Джек Вэнс - Лазурный мир

В океане наступило утро, бриз подул с запада. Подняли паруса, гребцы смогли отдохнуть. Плоты исчезли за горизонтом; океан распростерся во всех направлениях, как подернутое морщинами голубое зеркало. Скляр Хаст опустил горн Блазделя в воду и прислушался, но ничего не услышал. Баркван Блаздель сделал то же самое и согласился — Царя-Крагена поблизости не было.

Флотилия состояла из примерно шестисот кораклов; в каждом плыли от трех до шести человек, захвативших с собой максимальное возможное количество инструментов, домашней утвари и запасов, в том числе пищи и питьевой воды.

Через два-три часа после восхода солнца наступил штиль; паруса убрали, теперь кораклы продвигались только веслами. К полудню солнце стало жечь спины гребцов, и мигранты соорудили навесы, создававшие тень.

Позже в тот же день впереди и к северу от флотилии были замечены несколько небольших плавучих островов. Родные плоты и Царь-Краген были еще слишком близко, чтобы постоянное заселение этих островов представлялось желательным или целесообразным, но скоро должен был начаться вечерний бриз, способный отнести кораклы обратно на запад, и флотилия направилась к диким плавучим островам, чтобы пришвартоваться и не заставлять гребцов бороться со встречным ветром. Мигранты провели сутки в кораклах и более чем приветствовали возможность выйти на остров и пройтись, чтобы размять ноги.

Когда солнце уже склонялось к западному горизонту, озаряя согбенные спины гребцов, кораклы приблизились к незнакомым плавучим островам. Внешним видом они напоминали Родные плоты, но здесь, конечно, ничто не было приведено в порядок, а кустарники буйно разрослись настолько, что листва вокруг шпиля центрального стебля напоминала пирамиду. Вечерний бриз, дувший со стороны островов, поразил Скляра Хаста своим запахом. Он окликнул Роджера Кельсо, работавшего веслами в соседнем коракле: «Ты чуешь то, что я чую?»

Кельсо понюхал воздух, поднял брови: «Не знаю, чем пахнет. Что-то странное... Может быть, какой-то мусор или гнилая рыба».

«Может быть». Стоя в коракле, Хаст всматривался в чащу кустарника, но ничего не замечал. Другие мигранты тоже почуяли необычную вонь, исходившую от плавучего острова, и так же тревожно посматривали на плотную листву. Но там ничто не двигалось, оттуда не доносились никакие звуки. Первый коракл ткнулся носом в край дикого острова; молодой человек выпрыгнул на берег с колышком и фалинем в руках. Другие последовали его примеру, и через некоторое время все кораклы пришвартовались к острову или один к другому.

Не все вышли на берег, а те, кто это сделал, не отходили далеко от кораклов. Вскоре один из молодых людей обнаружил источник вони: участок, заваленный отбросами. Неподалеку было обуглившееся кострище — угли еще тлели в пепле, на них были разбросаны дымящиеся куски кожуры губок. Значит, здесь кто-то жил.

«Но кто они? — прошептала Мерил Рохан. — Кто это может быть?»

Повернувшись к чаще и приложив ладони ко рту, Скляр Хаст позвал: «Выходите! Покажитесь! Мы не сделаем вам вреда!»

Наступило молчание — только ветер шелестел листвой. Солнце зашло, над островом сгущались сумерки.

«Смотрите!» — воскликнул молодой мошенник, осмелившийся отойти подальше. Он вернулся бегом; у него в руках был какой-то предмет, который он отдал Файралу Бервику: ожерелье — или, по меньшей мере, кольцевой жгут с нанизанными на него блестящими красноватыми кусочками металла.

Скляр Хаст снова взглянул на заросли кустарника: «Выходите! Мы хотели бы поговорить с вами!»

Ответа не было.

«Дикари — скорее всего грязные и голые, — пробормотал Бервик. — Но у них есть то, чего у нас нет: металл. Где они его добывают?»

Из чащи послышался визг: ужасный дрожащий звук, полный ярости и угрозы. В тот же момент с неба посыпались палки.

«Нам здесь не рады, — заметил Хаст. — Это очевидно. Вернемся к лодкам».

Мигранты снова залезли в кораклы — гораздо проворнее, чем вылезали на берег. Из чащи снова раздался визг, на этот раз выражавший торжество и насмешку, а затем — безумные вопли, от которых у людей, сидевших в кораклах, волосы становились дыбом.

Скляр Хаст снова осторожно приблизился на коракле к краю острова, но его опять приветствовала лавина палок — он поспешно отплыл.

Наступила ночь; люди в кораклах ждали утреннего бриза. На острове кто-то разжег огонь; на фоне пляшущих языков пламени появились несколько человекообразных фигур.

Роджер Кельсо окликнул Хаста: «Где-то я читал о группе второго или третьего поколения, совершившей непозволительные поступки. Их изгнали, то есть заставили уплыть прочь. Если так, и если они уплыли в этом направлении, надо полагать, дикари — их потомки».

«Между дикостью этих людей и нашим образом жизни — потрясающая разница, — заметил Хаст. — Тем не менее у них есть медь, а у нас — нет».

«Как это может быть? — спросил Рубал Галлагер. — Где они берут медь?»

На его вопрос никто не мог ответить; все смотрели на дикий остров, теперь черневший полосой на фоне темного неба.

Сумерки кончились — на небе зажглись созвездия; ветер полностью затих, и флотилия снова двинулась на восток по безмятежной морской глади. Всю ночь одни гребли, пока другие спали, пока, наконец, первое янтарное зарево на востоке не принесло с собой долгожданный попутный ветер. Подняли паруса; кораклы понеслись навстречу рассвету по сияющему пустынному морю.

Второй день плавания был примерно таким же, как первый, но рано вечером некоторое время шел проливной дождь, что позволило пополнить запасы питьевой воды в кувшинах. Махинаторы поймали множество съедобных морских тварей и, хотя кораклы были нагружены съестными припасами, отступники убедились в том, что по мере необходимости могли прокормиться посреди океана; многие стали весело напевать и обмениваться шутками с мигрантами в соседних лодках.

Утром третьего дня заметили небольшого крагена. Он приблизился с севера, передвигаясь рывками, напоминавшими человеческое плавание брассом, остановился в сотне метров от флотилии и наблюдал за ее перемещением. Подергивая ластами, краген бросился вперед, как если бы хотел напугать мигрантов, но тут же нырнул. Через несколько секунд махинаторы, смотревшие под воду через погружной короб, видели, как краген проплыл под кораклами — огромная, широкая, шевелящаяся тень. Краген вынырнул в полукилометре на юге, неподвижно полежал на воде, а затем исчез.

К концу четвертого дня плавания впереди появилась вереница плавучих островов, таких же плодородных и привлекательных, как Родные плоты — хотя, пожалуй, их было в два раза меньше. Мигранты радостно бормотали. Скляр Хаст поднялся на ноги и жестами созвал совещание; кораклы сгрудились вокруг него, образуя таким образом нечто вроде дрейфующего, покачивающегося на воде покрова из лодок.