Геннадий Дмитриев - Настоящая работа смелых мужчин

— Тогда, что же делать? Неужели нет никакого выхода? — Коля спросил это так, как будто он был уверен, что выход все-таки существует. Он был готов действовать.

— Сначала нужно попытаться достать документы. Должны же существовать истории болезни, методики исследований, из которых будет ясно, чем занимается эта, с позволения сказать, клиника. Нужны помощники, профессионалы. Должен же быть здесь такой контингент.

— Есть тут у меня один знакомый афганец, капитан, профессиональный разведчик. По-моему, еще не окончательно с катушек съехал.

— Ну, что ж, давай с ним встретимся.

Закончив разговор, мы вышли из ресторана, Коля собирался идти в свой номер, а мне, учитывая мое нелегальное положение, нужно было снова искать ночлег. Я представил себе ворох листьев, в котором провел прошлую ночь, мне стало холодно, печально и неуютно, и рассказал Коле о неудобстве нелегального положения. Коля жил не в том корпусе, что я, а в доме, расположенном по другую сторону парка, и мы решили, что ночевать в его номере будет значительно удобнее для меня, чем под кучей опавших листьев, а возможно, и более безопасно.

Капитана-афганца, Валерия Семеновича Матвеева, мы встретили тут же, в ресторане на следующий день. Но разговаривать здесь не стали, кто знает, какие уши имеют эти стены. Хотя, если посетителей ресторана прослушивают, то мы с Колей уже «на крючке». Усевшись на лавочке в сквере, мы стали обсуждать сложившуюся ситуацию и дальнейший план действий.

Валера внимательно выслушал все, что я рассказывал о секретной лаборатории гестапо, о докторе Архангельском, о старике, который оказался профессором Невельским, и о том, чем занимается эта клиника в данное время.

— Интересная штука получается, если все это действительно так, то вляпались мы с вами, ребята, серьезно. Насколько мне известно, у нашей разведки есть данные, что немцы занимались созданием биороботов еще в сороковые года, на основе медикаментов. Работы эти видимо до сих пор продолжаются. Помните в печати историю с полковником Абелем, которого на американского пилота, Пауэрса поменяли? Он довольно близко подошел к этим разработкам, тогда фильм еще сняли, ну помните, «Мертвый сезон»?

— Да, конечно, помню, и фильм, и статьи в газетах, но о генетике там речь не шла, — сказал я.

— А может это и есть та самая лаборатория, но не все о ней говорили в печати? — предположил Коля.

— Да, нет, серьезные разработки всегда ведутся по разным направлениям, и чаще всего изолированы друг от друга, из соображений секретности, но не имея на руках никаких документов, бессмысленно поднимать эту тему на каком бы то ни было уровне. Нам просто никто не поверит. Если документы существуют, а они непременно должны существовать, то их в принципе можно добыть. А что потом с этими документами вы собираетесь делать, ребята?

— Передадим журналистам! — воскликнул Коля. — Шум поднимут на всю страну!

— Как я понял, никаких конкретных планов у вас нет. Говорить о журналистах — вообще бессмысленно. Если нет надежного, проверенного человека, то не стоит и затевать это дело. Просто шум нам не нужен. Дело это такое, — быстро глотку заткнут, да так, что и «мама» сказать не успеешь.

— А что же делать? — спросил я.

— Есть у меня человек в главном разведуправлении, попробуем через него осторожненько прощупать эту тему. Но нужны факты, документы, общие соображения и догадки здесь не проходят.

— Думаю, что истории болезни должны быть в кабинете лечащего врача, — сказал Коля, — меня ведет доктор Розенберг.

— Иван Семенович? — спросил я.

— Да, да, Иван Семенович, Иван Семенович Розенберг, — прямо как у Жванецкого!

— Он и мой лечащий врач, — добавил Валера.

— Что, тут один лечащий врач на всех? — спросил я.

— На всех или нет, — сказал Коля, — по крайней мере, на нас троих, значит, наши истории болезни должны быть у него в шкафу или в сейфе, наверняка там есть и другие медицинские документы, которые могут нас заинтересовать.

— Ребята, — сказал Валера, — в каком веке вы живете? Какие документы в шкафу? Вы видели, чтобы Иван Семенович что-то писал?

— Нет, — сказал я, — он работает на компьютере.

— Вот, то-то же! Все документы хранятся в компьютерной базе данных. Никаких бумажных документов не существует.

— А ты с компьютером умеешь обращаться? — спросил Коля.

— Я — разведчик, профессиональный разведчик, и имею дело с информацией, потому компьютер знаю не хуже любого программиста.

— Ну, тогда, — сделал выводы Коля, — нужно проникнуть в кабинет доктора Розенберга, взломать пароль, и все дела!

— Взломать? Это вы, ребята, насмотрелись фильмов и начитались детективов! Только в кино, молодой парень, в американской кепке, одетой козырьком назад, за пару минут взламывает сложнейшие системы, и легко входит в базы данных Пентагона. В жизни все сложнее. Системы защиты строится так, чтобы при использовании самых современных алгоритмов и самой быстродействующей техники, время вскрытия ее значительно превышало срок актуальности защищаемых данных. И разрабатывают эти системы не пацаны в бейсболках, а очень серьезные люди, знающие толк в теории и практике.

— Значит все безнадежно? — спросил я.

— Не совсем. Попробуем войти в базу данных под паролем доктора Розенберга.

— А, он что, тебе пароль сказал? — съехидничал Коля.

— Ага, сказал. Скажи пароль — «пароль», — проходи! Нет, конечно. Но если нельзя взломать, то можно подсмотреть. Если я у него первый пациент, то он при мне включает компьютер и входит в систему. Конечно, я не вижу, какой пароль он набирает. Но работает он на клавиатуре профессионально, как машинистка. А при профессиональной системе работы с клавиатурой, каждому пальцу определена одна или две, максимум три клавиши. Я постараюсь проследить за кистями рук, и определить какие пальцы, и в какой последовательности работают. Тогда у нас будет несколько вариантов кода. Обычно, система допускает от трех до пяти ошибочных ввода, после чего блокируется. Таким образом, у нас есть реальный шанс успеть ввести нужную комбинацию.

— Гениально! — воскликнул Коля, — Но нужно еще попасть в кабинет!

— Замок там простой, я смотрел, с этим проблем не будет. Охраны тоже нет. Ночью войдем в кабинет и попробуем.

— А если там сигнализация? — спросил я.

— Сигнализации нет, по крайне мере он ее не отключает. Сигнализация не нужна. В кабинете ничего особо ценного не хранится, да и злоумышленников в этом городе нет, и быть не может. Кроме нас, разумеется, но, думаю, об этом еще никто не знает.

— Тогда зачем же система защиты данных? Раз нет злоумышленников, то и защищать не от кого!

— Это другое дело. Базы данных находятся в сети. У каждого пользователя существует доступ только к тем данным, с которыми он работает. Возможно, что и у доктора Розенберга нет доступа к тем данным, которые нас интересуют.