Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Стоило Свете подумать об услышанных ею по пути в камеру жутких стенаниях, в сердце опять противно зашевелился страх — Господи, помилуй! А вдруг её занесло к таким моральным уродам, для которых мучить беременную женщину — особенный кайф? А что — очень даже возможно… ведь в Светином «родном» континууме — таких отморозков сколько угодно… и стоит дать им волю… стоит маньяку-правителю развязать руки своей службе безопасности — будьте любезны! Проснётся дремлющий в каждом зверь и, взалкав свежей крови, сотворит столько зла — не приведи Господь!

Стоило Свете подумать об услышанных ею по пути в камеру жутких стенаниях, беззвучно закричали стены, вобравшие в себя ужас, боль и отчаяние всех предыдущих узников — женщина в панике бросилась к железной двери и заколотила в неё кулаками: тщетно! Тюремщики не захотели её услышать — пытка началась. Вернее — продолжилась, ибо началась она ещё в коридоре, когда, сразу по прибытии в ад, для Светы включили фонограмму с записью адской музыки.

Растратив все силы и отбив об железо обе руки, измученная женщина легла на койку: ну, и чёрт с вами, пытайте, мучайте! Изводите меня вашей адской музыкой — я смертельно устала, мне уже всё равно.

По счастью, бурная вспышка отчаяния, забрав у Светы все силы, сделала женщину нечувствительной к шумовым воздействиям — замолчали беззвучно вопящие стены или Света их перестала слышать: не суть — женщина успокоилась и, кажется, заснула.

Очнулась она от тихого, но отчётливо слышимого разговора за стеной. Поначалу Света удивилась, как сквозь толстые каменные стены можно слышать негромкие человеческие голоса, но, скоро, поняв, что диалог, также как до этого стоны и вопли пытаемых, намеренно транслируют для неё, стала внимательно слушать.

— …да что с ней возиться, расстрелять, и с концами. Ведь при ней нашли триста долларов — ясно, валютчица. А что беременная — я же не предлагаю расстреливать её завтра. Пока посидит у нас, родит — вот тогда и соберём Тройку.

— А не боишься, что дойдёт до Хозяина? Вдруг кто-то из наших стукнет в Москву? Ведь она где-то взяла этот чёртов белогвардейский паспорт. Нет, дело запутанное, а ты говоришь — расстрелять…

— Ну и хрен с ними, пускай стучат. Сам знаешь любимую поговорку Хозяина: нет человека — нет проблем.

— Вообще-то — да. Но с этой сучкой, чую, проблемы будут. Из Усть-Донецка на мой запрос ответили, что такая у них проживала, но двенадцать лет назад их автобус на переезде попал под поезд — погибли все пассажиры: и она, и отец с матерью, и брат. Представляешь — иметь дело с ожившей покойницей?

— Ну и хрен с ним — что покойница! Мне эти буржуазно-поповские штучки до фонаря! Ты меня знаешь — у меня и покойница заговорит!

— Но только сначала отдаст концы — она же на девятом месяце.

— Ха-ха-ха, покойница отдаст концы! Насмешил, ничего не скажешь! Не отдаст — заразочка! Я же с ней пока деликатно, нежненько: ну там — под ноготок запущу иголочку, мизинчик в тисках расплющу, сосочек щипцами выдерну, ей же всё равно не придётся кормить своего ублюдочка. А вот когда родит, тогда займусь с ней поплотнее — умолять будет голубушка до поросячьего визга, чтобы скорей расстреляли. Как миленькая сдаст всю свою белогвардейскую кодлу.

— Ага, тебе бы только добраться до тела, а там хоть трава не расти! Сразу забываешь о социалистической законности — у, садюга! А ведь, как сказал Хозяин, наше государство — самое гуманное в мире.

— Потому и гуманное, что мы никаким врагам не даём поблажки! Мы добрые, но не добренькие — наш социалистический гуманизм не имеет ничего общего с буржуазным слюнтяйством!

— Ишь, разошёлся, как будто на политзанятиях! И зачем, спрашивается, ведь знаешь, твоего самого пристального внимания этой сучке не миновать — ты же у нас главный специалист. Но только не сейчас, а позже — когда родит. А то: мизинчик расплющу, сосочек выдерну… а она на девятом месяце: выкидыш, кровотечение — и привет: грубое нарушение норм социалистической законности — строгача точно схлопочешь.

— А хрен с ним со строгачом — не первый раз замужем. Сегодня дадут — завтра снимут. Зато — результат. У меня же не только по Ростову, а по всему нашему южному округу лучшая раскрываемость. А в Сталинграде, Воронеже, Астрахани, Краснодаре, Ставрополе тоже сидят не мальчики — зубры со стажем. Особенно — в Сталинграде: ну — Кондратюк, который придумал «соломокрутку». Но всё равно: у него только шестьдесят четыре процента раскрываемости, а у меня семьдесят три.

— А кто спорит, что ты мастер: всего двадцать семь трупов на сто подследственных — впечатляет. Ведь у рядовых специалистов больше половины отдают концы раньше времени… Прокуроры жалуются, что после этих костоломов скоро и расстреливать будет некого. Но с этой сучкой тебе всё равно придётся погодить — распоряжение генерала. Вот родит — тогда и «милуйся» с ней сколько угодно… конечно, если я раньше не получу от неё нужных показаний.

— Ну да, получишь… как же! Твои психологические прибамбасы — для слабонервных девиц, а она штучка тёртая. Но только почему, бля, ты мне раньше не сказал, что цацкаться с ней — распоряжение генерала? А я тут чуть ли не час треплюсь с тобой, соловьём разливаюсь — это, знаешь, не по-товарищески…

Света понимала, что этот, якобы случайно доносящийся до неё сквозь каменную стену диалог, в действительности — умело разыгранный спектакль, средство психологического давления, также как кровавое освещение и едва слышимые вопли истязаемых жертв. И всё-таки, с каждым новым людоедским пассажем «злого» следователя и садистским комментарием «доброго», сердце женщины всё туже сжимала беспощадная стальная удавка: Господи! И угораздило же её попасть к этим маньякам! Уж на что щедра на бандитов и террористов её родная Югороссия, не говоря о Диком Поле и прочих осколках распавшейся России, но в сравнении с террористическим государством — все они жалкие дилетанты! Нет, здесь невозможно существовать! Ещё до всяких пыток она или умрёт, или сойдёт с ума от страха! Олечка, помоги!

Получив это паническое послание, Ольга, собравшаяся было вернуться в Большое Облако, изменила своё намерение и наугад ринулась в миллионы инвариантных миров.

По счастью, Ольгин ответный телепатический сигнал дошёл до Светы — уменьшился ужас, спало овладевшее беременной женщиной отчаяние. Конечно, её сердце освободилось от страха далеко не полностью, но ослабла сжимающая его стальная удавка — Света смогла перевести дух: а вот дудки вам, товарищи маньяки! Она ещё не сошла с ума — она поборется! Во всяком случае — до тех пор, пока вы ограничиваетесь только психическими средствами воздействия! И, как это ни парадоксально, её самым действенным оружием будет правда! Ничего не выдумывать — на все их вопросы без утайки рассказывать всё о себе и своём мире! Пусть переваривают, как могут!