Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

Работу эту Колотыгин начинает ранней зимой. Еще по неглубокому снегу долго, не спеша ходит он по глухим лесным кварталам, вдоль и поперек старательно прочесывает отдаленные дремучие урочища, так называемые суземы и корбы, подбирает для своих долбленок наилучшие осины. Наметанным глазом опытного мастера придирчиво осматривает со всех сторон облюбованное дерево. Топорищем с нанесенными на нем сантиметровыми делениями прикидывает его диаметр. Тщательно, без устали шарит глазами от комля до вершины: нет ли злостных губителей осины — грибов-трутовиков, «табачных» сучков и морозобойных трещин? Старательно простукивает обушком топора каждое дерево, терпеливо определяет качество древесины на слух. Выбирает для поделок только здоровые, без гнили, проростей и водослоя деревья. Обходит стороной кривые, косослойные, суковатые, с глубокими ройками в стволе, с низко опущенной кроной. Для такого изделия, как лодка, подобные пороки дерева недопустимы.

По диску солнца скользнула легкая тучка и тут же бесследно истаяла в безбрежной голубизне. Михайла приставляет ладонь козырьком ко лбу, осматривает водную гладь, как бы еще раз оценивая арену, на которой только что резвилась причалившая возле нас лодка. Он подходит к ней и ласково, как живую, поглаживает ее по темному крутому боку.

— Ласточка! — говорит он. — Однако же голыми руками такого чуда не сотворишь! — и Михайла увлеченно знакомит меня с превеликим множеством «струментов» трудолюбивого мастера.

Оказывается, во дворе у Егора на различных полочках разложено неисчислимое множество всевозможных стамесочек, резаков, ножовочек, разнокалиберных рубаночков, молоточков, сверл, стругов, скобелей, коловоротов и других, одному ему ведомых орудий труда. И весь этот набор нужных ему железок тщательно, с большим умением заточен, заправлен и бережливо храним мастером. Однако наибольшее тщание он проявлял в изготовлении основного инструмента лодочника — хитроумного тесла. В сущности тесло не такая уж и сложная штука. Это особый топор с лезвием, приспособленным для обработки левого или правого борта, выборки ненужной древесины в донной части долбленки. При этом лезвие топора на всей рабочей части вплоть до самого обуха кузнецами тщательно выгибается аккуратным лоточком и умело закаливается. Его охлаждают при этом не в воде, а непременно в машинном масле, медленно, периодически извлекая из него и опуская туда вновь. Такое тесло прочно, надежно, острие его не крошится и не сминается при рубке мерзлой древесины и крепких сучков.

Топорище для тесла изготовлял Егор либо из клена, либо из березы, предварительно просушивая его до костяной жесткости на русской печи. При этом ни в коем случае не годятся пиленые доски. Нужно дерево, расколотое в радиальном направлении. Такой строгий подход к выбору материала обеспечивает изделию прочность. Черенок тесла мастер обрабатывает с особым рвением. Над ним он прямо-таки колдовал. Он неторопливо колол древесину на плахи заданной толщины. Затем осторожно тесал их острым топориком-одноручником, легонько касался заготовки стругом, проходился по ней любовно рашпилем, удаляя малейшие неровности, бугорки, рубчики, затеси, зазубринки.

Перед тем как укрепить черенок в просторном отверстии тесла, мастер еще долго обихаживал его мелкозернистой наждачной бумагой и, наконец, захватив с полу щедрую горсть ажурных, пахнущих древесной свежестью стружек-завитушек, еще две-три минуты терпеливо шлифовал изделие. После всего этого топорище получалось идеально гладким, отливая на свету блеском полировки. Такой черенок никогда не набьет на руках мозолей…

Рулевой, красивый русоволосый парень, улыбаясь, стоит на просторной корме долбленки. На его взъерошенной, спутанной шевелюре золотой россыпью искр горит водяная пыль.

— Ну, брат, потешил старика! — удовлетворенно говорит Михайла рулевому. — Спасибо!

— Не за что, — добродушно смеется тот, и на его открытом лице нет и тени высокомерия, вызванного всеобщим вниманием.

— Да, большой труд надо затратить, чтобы такую посудинку сотворить! — раздумчиво продолжает свой рассказ старый рыбак об искусстве лодочника, снова повернувшись ко мне лицом.

…Подобрав нужное дерево, Егор неторопливо валит его, в ту сторону, где меньше хвойной молоди, чтобы не нанести урона лесу. Из ствола вырезает нужной длины чурак. Долго поворачивает его и так и сяк кондаком — простейшим ручным инструментом для этой цели, — внимательно рассматривая чурак и решая, как лучше начать раскрой.

Наконец, прочно закрепив чурак, мастер острым как бритва топором обозначает нос лодки в вершине кряжа, в комле — корму. И только после этого ловкими виртуозными взмахами топора вынимает кормовую (широкую) и носовую (узкую) «пашины» будущей лодки. Осторожно соединяет их друг с другом нешироким, сантиметров в восемь-десять, пазом-прорезью.

Пройдя снаружи раскроенной заготовки рубаночком, Егор ручным коловоротом по всему корпусу будущего суденышка делает неглубокие, сантиметра в три-четыре, глухие отверстия. Располагает их через два вершка в ряду и через четверть метра ряд от ряда.

Затем от оставшейся осиновой вершины отрезает полувершковой толщины колесо, берет из костра заранее обожженную липовую головешку. Привычно гасит ее, опуская несколько раз в глубокий снег. И до жирной черноты натирает получившимся мягким углем одну сторону колеса. После этого крошит его стальным тесаком, получая древесные гвоздики, легко забивает их в сверления в теле заготовки. Сторожок, так называется у мастеров такая зачерненная деревянная шпилечка, предохраняет при долбежке от сквозных прорубов стенки посудинки. Ее черная головка в сахарно-белом теле осины хорошо видна. Это и помогает изготовить борта долбленки по всей длине одинаковой, заданной толщины. Можно сделать лодочку с толщиной бортов не более двух сантиметров. Просушенную на летнем солнце подобную скорлупку нетрудно переносить даже на руках.

Завершив раскрой изделия, мастер тут же берется за тесло. Начиная с кормовой «пашины», удаляет всю ненужную древесину. Работа эта хотя и тяжела, но интересна, требует напряженного внимания и твердой руки, особенно когда дело идет к концу. Малейшая неосторожность, слишком сильный удар теслом — и острое лезвие инструмента тут же легко пронзит мягкую, как репа, чистую, как первый снег, тонкую стенку почти готовой лодочки. И пропал многодневный напряженный труд! Начинай все сначала.

Но если все идет благополучно, то через три-четыре дня заготовка выделана начисто. И тогда по морозной мартовской заре, когда весело, по-весеннему тенькает большая синица, а ошалелый от любви дятел старательно выводит на сухом сучке свои призывные трели, мастер начинает готовить переносные козлы. На них кладет упругие слеги: одну под корму, другую под носовую часть долбленки. Не без труда водружает свое гулкое, как дуплистое дерево, изделие на эту подставку. И разводит под ней большой костер.