Илья Хоменко - Поднебесник

Они помолчали. Т'' Завацкий — будто не решаясь о чем-то сказать, У Стинов — словно собираясь о чем-то спросить, но не собрав еще в вопрос те крупицы непонимания и недоумения, которые посеял сегодняшний день. Чувство облегчения, испытанное им в первые секунды свободы, исчезло. То, что произошедшее оказалось не более чем досадным недоразумением, уже не радовало его.

— Что же они искали? Почему…

— Ну, что искали, догадаться нетрудно. Об этом слухи сейчас по всему городу ходят. Из почтового ящика номер 1058 утечка произошла. Не знаю, в чем дело, но я с самого начала подумал — капсула информационного блока пропала. Очевидно, электронная схема какого-то нового оружия. Кто-то для кого-то ее украл. И, по-видимому, из города уже унес. А они никак успокоиться не могут, ищут. Да вы что, профессор, в очереди никогда не стояли?

У Стинов сглотнул слюну:

— Я никогда не прислушиваюсь к чужим разговорам, — сказал он.

— А-а, ну да, да, конечно.

Т'' 3авацкий отхлебнул коньяку, поставил бокал, и У Стинов увидел: нет больше перед ним моложавого адмирала, нет человека, способного сунуть, посвистывая, голову тигру в зубы, а есть глубокий, высохший старик. И руки у него, старческие, в пятнах пигментации, таки немного дрожат. Но не от страха, конечно, и не от усталости.

— Вы на меня не обижайтесь, ради аллаха, профессор, — сказал У Стинову этот старец. — Я понятия не имел, что они так круто и всерьез за вас примутся. Думал, обшарят потихоньку дом, как когда-то в моей каюте тайком шарили. Посмеяться над ними думал. И папочку вашу утерянную потом у них отобрать, если повезет застать их.

— Не понимаю вас и понимать не хочу, — сказал У Стинов. Хотя он давно уже все понял.

— Но в этой истории и плюсы свои тоже есть. Теперь я точно знаю: сосед наш, партнер по бриджу, Алекстепанов — их человек. И они наверняка его теперь от нас уберут. Он вчера подошел ко мне и спрашивает, нет ли у меня пленки защитной, которая сигнал биосенсора не пропускает? Сын у него, дескать, биоэнергетикой увлекся. Я возьми да скажи: была. Но всю профессору отдал, а тот ею красную папку с золотым тиснением изнутри оклеил и в тайник спрятал. Тайник у него, говорю, на втором этаже. И еще один тайник есть — в канализационном колодце. Он там, говорю, раньше книги прятал запрещенные. В те времена, когда книги еще запрещались. А теперь штуковину какую-то блестящую прячет. Но пленка у меня, говорю, была старая, слабая, не переживайте. Если бы я знал, что они, его хозяева, так землю из-за этой пропажи роют…

У Стинов адмирала почти не слушал. Что-то такое навалилось на него, чего раньше не было. Чего он в себя не пускал. А теперь вот вырвалось на свободу и отплясывало в глазах разноцветными искрами.

Напрасно. Напрасно. Все, что ты делаешь сейчас — совершенно напрасно. И все, что ты сделаешь завтра, и все, что делал вчера, — напрасно тоже. Жизнь прожита глупо, бессмысленно, жалко. И ничего не воротить. На мгновение он опустил веки и подумал о том, что в его возрасте старики часто умирают скоропостижно и безболезненно, от инфаркта, скажем. Он представил летящий навстречу пол и наступающую темноту смерти. После такой встряски это было бы естественно. И решил: хорошо бы. Тогда не придется завтра идти за пенсией. А потом вспомнил, что у него очень здоровое, сильное сердце. И твердо решил, что никакого инфаркта не будет.

— А давайте затопим завтра камин, — предложил т'' Завацкий. — Прочистим дымоход, насобираем дровишек. Тут, в роще сушняка столько. Будем смотреть на огонь и мечтать о прошлом. Тихом, уютном прошлом, которого ни у вас, ни у меня не было.

— Давайте. Только завтра. А сегодня я хочу отдохнуть. Не подумайте, адмирал, я не в претензии и не в обиде. Просто устал немного.

Адмирал посмотрел на него с такой униженной благодарностью, что ему стало неловко.

— А скажите, профессор, было в вашей папке с тиснением действительно что-нибудь стоящее?

И У Стинов едва не сказал: было. Но потом вспомнил, что стоящим в его жизни то, что хранилось в папке, так и не стало, вспомнил, что прошлое невозвратимо. И ответил:

— Да нет. Ерунда. Хлам воспоминаний. Пара студенческих фотографий, письма от одной девочки, мои неотправленные — ей… В общем, старые письма.

1-й автор. Как по-твоему, Устинов на нас не обидится?

2-й автор.Да нет. Человек умный. Фантастику опять-таки не читает.

1-й автор. А Алекстепановы?

2-й автор. Алексенко со Степановым? Это их дело.

1-й автор. Ну хорошо. Будем перепечатывать. Тащи пишущую машинку.

Набежала шипящая волна, лизнула широким и мягким языком берег и снова откатилась назад, в лунное сияние моря.