Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

— Не смей называть их машинами! — заорала Касс.

— Может, тебе прекратить тренировки? — Лон, казалось, размышлял вслух: — Что-то они на тебя плохо действуют…

— Все это ложь, — не слушая, орала Касс. — Все, что ты наплел! Любовь есть, и смысл есть, и Рахел совсем не безобразна… Подумаешь, философ! Подумаешь, оракул! Подумаешь, Творец!

— Успокойся, ты что… Нервы сдали, — бормотал Лон. Он явно не ожидал от нее такого взрыва.

Поэт начал было обнимать подругу, пытаясь успокоить. Но она вырвалась, метнулась к двери, трясущимися руками стала открывать. Касс вообще более не слышала Лона. Она желала вырваться, сбежать, освободиться от его присутствия. А еще она почему-то была уверена: ей надо увидеть Рамтея.

Лон еще что-то кричал ей вслед, но Касс неслась вон, не слушая его, не думая ни о чем, кроме того, чтобы остаться одной. Вот сейчас, сейчас, сейчас, после мучительного транса, после кошмарного видения, после сонной комнаты, после откровений Лона, вот-вот легкие наполнятся воздухом открытого пространства. Вот-вот разгоряченное лицо, наконец, обдаст свежим ветерком…

Девушка выскочила на улицу. Первый же глоток воздуха обжег ноздри, губы, глотку… Вот об этом-то, пожалуй, и кричал Лон ей вслед: что жара невероятная. Ничего, только добежать до аэробиля, а там прохлада, напитки… Да она в три прыжка…

Касс поискала глазами свой аэробиль. Сначала беспорядочно, просто посмотрела туда-сюда… Затем стала методически обводить пространство глазами. Три прыжка, по-видимому, срывались. Ничего, ничего, надо только подумать, походить вокруг… Ни на одном из мест, где обычно оставляла аэробиль, аэробиля не было.

Касс тупо уставилась на свои пустые руки. При ней не было ни сумочки, ни ключей, ни золота.

Все это, конечно, не смертельно. Ситуация только означала, что предстоит хорошая прогулка через Парнас, причем, без единой монеты… И без единого стаканчика прохладительного… Да еще ко всему прочему, в день, когда от жары челюсти плавятся…

Касс вздохнула и двинулась в путь.

Парнас был внешне спокоен, и все же… Что-то неуловимо изменилось в Посейдонисе за последние два дня… Или только на Парнасе? Причем, трудно даже понять, что именно… Создавалось впечатление, что жителями города овладело дурное предчувствие. Словно страх выгнал людей из домов на улицы… Даже столиков на тротуарах сегодня, кажется, больше, чем всегда… На лужайках, в сквериках… И отовсюду обрывки разговоров… Непривычных разговоров, навевающих тоску, наводящих на нехорошие мысли…

— …Странно: машина смогла спрятаться в городе, при свете дня… Значит, кто-то помогает… Кто-то из Настоящих, не иначе.

— …Тебе легко: набрал красок, набрал кистей и — вперед. Кстати, куда ты? На Нил?

— …Да почему, собственно, нужно безоговорочно верить Ноэлу? А если он вообще из ума выжил… Вместе с Кронотом…

— …Ну и семейка: родители развлекаются, а дети… Особенно этот хромой… Пьяница…

— Теперь еще новый появился, настоящий туланский плут… Говорят, ходит всюду, Амброзию Бессмертия распространяет…

— …Это уж слишком: бессмертие или катастрофа. Ничего себе, выбор…

— …Как она перед ним на колени, перед этим… халдеем. Это Прекрасная Дева-то…

Касс вздрогнула, опустила голову и ускорила шаг. В долетающие до нее обрывки разговоров вкрапливалась новая тема.

— …Не может быть, она? Неужели Прекрасная Дева?

— …Говорю, это Касс.

— …Одна, пешком… Нет, быть не может. Не она…

Касс почувствовала, что задыхается. Задыхается от непривычной ходьбы, да еще при этой жаре… Задыхается от дурных предчувствий, от любопытных глаз, от того, что ее узнают, от того, что ее не узнают.

Ей стало страшно, одиноко.

Вдруг нечто большое, бесформенное, метнулось к ней справа, заслонило дорогу. Она обреченно остановилась и подняла глаза, пытаясь хотя бы немножко сдержать, успокоить, восстановить свое же собственное шумное дыхание.

Это был кентавр. Глаза его глядели на нее туповато, но с добротой. Со свойственной всем машинам… рабам… туповатой добротой…

Где-то она уже встречала этого кентавра. Смешно, где она могла встретить кентавра да еще заметить, запомнить его лицо? Но лицо это казалось знакомым, где же она могла его видеть? Ах, да, да ведь это же тот второй кентавр, из видения… Неужели тот самый?

— Прости меня, Прекрасная Дева.

Кентавр вгляделся в нее, словно желал убедиться в том, что первое впечатление не обмануло его. Затем свободно, пожалуй, слишком свободно для раба спросил: — Ведь ты Касс?

Она кивнула. Странно, как смиренно, с наклоненной головой, стояло перед ней это существо. Хотя первое, что чувствовалось в нем, была сила. Сила исходила от мощного торса, местами покрытого седеющими волосами… От атлетических рук… Даже от начинающей седеть гривы волос на шее и голове… Силой дышали крупно вырезанные ноздри носа, крупно очерченные губы, крупные мохнатые брови…

— Я узнал тебя: видел по визу много раз…

Еще несколько дней назад она бы немедленно повела взглядом по сторонам и сказала: — Видишь ли ты всех этих людей? Ты считаешь, они не смотрят виза? Однако никто из них не посмел заговорить со мной.

Да, она, конечно, произнесла бы именно эти слова, всего лишь несколько дней назад… Однако, теперь Прекрасная Дева Касс с молчаливой покорностью, готовая выслушать его, стояла перед рабом и ждала продолжения.

— Я знаю, ты была дружна с русалкой Летой, — продолжал кентавр. — А тот, кого она любила, был моим близким другом…

— Лега прошла очищение, — Касс сама услышала: ее голос заметно дрогнул.

Кентавр печально кивнул: — Да что там, конечно… Не могли же они ее так оставить.

— Почему? — машинально спросила Касс. Она-то хорошо знала, почему.

— Неповиновение — потенциальный бунт, — вздохнул собеседник. Интересно, откуда у кентавра в лексиконе эти слова? Эти мысли? Вообще, мысли? Может, скоро кентавры займутся вопросами философии? А нимфы начнут управлять… космическими кораблями, скажем…

— Видно, это правда, раз машина сбежала от хозяйки, — продолжал незнакомец. — Сначала то, потом это… Да еще… — Во взгляде кентавра обозначилась тоска. — Скажи, — попросил он, — правда ли, что скоро все это… — он обвел глазами площадь и криво усмехнулся, — рухнет к Баалу… В Тартар…

— По предсказаниям Ноэла, — уклончиво ответила Касс.

— А бессмертие? Правда ли, что знаменитый Асклепий изобрел бессмертие?

— Разве можно изобрести бессмертие? — горько улыбнулась Касс. — И нужно ли?

— А ведь интересно… — кентавр похоже только сейчас осознал, с кем стоит и беседует чуть ли не по-товарищески. Ему стало слегка не по себе. Но он справился со смущением, продолжая свою философскую беседу: — Интересно поглядеть, как оно будет, лет через тысячу… Или через тысячу лет здесь, — он опять обвел глазами площадь, — уже ничего не будет?