Питер Банзл - Лунный медальон [litres]

– Этот дом не мешало бы отремонтировать, – заметил Малкин.

– И покрасить, – добавил Толли.

Роберт нахмурился. Они, конечно, правы, и все-таки эта развалюха чем-то напоминала дом с фотографии в «Общей истории современных иллюзионистов».

Мальчик попытался рассмотреть внутренний двор через сломанные прутья ограды. В запущенном саду виднелись одни только побитые каменные плиты, сорняки да старая яблоня с пожухлыми листьями и сморщенными зелеными яблоками. Тут Роберт вспомнил цветущее деревце с фотографии.

Он перевел взгляд на входную дверь с облупившейся зеленой краской и заметил чуть левее табличку с названием улицы, спрятанную под мертвым плющом.

– Это точно он, – заключил Роберт. – Дом Доров.

Когда-то давно здесь жила мама. Остается только надеяться, что она оставила Роберту какую-то подсказку, которая приведет его к ней, – например, вторую половину медальона… Мальчик инстинктивно потянулся к цепочке на шее, но тут же одернул руку. Джек сказал, что это его теллс, а в доме (хоть он и кажется заброшенным) могут быть недоброжелатели.

– Надеюсь, это не ловушка, – пробормотал Роберт себе под нос.

– Да уж, мне пока жизнь Дор -ога, – не удержался от каламбура Малкин.

– Никто не ждет гостей в такую рань. Думаю, тут только поэтому так тихо… – попыталась подбодрить друзей Лили.

– Во дела! – воскликнул Толли. – Вы, кажется, и правда боитесь, что за вами охотятся Доры… Ну хотите, я туда постучусь? Кто бы ни открыл дверь, он меня не знает. Я просто скажу, что принес газету…

– Нет. Спасибо, не надо, – ответил Роберт. – Я и сам справлюсь. Не волнуйтесь. Вряд ли Доры успели добраться сюда первыми. В крайнем случае придумаю что-нибудь.

Мальчик расправил плечи и с делано решительным видом зашагал вперед по садовой дорожке.

Но, уже поднимаясь на крыльцо, он почувствовал, как по спине забегали мурашки.

Каменная лестница потрескалась от старости, а над полукруглым окном проглядывался номер дома – сорок пять, – небрежно замазанный белой краской. Роберт сделал глубокий вдох и потянулся к дверному молотку.

Но его не было. Как и прорези для писем. Тогда мальчик трижды постучал кулаком в обшарпанную дверь и стал ждать, когда откроют…

Роберт нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока до него не донесся звук приближающихся шагов. Медальон на шее словно потяжелел. Шаги стихли, раздались щелчки многочисленных замков и засовов… и наконец дверь со скрипом отворилась. Вернее будет сказать, приоткрылась на пару сантиметров и остановилась, удерживаемая пятью дверными цепочками. Из темного коридора на Роберта смотрели чьи-то маленькие глазки.

Послышался дрожащий женский голос:

– Кто там?

– Роберт Таунсенд, – ответил мальчик.

– Кто-кто? – Незнакомка подалась вперед, и Роберт увидел седые волосы в папильотках и морщинистое лицо. Женщина поджала губы и окинула мальчика внимательным взглядом. – Ты меня разбудил. Я обычно сплю как убитая, но такой стук и мертвого поднимет… Чего тебе? Если ты по поводу комнаты, то зайди позже. – Она обернулась – видимо, чтобы посмотреть на часы. – Причем намного позже. Я принимаю квартирантов только после девяти.

– Я не квартирант. – Роберт сцепил пальцы. – Понимаете… Я… то есть мы… Мы ищем кое-кого… Селену. Возможно, вы ее знаете. Она из Доров… Раньше здесь жила семья Дор.

Услышав эту фамилию, женщина вздрогнула и запахнула халат. Глаза ее забегали.

– Семья Дор! – воскликнула она. – Не упоминай при мне этих треклятых Доров! Ты их, случаем, с собой не привел?

Роберт помотал головой.

– Слава небесам! – Женщина посмотрела на него с подозрением. – А зачем они тебе понадобились, мальчик? Неужели не знаешь, что от них добра не жди?

– Селена Дор – моя мать. Мне необходимо как можно скорее с ней связаться. Джек… Он охотится за ней. За нами обоими.

– ДЖЕК! – взвизгнула женщина. – Ты что, видел Джека Дора?

– За последние двое суток – дважды.

– Мать честная! Ну заходите скорее! – Женщина распахнула дверь и поманила рукой сначала Роберта, а затем Лили, Малкина и Толли, которые стояли у ограды.

Внутри дом был таким же грязным, если не хуже. Хозяйка медленно закрыла дверь на все замки. Ее прерывистое дыхание эхом разносилось по коридору, отчего казалось, будто дышит сам дом.

– Похоже, сюда проникнуть сложнее, чем на Королевский монетный двор… – пробормотал Малкин.

– Ну, мы же не хотим, чтоб он сюда заявился, правда? – сказала хозяйка. – Он ведь даже из Пентонвиля сбежал, а говорили, что это невозможно.

Тяжело дыша, женщина повела друзей наверх, и несколько лестничных пролетов спустя они оказались на последнем этаже.

Здесь хозяйка открыла ключом дверь и пригласила всех внутрь.

Друзья оказались в крошечной грязной комнате. Окно со створками было занавешено плотным тюлем, отведенным в сторону, чтобы внутрь проникал солнечный свет. На узком сундуке у односпальной кровати лежали афиши шоу семьи Дор.

– Вы сохранили их вещи? – удивилась Лили.

– Я бы продала их, если б они чего-то стоили, – резко ответила хозяйка. – Да вот только они испорчены.

Лили подошла ближе. Действительно: из всех плакатов была вырезана фигура одного и того же человека. Имя Селены стерли с афиш – и вычеркнули из семейной истории.

– Да и к тому же, – добавила хозяйка, – я просто не могу выйти из дома.

– Почему? – спросила девочка.

– Из-за проклятия. Старуха прокляла меня перед смертью.

– Какая старуха?

– Артемизия, естественно. Артемизия Дор!

Толли принялся изучать афиши.

– Тут упомянуты всякие старые лондонские театры. Половина уже давно закрылась.

Малкин презрительно фыркнул и начал обнюхивать комод, забитый разными театральными безделушками.

Роберт рассматривал семейные портреты. На тех, где оторвать фигурку Селены было невозможно, ее лицо вымарали, отчего она стала похожа на призрачную тень.

– Они и правда отреклись от Селены… – тихо сказал потрясенный Роберт. – Зачем же она вернулась в театр?

– Наверное, у нее сохранилась любовь к своему делу, – предположила Лили. – Инспектор сказал, что она, возможно, до сих пор выступает на сцене.

– Кто знает, – пожала плечами хозяйка.

Но Роберт был согласен с Лили. Папа рассказывал ему, что встретил Селену, когда та была актрисой. Наверняка она вернулась к прежней жизни.

Оформлены изуродованные афиши были по-разному, но в центре каждой располагалась фотография Доров, а над их головами развевалась растяжка с названием представления.

Роберт был поражен до глубины души. Они внезапно наткнулись на целый склад с вещами его семьи, о существовании которой он до недавнего времени даже не подозревал…