Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

― Поверь мне, дочка, сейчас нам лучше скрыться. Хотя бы попытаться.

Пётр Павлович умолк, вид у него был усталый, взгляд выдавал безнадёжность. Кажется, он прекрасно понимал, что шансов скрыться у нас немного. Я малодушно подумала, не вернуться ли, не сдаться ли таинственному преследователю и не избавить ли тем самым всех от бесполезной нервотрёпки? Но, с другой стороны, ― того, ради которого я готова была рискнуть собой и измениться либо погибнуть, уже не было среди живых, а становиться игрушкой в чьих-то чужих алчных руках, быть попросту подопытной крысой… «Нет! Я просто так не сдамся! Профессор ведь пытается спасти меня, и мама пока уверена, что с её дочерью всё хорошо. Так пусть они оба ещё хотя бы пару дней поживут надеждой на лучшее. Я же вижу единственный выход: не собираюсь быть чьей-либо добычей, и лучше уж собственноручно себя уничтожить, чем стать чьей-то собственностью!»

Конечно, ещё многое оставалось для меня непонятным, но Шиманский сказал, что на сегодня хватит, и велел не терзать его допросами.

Вечер сильно запаздывал. Казалось, это яркое солнце навсегда повисло высоко над горизонтом и не спустится уже ниже. Когда часы наконец отметили шесть, жить стало попроще. Профессор задумал пожарить шашлыки к ужину, и оставшиеся пару часов я работала на подхвате: нанизывала мясо на шампуры, готовила салат, лечила обожжённую профессорскую руку (мой крёстный, живущий, в сравнении с другими, весьма нетравмоопасной жизнью, не способен почему-то обходиться без мелких повреждений, случающихся с ним как минимум раз в неделю); а в перерывах я разговаривала с Вертерской мордой, то и дело появлявшейся в раскрытом окне.

Потом был на редкость чудесный ужин. Мы сидели на террасе, попивали найденное в барном шкафчике вино, ели отменные шашлыки и болтали о сущей ерунде. Все проблемы, все трагедии и трудности куда-то отступили. Наверное, небеса просто дали слабым людишкам чуточку передохнуть перед следующим испытанием. Вечер был тихим и тёплым, небо зажигало первые звёзды, в лесу ухали проснувшиеся ночные птицы, а вокруг нас прыгал неугомонный Вертер, требовавший делиться с ним трапезой. Берта смотрела на всё это со своей высоко-философской колокольни.

Но, увы, всё хорошее быстро кончается. Закончилось и наше мимолётное веселье, позже казавшееся пиром во время чумы.

Шиманский затушил огонь в шашлычнице, залил водой угли. Я собрала со стола грязную посуду, которую, по общей договорённости, следовало мыть завтра. Мы закрыли и зашторили окна, пожелали друг другу спокойной ночи и скрылись каждый в своей комнате.

Хоть спать и не хотелось, но, чтобы не тревожить профессора, пришлось погасить свет. И тут на меня навалились все до единого переживания и воспоминания, с утроенной силой. Гибель Влада, и моя повисшая на волоске судьба, и предчувствие неминуемого исхода ― всё мешалось в бешеном круговом танце, переплеталось, уходило, возвращалось, мелькало перед глазами, звенело в ушах, ощущалось на кончиках пальцев и стучало в висках. И тогда в моё сердце впервые закрались подозрения насчёт невиновности Влада. Я снова и снова прокручивала в памяти всю историю нашего знакомства, сопоставляла факты с рассказом Шиманского и всё больше убеждалась, что крёстный прав… Влад не любил меня и, наверное, даже особой симпатией ко мне не проникся. Как девушка я его не интересовала. Он просто следовал своему плану: постепенно входил в доверие, очаровывал, влюблял в себя ― всё с одной лишь целью ― чтобы однажды я ему безропотно подчинилась… Но параллельно мне вспоминался наш последний разговор и произнесённая Владом клятва, которой безумно хотелось верить.

В комнате стало душно, и, наплевав на все профессорские наказы, я подошла к окну, намереваясь распахнуть его настежь. Именно тогда я и заметила мужской силуэт… Он возник за оградой, молниеносной, призрачной тенью взметнулся вверх, перемахнул во двор, пересёк лужайку и очутился подле собачьей будки. Четвероногие приветствовали гостя с молчаливым восторгом. Берта и Вертер скакали и виляли хвостами, но не издавали при том ни звука. Незнакомая тень взмахнула рукой, псины улеглись на траву, положили морды на лапы и так и застыли в позе сфинксов.

«Брежу!» ― подумалось мне. Тут силуэт выпрямился, и я чуть не крикнула: «Влад!..» ― ведь та же пластика, та же осанка, даже посадка головы… Однако вскоре ясно стало, что эта странная, сверхчеловеческая тень никак не может быть ни самим Владом, ни даже его призраком ― этот мужчина был довольно высок и довольно статен, но ниже Влада на целую голову и гораздо уже в плечах. Так кто же это тогда?! И, пока я соображала, стоит ли вообще верить собственным глазам, видение исчезло… Можно бы было вздохнуть спокойно, списав всё на шалящие нервы, вот только собаки по-прежнему лежали смирно, будто их кто загипнотизировал. Я принялась лихорадочно оглядываться, но в поле зрения попадала лишь навязчивая луна со своим обманчивым серебряным светом. Стараясь не смотреть больше на небо, я обшарила взглядом весь двор ― никого! И всё же Берта, а что ещё подозрительней ― Вертер, ― так и не шелохнулись! Балкон скрадывал порядочный участок обзора, и я решила убрать это препятствие ― распахнула балконную раму, шагнула наружу. Лунный свет плеснул в глаза молочной дымкой, и парочку секунд я вообще с трудом отличала бред от реальности и не могла точно сказать, где нахожусь. А чуть позже, попривыкнув к молочным лучам и осознав, что всё это ― не сон и не бред, в том самом млечном мареве я вдруг различила стройную мужскую фигуру… В паре метров от меня!

Я не могла разглядеть его лица ― свет падал со спины. Пару секунд собирались по частям мои мысли, ища оправдания тому, что сейчас вижу: «Так же молниеносно порой передвигался Влад, таким же совершенным было его тело, но Влад мёртв, и я не ясновидящая, чтобы общаться с призраками…»

― Кто вы? ― шепнула я.

― Вы не волнуйтесь, Миланта, ― прозвучал тихий, до крайности мелодичный голос, ― я всего лишь хочу поговорить.

Из разрезанной мозаики собралась наконец картинка ― Пётр Павлович ведь упоминал двоих, уцелевших в генетических экспериментах…

― Не подходи! ― прошипела я, пытаясь вернуть к жизни капитулировавший голос. ― Не подходи ко мне!!!

― Миланта, успокойтесь, ― проворковал незнакомец, в тот же миг возникая прямо передо мной.

― На помощь!!! ― огласилась вся округа моим визгом, однако после этого я могла лишь мычать ― незнакомец зажал мне рот, железной рукой сгрёб меня в охапку и потащил за собой. Вырываться и брыкаться было бессмысленным ― соперник обладал нечеловеческой силой. Я упиралась как могла, пыталась высвободить зажатые стальной хваткой руки, но было трудно и просто дышать, не то что сопротивляться. Я решила не сдаваться и рванулась изо всех сил, в ответ на что меня стиснули пуще прежнего, что-то хрустнуло, острием впилось в грудную клетку справа, потом засаднило, а потом каждый вдох стал жгучей пыткой. И, кажется, я даже на миг потеряла сознание. А когда снова открыла глаза, на другом краю балкона появился чуть оплывший силуэт Шиманского, и он, почему-то, тянул вперёд правую руку.