Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Оля, а ты действительно — ведьма! В первоначальном значении этого слова: ну, от «ведать — знать»! А лучше — ведунья! А то «ведьма» у нас в основном всё же ругательство.

— И какая ещё ведунья! — подал голос управившийся с разрезанием аппетитно пахнущего гуся Иван Адамович. — Вот погоди, Серёга, узнаешь её покороче, такое откроется, что вообще! Ладно, не буду хвастаться — сам увидишь!

— Ванечка, — приятно смутилась польщённая Ольга, — не надо преувеличивать. Что-то я знаю, что-то умею, но… это ведь не от меня… это как бы дарованное… а уж кем и за какие заслуги… да и вообще — дар ли это?.. скорее — призвание… обязывающее ко многому… а вот — к чему?.. не знаю… пока не знаю…

Этими туманно-многозначительными словами завершив не совсем обычную, — а вернее, вполне фантастическую — часть застольной беседы, Ольга взяла бокал с местным вином и произнесла короткий прощальный тост:

— За отъезд, Ванечка. За то, чтобы в «хоромах» ростовского Губернатора нам было также уютно, как в этой палатке. За то, Юрочка, чтобы всё твоё кошмарное прошлое осталось здесь, в Диком Поле. Тебе, Олежек — чтобы, взрослея, всегда оставаться таким же чистым и честным, какой ты есть. Чтобы искушения и соблазны большого города не замутили твоей сути. Ну, а Серёженьке… поскольку он не прощается, а обретает… обрести во всех нас неназойливых добрых знакомых. Не говорю — друзей. Хотя, конечно, очень на это надеюсь.

В ответ Сергей сказал, что не надо бояться «сглаза», что Оля и Иван Адамович самые большие друзья и его, и Светы, и что он ужасно рад их переезду в Ростов.

Прощальный ужин не затянулся — вставать надо было в пять утра, и спать легли, соответственно, рано.

Благодаря организованности и распорядительности Ивана Адамовича, заранее позаботившемуся не только о важном, но и о множестве мелочей, в Ростов выехали ровно в шесть утра, как и пообещал Сергей Свете — накануне, по сотовому.

Погода была отвратительная: поднявшийся с ночи восточный ветер нещадно хлестал «Уазик» колючими серыми струями смешанного с мёрзлой пылью сухого снега. Да к тому же — при почти пятнадцатиградусном морозе. Сергей мысленно порадовался, что за супругами Грубер поехал на своём надёжном автомобильчике, а не взял, по совету завгара, неуклюжий «ПАЗ». В автобусе, конечно, поместилось бы всё имущество подполковника и его жены, но… зимнее степное бездорожье! Сейчас, например, всякую низину, всякую балочку могло до такой степени замести перемешанным с пылью снегом, что маломощный, не имеющий переднего привода «ПАЗик» безнадёжно бы в нём увяз. Что же до имущества — у военных, обычно, его не много, и самое необходимое уместилось в двух больших чемоданах, а оставшееся должен был захватить скоро направляющийся в Ростов за гранатомётами и запчастями «КАМАЗ». И хотя из-за «полупредвиденного» Голышевым Олега и совершенно непредвиденного Маркиза в «Уазике» было тесновато, с лёгкостью выруливая из очередной колдобины, Сергей радовался, что не изменил своему «четырёхколёсному другу» — «Уазик» не подведёт!

В восьмом часу развиднелось, улёгся секущий серой мутью жуткий восточный ветер — между землёй и небом носилось уже не чёрт те что, а густо порхали «настоящие» белые снежинки. Ещё через полчаса, поднявшись на пологий холм и «начерно» определившись со своим местонахождением, Сергей понял, что хотя из-за замедлившей их продвижение метели к одиннадцати они не успевают, но до двенадцати будут вполне — и, не желая тревожить сладкий утренний сон не работающей сегодня жены, не стал звонить ей по сотовому. А ещё через полчаса сидящая сзади между Иваном Адамовичем и Маркизом Ольга вдруг положила руку на его плечо и попросила остановиться.

Сергей, думая, что женщине требуется по естественной надобности, сбавил скорость, собираясь затормозить перед чернеющим в низине метрах в ста впереди густым кустарником, но Ольга заторопила: нет, нет, сейчас, Серёженька! Немедленно! Прямо здесь!

Повинуясь женщине, Сергей плавно, но быстро остановил «Уазик» и с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида: что ещё вдруг стряслось? Такое — чего не заметил его натренированный взгляд и о чём не предупредила в случае опасности работающая хорошо, как правило, интуиция? Но ничего подозрительного ни сзади, ни с боков, ни спереди Голышев не увидел и собрался было обратиться к Ольге с вопросом о причинах такой поспешности, но в этот момент всё вокруг озарилось удивительным розовым светом. Затем свет стал пульсировать, сгущаясь перед самым автомобилем в подобие огромного огненного цветка — густо-розового по середине с почти белыми, тянущимися к «Уазику», лепестками-щупальцами. И не успел Сергей ни удивиться, ни испугаться этому фантастическому нечто, как кабина изнутри озарилась призрачным голубым сиянием — огнями «святого Эльма» вдруг замерцала Ольга. Но только — неизмеримо ярче, чем вчера за столом: сейчас она казалась Сергею голубым светоносным облаком. К которому, то выпуская, то втягивая щупальца, снаружи тянулось колышущееся облако розового света. И Сергей понял, что сейчас — через две, три секунды! — они сольются.

Сорок Седьмой — из ниоткуда в никуда.

«Есть ли конец у бесконечных трансформаций? Можно ли решить уравнение состоящее из одних неизвестных? А если к тому же эти неизвестные — переменные? Если «Х» в четырёхмерном континууме совсем не то, что «Х» в пятимерном? Да вдобавок: принципиальная невозможность знать, в каком именно континууме локализуется этот «Х»? И когда, следовательно, он равен, а когда не равен самому себе? Конечно, главное, ввергающее в шок всякое «естественное» и симбиотическое (естественное + искусственное) сознание в Х-мерном континууме, это невозможность отождествления себя с собой. Но и для полностью искусственного реального — не виртуального и не квази — сознания проблема самоотождествления достаточно дискомфортна. Особенно — если в это сознание встроен «эмоциональный» блок. Впрочем, без него, просчитав, что в результате абсолютно невозможной комбинации ментальностей ноосферы F8, меня, Сорок Седьмого, и метасознания аборигена третьей планеты звезды G2, вероятность моего выхода из Х-мерного континуума не превышает 0,00013, я бы преспокойненько бултыхался в этой неопределённости, ничуть не беспокоясь об участи возникшего вопреки всем вероятиям метасознания. Ведь если оно действительно является таковым, то его носителю ни в пределах своего континуума, ни за его пределами не может угрожать ни что. Ну, да… в теории… и только — в теории… практически же возникновения метасознания у индивидуумов имеющих тип мышления сходный с мышлением аборигена третьей планеты за, как минимум, четыре квазипульсации ещё ни разу не наблюдалось. И какое метасознание может возникнуть на базе столь мощного, но и столь же неустойчивого (из-за трагической обособленности) интеллекта — большой вопрос. И ещё… а подлинное ли это метасознание?