Яна Завацкая - Перезагрузка

Через минуту мы были у подвала. Часовые из четвертой, что характерно, даже не побежали защищать Танку. Конечно, куда важнее охранять «властолюбца и садиста»!

– В сторону! – велела я, – приказ Иволги!

Видя наши автоматы, часовые повиновались моментально, расступились.

– Дверь открыть! – распорядилась я. И это было выполнено, мы прошли в отпертую дверь. Чума взглянула на засранцев из четвертой.

– И валите на периметр! – посоветовала она, – иначе хуже будет!

Их как ветром сдуло. Мы вошли в подвал. Ворон сидел, привалившись к стене. Апрель бросил ему гауссовку – мы прихватили по дороге. Ворон поймал оружие, но с места не двинулся.

– Ворон, ты чего? – я наклонилась к нему. Снова острая жалость пронзила сердце. Кавказ приписал ему собственные качества, собственный бессмысленный садизм – Ворона били все эти дни почем зря, и били неслабо.

– Руку дай, – Ворон посмотрел не на меня, а на Апреля. Ну да, Апрель покрупнее и посильнее меня будет. Он протянул руку Ворону, рванул его вверх. Ворон поднялся, пошатнулся и удержался на ногах.

– Нападение? – спросил он, – дружки?

– Да, – ответила я. Мне хотелось задать ему тысячу вопросов. Например, сможет ли он вообще держаться на ногах. Но Ворон сказал.

– Пошли. Разберемся.

И хромая, бодренько двинулся вперед, к выходу из подвала. Мы выбрались вслед за ним.

– Маус, – попросил меня Ворон, – стой здесь. Останься со мной.

Я, конечно, осталась. Другие побежали к воротам, где шел бой. Ворон о чем-то поговорил с Иволгой, затем развернулся и быстро захромал в сторону ворот. Я за ним. Ворон обернулся, снял с плеча гауссовку, сунул мне.

– Можешь стрелять, – сказал он, – мне не до того сейчас.

Ему, наверное, и держать-то оружие тяжело, подумала я. Мне тоже было тяжеловато, свой автомат я на бегу пристроила за спину, а гауссовку держала на руках. Вскоре мы увидели Спартака, который командовал обороной ворот – он сидел в естественном укрытии под стеной корпуса – выемка у подвального окна. Ворон коротко обсудил с ним ситуацию, они посмотрели на планшет. Потом Спартак выскочил из укрытия и побежал к воротам. Я установила оружие на кирпичную кладку и приготовилась стрелять. Ворон подвел микрофон к губам.

– Первая, вторая, внимание! Постам приготовиться вести огонь! На счет три ворота открыть! Один… два…

Он еще не сказал «три», как мне стала понятна идея. Наши вели огонь с забора по наступающим – но это можно было делать до бесконечности, пока не закончится боезапас. Широкие ворота разошлись в стороны, и на двор, освещенный прожекторами, усеянный лежащими телами, ломанулась страшная, черная толпа снаружи.

Все-таки дружки – неумный народ. Хотя среди них тоже есть офицеры, даже больше, чем у нас. Но какими же надо быть дураками, чтобы вот так прямо вломиться… пусть даже они к этому и стремились с самого начала.

Пулеметы заработали с трех сторон. Я нагнулась к гауссовке, прицелилась и стала выдавать короткие, точные очереди. Дружки, вбежавшие в мышеловку, метались из стороны в сторону, темные тела впереди падали, и я не знала, кого из них подбили мои ускоренные электромагнитом пули. Кто-то из дружков рвался назад к воротам, несколько человек прорвалось и бежало теперь между корпусами, на них бежали наши, схватиться врукопашную. Я глянула на Ворона.

– Сиди здесь, – приказал он. Я стала выцеливать оставшихся врагов. Ворон все время переговаривался – с Иволгой, со Спартаком, еще с кем-то. Наконец он распрямился. Оперся рукой о барьерчик и выскочил из укрытия.

– За мной, – сказал он мне негромко. Я, конечно, последовала за ним. Ворон поднял свой «Удав» и закричал:

– ГСО! За мной! Ура-а!

Он бежал, прихрамывая, к раскрытым воротам, я, сгибаясь под тяжестью оружия, за ним, и сзади отовсюду вылезали бойцы и следовали за нами. И так это было хорошо и правильно – бежать за Вороном в атаку, что не мне одной в этот миг пришла короткая мысль – как же мы могли позволить схватить его? А потом до меня дошло, что у Ворона нет бронежилета. Мы не успели об этом подумать.

Ворон распределил бойцов на три потока – преследовать разбегающихся дружков. Я опять осталась рядом с Вороном, мы побежали прямо, в узкий проход меж двух разваленных зданий, из одного окна ударил пулемет. Ворон остановился и послал пятерых в здание – обезвреживать пулеметчика, мы же пошли дальше, прижимаясь к стенке, потом нас встретил шквальный огонь спереди. Беглецы засели в естественное укрытие – яму и ударили по нам.

– Урюк, Лиса, Вэй, – негромко сказал Ворон и показал рукой – обходить. Группа бросилась в обход укрытия, чтобы мы могли атаковать с разных сторон. Мы просто выжидали, засев за бетонными глыбами. Ворон повернулся ко мне.

– Маус… промедол есть?

Я дрожащими руками сорвала аптечку, нашла шприц-тюбик. Ворон хотел взять его, но я покачала головой.

– Я сама. Так лучше.

Воткнула шприц-тюбик в бедро прямо через штанину. Ворон вздрогнул, потом стал расслабляться.

– Спасибо, – буркнул он. Я выбросила шприц.

– Ворон… мы броник тебе не взяли. Возьми мой.

Я стала расстегивать свой. Ворон зыркнул на меня.

– Чокнулась? Сиди тихо.

Потом встал. Видимо, получил сигнал от группы обхода.

– В атаку, вперед, за мной!

Одновременно затрещали очереди со всех сторон, и мы бросились к яме, в которой засели дружки – Ворон впереди, размахивая «Удавом», без малейшей защиты. Но мне казалось, что пули волшебным образом минуют нас. Хотя что-то чувствительно толкнуло меня в плечо уже на подходе. Я лишь дрогнула – и тут же прыгнула в яму, выхватывая на ходу нож.

Теперь висящее на мне оружие только мешало. Раньше на него штыки специально делали, но теперь этого нет, пользоваться надо ножом. Кто-то схватил меня сзади за шею, я изо всех сил пнула врага в лодыжку, извернулась и ударила ножом, что было сил – нож только скользнул по бронику, я вывернулась от захвата, перехватила нож и ударила высоко, в шею. Кровь брызнула мне прямо в лицо. Мужик повалился, я выплюнула соленую гадость, провела по лицу рукавом.

Все уже было кончено. Наши добивали еще живых врагов – никто не церемонился и с ранеными. Ворон прислонился к ледяной стене и о чем-то говорил, видимо, с Иволгой. Потом поднял руку.

– Товарищи! Назад. На базу!

– С тобой все в порядке? – спросил он, когда мы двинулись назад.

– Да.

– Лицо у тебя в крови.

– Это не моя. А с тобой как, Ворон? Легче?

– Да, легче, – согласился он. И непонятно было, легче оттого, что промедол утишил боль, или оттого, что наконец Ворон на свободе.

– А орудия? Они же по нам стреляли.

– Иволга сразу выслала группы – орудия обезврежены, – ответил Ворон, – не волнуйся, все нормально. Они не подготовились всерьез.