Альсан Каримова - Моя 9-я жизнь

Матеуш велел посидеть в машине, пока он не отопрёт входную дверь и не вынесет зонт. Я не стала возражать. И я больше не боялась потерять его из виду, не пыталась следовать по пятам, как было ранее, когда мы уезжали из Каунаса и Матеуш уговаривал меня остаться под крышей, пока он не подгонит машину ближе; тогда я наотрез отказывалась отпускать его даже ненадолго ― а вдруг исчезнет, вдруг бросит меня? Но сейчас даже хотелось, чтобы он вдруг исчез. Чтобы растворился вместе с этой промокшей усадьбой во тьме.

Тогда и охватило в полной мере меня это холодное, колющее чувство, что не отпускает до сих пор а только крепнет с каждым мигом, ― это ужасно, но я боюсь! Боюсь того, чего ждала так долго. И теперь я понимаю, что ни за что на свете не смогла бы утопиться, что тот безумный ночной поход к водохранилищу должен был стать исцелением, а не погибелью.

Нет-нет, я не собираюсь отказываться от своей любви, чем бы она ни была ― настоящим ли чувством или же элементарной иллюзией. Не хочу оставаться одинокой, не хочу жить без Анджея… И всё равно мне страшно!

Я до сих пор толком не понимаю, на что иду, мне абсолютно невдомёк, что ждёт, если вдруг да выживу… Но об этом моём неведении и сомнении никто, кроме меня, сейчас не знает, а потому так просто себя обмануть и поверить, что там, за неведомым порогом ― безудержное, безграничное счастье, вечная юность и вечная любовь, Анджей и иная, улучшенная, но ― что главное ― всё ещё я. Та самая Мила-Миланта, та самая студентка медицинского, обычная девчонка с синими глазами. А если вдруг да всё будет хуже, если мне захочется обратно?.. То вернуться будет невозможным… И я, кажется, это понимаю… Но не остановлюсь!

Нет, этот безудержный, почти панический страх ― лишь доказательство того, что не хочу умирать, хочу жить. И это ― нормально!

Что до моей истории, так она уже вплотную приблизилась к своему концу: автомобильная дверца распахнулась, залетевший в нагретый салон ветер обдал влагой, и очередная грозовая вспышка осветила силуэт Матеуша, протягивающего мне руку.

Холл дома был пуст и плохо освещён, в окна стучался бесконечный водный поток.

― Ты голодна? ― спросил Матеуш, колдуя у погасшего камина.

― Нет. А куда подевались собаки? Неужели не выбежали встречать нас из-за дождя?

― Я велел Юстасу увезти их в другое место.

― Зачем?

― Чтобы не выли по чём зря.

«Верно! Псины и впрямь могут поднять шум, если я тут буду подыхать от боли!»

― А я думала ― ты можешь оказывать на них особое влияние. Помнится, по твоей команде они лежали тише воды, ниже травы.

― Да, всё, на что я способен ― подчинять себе животных, это выходит у меня лучше, чем у дрессировщиков с мировой известностью. Но всё же, я решил перестраховаться.

― И ты прав.

Камин затрещал весёлым рыжим пламенем, и я подошла поближе, пытаясь согреться его теплом. Матеуш наблюдал за мной с какой-то тревогой.

― Знаешь, ― произнёс он, переводя взгляд на метавшиеся по полу огненные блики, ― наверное, лучше бы тебе передумать!

― С чего бы это? ― удивилась я.

― Не хочу тебя убивать ― вот с чего! ― огрызнулся он. ― А подвергать тебя подобному испытанию в таком вот «дивном» состоянии твоего организма ― самое что ни на есть убийство!

― Давай-ка будем оптимистами!

― Да я бы с радостью, но на кону слишком многое!

― То есть, ты летел через океан, чтобы просто поздороваться и свозить меня в Латвию?

― Несносная ты девчонка! ― воскликнул Матеуш, в долю секунды перемещаясь от камина к окну, в верхнем углу которого размытой кляксой светился уличный фонарь.

― Мила, ты… ― выдохнул он. ― Ты попробуй поставить себя на моё место! Просто попытайся ― о большем не прошу! Представь: ты ― та самая твоя мечта ― вечно молодая, сильная, прекрасная. Одно лишь но ― ты такая вот одна, а над тобою есть некто, кто много сильней, прекрасней и могущественней, кто, хоть и не по своей воле, но всё же является твоим господином, твоим поработителем. И так ты живёшь долгие годы. Но вдруг находится человек, согласный составить тебе компанию в твоей второстепенности, и, если не избавить, то хотя бы отвлечь тебя от того всемогущего, набившего уже оскомину создания, чьим подневольным ты являешься уже много лет! Казалось бы ― отличный шанс воспрять духом, внести в своё существование что-то новое, что-то хорошее. Да только в случае неудачи платой будет жизнь, причём ― жизнь обоих ― и твоя, и несостоявшегося твоего компаньона. И как бы ты поступила?

― Не знаю, ― пожала я плечами. ― Но в твоём случае следовало бы оставить пустые разговоры да опасения. Ты ведь не привык отступаться от задуманного, так же, как и я.

Матеуш тяжко вздохнул, уткнулся лбом в стекло, и по его атласной коже побежали тени от омывавшего окно дождя.

― Ампула с геном здесь, ― произнёс угасший голос. ― Я выкрал её у Влада, заменив ровно такой же стекляшкой с пустым раствором внутри. Именно эту фальшивку Влад и разбил, втолковывая мне новые порядки, ― демонстративно раздавил двумя пальцами, объявив, что отныне ты ― запретная тема, а так же та, от которой мне следует держаться подальше, если только ещё хочу жить. Так что, знаешь, если ты вдруг да умрёшь ― мне останется лишь оседлать пороховой бочонок да чиркнуть спичкой!

― Это ― единственный способ покончить с собой? ― спросила я скорее машинально, чем осознанно.

― После того как почтенный профессор генетики прострелил Владову башку, я убедился, что огонь ― единственная реальная угроза для жизни таких, как мы.

― Тогда ты зря боишься! Вряд ли Влад устроит тебе такую расправу как сожжение заживо!

― Ты так думаешь? ― хмыкнул Матеуш. ― Ты плохо его знаешь!

Я и впрямь не верила, что Анджей способен на подобное зверство, а потому спросила:

― Так значит, ампула при тебе?

― Угу! Только ты не получишь её, пока хорошенько не выспишься!

― Матеуш, хватит пустых пререканий! Я не усну, и ты это понимаешь!

Красавец открыл было рот, собираясь возобновить недавний спор, но телефонный звонок прервал его, заодно расставив все точки над «i».

― Это Влад, ― шелестнул Матеуш, глядя на телефонный экран.

― Он ведь не знает, где ты, верно?

― Он должен думать, что прохлаждаюсь в Калифорнии…

― Так сними трубку и расскажи, какое яркое нынче солнце!

― Ты не понимаешь: после того как Влад озвучил все свои угрозы и предостережения, он объявил строгую молчанку, мы не разговаривали даже находясь в одной комнате… И с чего ему вдруг звонить мне? А главное ― почему именно сейчас?!

― Ну, наверное, он соскучился, ― предположила я. ― Сними наконец трубку!

― Надо же, какие люди вышли на связь! ― объявил Матеуш в телефон, но артистизм его подвёл ― голос выдал волнение.