбнулся на прощание. Вероника закрыла за ним и Маргарет дверь, обернулась. Тим собирал с пола подушки.