Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

Абель Руан тревожно взглянул на пожилого коллегу – стекла его очков блеснули: «Такова моя обязанность».

Шмидт выхватил пистолет, навел его на Руана и выстрелил. Руан успел пригнуться, упал со стула и, протянув руки под столом, схватил старого администратора за ноги. Шмидт свалился на спину, выронив пистолет, со стуком отлетевший в сторону. Руан подхватил оружие и вернулся на свое место за столом.

Шмидт с трудом поднялся на ноги: «Ну, так почему вы не зовете охрану?»

Руан покачал головой: «Эдвард, вы меня неправильно понимаете. Прежде всего и превыше всего я руководствуюсь одним принципом: никому не доверяй! Хотя теперь, пожалуй, вам можно доверять – вы сумели выразить свои чувства весьма недвусмысленно. Хотел бы указать на тот факт, что незаменимых людей нет. Если бы вам удалось меня застрелить, сотни других не отказались бы занять мое место, и в конце концов они добились бы тех же результатов. Такова одна из причин, по которым я продолжаю проводить свои эксперименты. По меньшей мере пока что я контролирую ситуацию. Я – руководитель проекта, я слежу за всем, что происходит. Если бы я отказался сотрудничать с властями – кто-нибудь из сотен других возглавил бы мой проект, и ситуация не улучшилась бы ни на йоту».

Шмидт напряженно пытался разобраться в происходящем: «Абель, вы искусно уклоняетесь от любых конкретных заявлений. Вы что-то задумали, у вас есть какой-то план – я правильно вас понимаю?»

«Мыслящий человек не может не замечать открывающиеся перед ним возможности, – сказал Руан. – Но… – он приподнял пистолет, – не такого рода возможности».

Шмидт неподвижно смотрел в пространство: «Я подчинился велению совести… Не уверен в том, что меня радует неудача – вы не обещаете ничего определенного…»

«Неопределенность правит Вселенной – вплоть до последней, мельчайшей элементарной частицы, любезнейший директор, – радостно отозвался Руан. – Абсолютная определенность выходит за пределы человеческих способностей. И никогда не забывайте мой лозунг: никому не доверяй!»

«Тем временем, однако, – мрачно заметил Шмидт, – вы совершенствуете оружие, которое позволит Молтрою завоевать мир».

Генерал Золтан Веч расстегнул пряжку на воротнике и снял глубокий шлем.

«Так что же?» – нетерпеливо спросил маршал Кольтиг, начальник штаба вооруженных сил Молтроя.

«Все в порядке, – заявил Веч. – Как только я закрываю глаза, я вижу то, что видит летчик. Открыв глаза, я могу передавать приказы, не нуждаясь в их подтверждении, так как сам ощущаю воздействие приказа на мозг пилота».

«Превосходно! – маршал Кольтиг повернулся к Абелю Руану, молча стоявшему у него за спиной. – Сколько таких приборов вы приготовили?»

«Примерно четыреста пятьдесят», – поколебавшись, ответил Руан. Он выглядел исхудавшим, усталым, лицо его заметно посерело.

Маршал Кольтиг задумался: «Четыреста пятьдесят… гм! Мы посылаем в атаку двести авиаотрядов. Значит, потребуются четыреста шлемов – по одному на каждого командира отряда и на каждого штабного посредника. Остаются пятьдесят запасных… Нельзя ли подготовить еще полсотни?»

Абель Руан покачал головой: «На это уйдет несколько месяцев. Телепатические мозги требуют исключительно деликатного обращения, причем для того, чтобы надежно функционировал один большой и сложный мозг, приходится забраковывать десять тысяч других».

Маршал еще немного поразмышлял: «Что ж, придется обойтись тем, что есть. По мере необходимости мы можем удвоить сосредоточение сил на участках, не играющих решающей роли, или пользоваться радиосвязью». Он повернулся к Золтану Вечу: «Генерал, проведите исчерпывающие испытания и представьте мне отчет». Веч ответил по-военному четким кивком.

Абель Руан прокашлялся: «У меня возникли кое-какие идеи, которые позволили бы усовершенствовать телепатический шлем. Если я приложу достаточные усилия, возможно, я успею предложить вам несколько экземпляров улучшенной модели – на случай возникновения чрезвычайной ситуации. Может быть, ими сможет воспользоваться высшее командование – по меньшей мере вы сами и генерал Веч».

Маршал отозвался дружелюбно приглашающим жестом: «Конечно, в чем вопрос! Не беспокойтесь об издержках – до сих пор вы прекрасно справлялись с решением поставленной задачи, и вас щедро вознаградят».

Ученый поклонился и вышел.

Утром Дня I на сотнях взлетных полей притаились, как стаи огромных шмелей, бомбардировщики – но их нагрузили до отказа не цветочной пыльцой, а ядерными взрывными зарядами, распылителями ядовитых туманов, отравляющей пены и быстродействующих смертельных бактериальных культур, а также пачками пропагандистских листовок, адресованных федералистам-ренегатам. Истребители и ракеты выстроились длинными сверкающими рядами – заправленные, угрожающие, рвущиеся в бой.

В бараках сидели и курили пилоты – в зависимости от темперамента одни болтали, другие молчали, а в командных центрах командиры звеньев уже надевали новые глубокие телепатические шлемы. В глубине молтройской территории, в бункере штаба вооруженных сил посредники надели такие же шлемы, каждый из которых содержал мозг, обученный телепатической связи с мозгом-корреспондентом в шлеме командира отряда.

Посредники заняли пронумерованные сиденья, расставленные вокруг высокой платформы с огромным экраном. На экране должно было демонстрироваться схематическое изображение битвы с цветными символами наступающих и отступающих подразделений, причем мигающими вспышками отмечались пункты, где возникали чрезвычайные ситуации. Вся эта комплексная схема синтезировалась на основе постоянно поступающих отчетов двухсот командиров, переданных телепатическими посредниками. Наблюдая за схемой, штабное командование – в том числе генерал Веч и маршал Кольтиг – могли отдавать приказы, определявшие боевую стратегию.

Маршал Кольтиг сидел в кабинете неподалеку, прихлебывая кофе и размышляя о донесениях разведки – грузный, смуглый, усатый вояка, неутомимо энергичный и прямолинейно грубоватый.

«Они знают, что мы мобилизовались, – говорил он генералу Вечу. – Нам удавалось сохранять приготовления в тайне дольше, чем я надеялся… Но теперь федералы вызывают резервистов».

Веч налил себе чашку кофе: «Интересно будет пронаблюдать за тем, как наши „Блатчаты“ модели „Марк IV“ справятся с их новыми „Таранами“, оснащенными ракетами „Гладиус“. Я считаю, что наша огневая мощь преобладает».

Кольтиг поднял глаза: «Я не забыл, что „Блатчаты“ особенно дороги вашему сердцу… Не мешало бы еще раз подчеркнуть посредникам, что мы твердо намерены избежать индивидуальных столкновений – не должно быть никаких воздушных боев один на один. Наша воздушная флотилия – огромная, непреодолимая масса прецизионного оборудования, важно об этом не забывать. Никакого героизма! Внушите людям, что мы победим благодаря беспрецедентной точности координации действий. Мы не можем допустить, чтобы это преимущество свели на нет отдельные асы, желающие покрасоваться».