Илья Хоменко - Поднебесник

Андрей смотрел на все это спокойно и безучастно.

«Держать строй!» — надрывались громкоговорители. Смонтированные на какой-то, а может на нескольких машинах, они несли все тот же отвратительный голос. И голос этот обращался попеременно то к ведомым неизвестно куда, то к праздно глазеющим на это зрелище горожанам.

«Господа, — вещал он. — Те, кто дефилирует сейчас перед вами — не преступники. Они в тысячу раз хуже! Это из-за таких, как они, в годы черного террора люди исчезали по ночам неизвестно куда. Это их липкий взгляд следил за каждым из вас, не оставляя… (Андрей так и не понял — чего) ни на секунду».

Свечки высотных домов торчали справа и слева, уходили под облака, упирались в самый защитный купол. Андрей обернулся. Где-то позади остался и его дом. «Ну и что? — снова, совсем как утром, подумал он. — Это все не страшно. Это пройдет. Кровь на зубной щетке? Ну и ладно».

Городские ворота представляли собой громадный тоннель, перекрытый с двух сторон диафрагмами люков. Действовали они по принципу шлюзовой камеры, не позволявшей ускользнуть за пределы купола воздуху и теплу. Но сейчас герметические затворы были разомкнуты, створки люков разведены. С ревом, заглушающим грохот бронемашин, врывался в бетонную горловину ветер и улетал куда-то в ледяную пустыню. Насосы систем кондиционирования оглушительно выли, засасывая ее разреженное дыхание, прогоняя его сквозь калориферы, фильтры, увлажнители, возвращая куполу утерянный кислород, который тут же снова улетал сквозь распахнутый шлюз и вновь возвращался, втянутый раструбами воздухозаборников. И Андрей удивился было — глупость какая. А потом понял — толпу уже почти на четверть засосало в бетонное жерло и теперь подгоняло могучим воздушным течением вперед и вперед, быстрее, чем это могли сделать охранники. Конечно, так ведь победителям гораздо удобнее, вымести, выдуть нас из города и ворота закрыть, а не… — под ногами скрипел губчатый пластик внутренней обшивки тоннеля, и ветер рвал с головы, и лампы сеяли неправдоподобное зеленое сияние с потолка —… а не загонять по сотне-другой в переходной отсек, включать шлюзование, ждать, провоцируя панику среди оставшихся, — тоннель был громаден, и Андрей, никогда не проходивший его пешком до конца, содрогнулся при мысли, что идти под этими зелеными призрачными фонарями придется целые годы — или выволакивать отсюда наши трупы. А тут тоннель и кончился как раз — для Андрея, для тех, кому повезло быть во главе колонны. Он кончился гораздо раньше, и в лицо ему ударила ледяная крошка, мороз пробрал до самых внутренностей, дыхание стало частым-частым, а солнце, казавшееся сквозь мутноватый прозрачный верх купола красным гигантом, снова возникло, но бледное, даже синее, размером не больше горошины.

Засыпанная снежной перхотью бурая песчаная равнина, дорога, утоптанная гусеницами грузовых вездеходов, холод и разреженная атмосфера, как в горах. И грохот моторов, в разреженном воздухе сразу изменивший тональность. И резкая боль в ушах. Боль была такой, что Андрей покачнулся. Краем глаза он увидел, что солдаты охраны привычными движениями достают и прилаживают к лицам кислородные маски противохимической защиты. И потянулся было к подсумку на правом бедре, а потом вспомнил, что никакого подсумка нет при нем, и нет на нем военной формы, не солдат он и даже не пленный, и не нужен ему, вероятно, кислородный прибор и вообще ничего не нужно ему станет в ближайшее время.

Колонна брела и конца не было видно ее пути. Андрей удивился каким-то отстраненным, словно не ему принадлежащим удивлением, почему никто из бредущих еще не упал. И тут же, как бы прочитав его мысли, покачнулся и едва не вывалился из строя старик. Седой. Сморщенный. С нашивками офицера в отставке на правом рукаве и с двумя лычками тяжелых ранений. Двухметровый детина-охранник на ходу поддержал его, но тот оттолкнул руку, обтянутую десантным камуфляжем. И сделал еще несколько шагов сам. А потом-таки осел на заснеженный песок. И остался лежать без движения. А после произошло нечто странное и, очевидно, организаторами акции не предусмотренное. Десантник (он и раньше, как показалось Андрею, смотрел на старика-инвалида с некоторым сочувствием) легко поднял его и понес куда-то в сторону, нарушая строй. Дальше с Андреем приключилось, наверное, нечто вроде легкого обморока, перенесенного им на ногах. Во всяком случае, он ничего не мог вспомнить потом о нескольких последующих минутах, хотя все это время и продолжал шагать, стиснутый с двух сторон собратьями по несчастью. А когда краски и звуки окружающего мира снова возвратились к нему, он увидел: солдат-десантник, пожалевший старого офицера, по-прежнему шагает в строю. Тело старика по-прежнему у него на руках. На лице у инвалида прозрачная маска, от которой тянется к подсумку десантника резиновый шланг. А вот на самом десантнике защитного кислородного пузыря нет. Ледяная пыль, подхваченная порывом ветра, набилась Андрею в глаза, растаяла, потекла по лицу теплыми струйками. И он подумал, что умереть ему будет теперь очень легко, какой бы его смерть ни была, от холода или от выстрела.

— Как долго мы с тобой мечтали об этом дне, Серый.

— Долго, командующий.

— Не командующий. Просто Олег.

— Да, конечно.

— Ты только посмотри. Мореный дуб, настоящий мореный дуб с Земли, не пластик какой-нибудь. Антиквариат. Никто входить сюда не имел права, кроме секретаря. Командующие, генералы, лагеря, тюрьмы, войны, доносы… Все это теперь в прошлом, понимаешь? В прошлом окончательно, навсегда. Все у нас теперь будет по-новому. Никому не придется дрожать за свое будущее. Что ты сказал?

— Ничего. Я думаю.

— О чем?

— О победе. О мире без войн и без тюрем. Двадцать лет я об этом мечтал. Теперь бы радоваться, а я…

— Небьющиеся стекла. Из бластера не прошибешь. Здорово они за себя боялись. Спецсвязь. Спецсигнализация. Мои саперы сняли устройство, автоматически парализующее каждого, кто войдет в эту комнату, не имея специальной опознавательной карточки.

— В этот предбанник?

— Да, это приемная. Постоянно здесь могли находиться только секретарь, ну и, конечно, хозяин кабинета. Электроника систем охраны и обслуживания реагировала исключительно на их приказы. Я распорядился переключить ее пока на наши с тобой.

— Лампочка вызова на селекторе загорелась.

— Да! Да, это я. Командующий. Да, в приемной бывшего президента… Потому, что в кабинете пока работают специалисты минноразыскной службы. Да, думаю разместиться здесь. Акция номер восемь завершена? Прекрасно. Жду вас с докладом… Это начальник спецслужбы ракетного десанта меня отыскал. Говорит, что акция номер восемь практически закончена.