Джек Вэнс - Лазурный мир

Хаст заметил, что некоторые заступники смущенно переминались с ноги на ногу и морщились: «Как, по-твоему, он найдет нас, чтобы отомстить?»

Заступник Вайболта игнорировал признаки тревоги, проявленные коллегами — или, может быть, заметив эти признаки, ответил не совсем так, как хотел бы: «Что будет, то будет. Невозможно допустить, что Царь-Краген бросит своих заступников в беде».

«Эта тварь понятия не имеет, что с вами случилось, и плевать на вас хотела!» — Хаст усмехнулся, чтобы спровоцировать заступника Вайболта и заставить его выболтать что-нибудь из того, о чем сговорились его сообщники.

Баркван Блаздель махнул рукой — широким, почти благодушным жестом: «Пустой разговор! Сейчас все преимущества на твоей стороне. Но рано или поздно твои несчастные спутники устанут от бесчувственного материализма и отвергнут все, что ты собой представляешь. До тех пор нам придется проявлять терпение». Скользнув по лицам других заступников быстрым назидательно-предупреждающим взглядом, Блаздель удалился к своей хижине и скрылся в ней.

Скляр Хаст пошел дальше — на другой конец плота, где Мерил Рохан устроила нечто, что она называла «школой» для обучения детей. Подобные учреждения не были совершенно неизвестны на Родных плотах — по сути дела, Академия на Четырехлистнике, где готовили лихоимцев, пользовалась высокой репутацией — но образованием детей обычно занимались гильдии.

Хаст, пробравшись через все еще плотные заросли лоз, нашел Мерил сидящей на скамье — она смотрела в открытое синее море. Приблизившись, Хаст сел рядышком: «О чем ты думаешь?»

Помолчав, она ответила: «О наступающих временах — о том, что будет с нами».

Хаст рассмеялся: «Не могу позволить себе размышлять о таких вещах. Сиюминутные проблемы слишком неотступны. Если бы я задумывался о том, к чему все это приведет, это мешало бы действовать».

Мерил не ответила, но медленно кивнула — так, как если бы его слова подтвердили какое-то ее внутреннее убеждение.

«И к чему тебя приводят размышления?» — спросил Хаст.

«Ни к чему определенному. Мы — дети одиннадцатого поколения. Подрастают двенадцатое и тринадцатое. Возникает впечатление, что на протяжении всех этих лет мы блуждали во сне. На плотах так легко жить, они настолько плодородны, что никому никогда не приходилось на самом деле тяжело работать, думать или страдать. Или драться».

Хаст мрачновато кивнул: «Ты права, конечно — но теперь обстоятельства заставили нас драться, мы деремся. Сегодня мы одержали первую победу».

«Но какую дешевую победу! И зачем она? Только для того, чтобы краген не жрал наши губки, чтобы мы могли бесконечно вести мирную сонную жизнь... Я не горжусь собой. Мне до смерти надоел Царь-Краген. Мы сбежали с Родных плотов. И правильно сделали — но разве к этому сходятся все наши стремления? К жизни вокруг лагун под солнечными лучами — там, где даже Царь-Краген нас не потревожит? Почему-то меня пугает такая перспектива, я спрашиваю себя: пройдет ли таким образом вся моя жизнь — день за днем, без всяких достижений, без настоящих побед, без смысла?»

Скляр Хаст нахмурился: «Никогда не думал об этом с такой точки зрения. Всегда возникали новые проблемы, настоятельно требовавшие решения».

«Надо полагать, так будет всегда — независимо от того, насколько тривиальны эти проблемы. В своем мемуаре Элеанор Морзе пишет о своих «целях» и о том, как эти цели отодвигались все дальше и дальше, из-за чего она решила наконец стать растратчицей. Для нас это практически ничего не значит — кроме того, что стремления заставляют людей совершенствоваться. Так что я пытаюсь сформулировать какие-нибудь цели, достигнуть которых я могла бы надеяться».

«И в чем они состоят?»

«Ты не будешь надо мной смеяться? Или издеваться?» — Мерил взглянула на него очень серьезно.

«Не буду», — Хаст взял ее за руку.

Мерил посмотрела вокруг, на ряды грубо сколоченных скамей: «Я посещала Академию лихоимцев на Четырехлистнике. Там устроены четыре просторных помещения, удобных для преподавания, трапезная и два спальных общежития. Я хотела бы основать такую академию здесь. Не только для лихоимцев — академию для распространения всех знаний. В Мемуарах содержатся намеки на то, чему можно научиться... Такова моя цель: основать академию, где все молодые люди могли бы усваивать навыки гильдий, изучать Мемуары и, что важнее всего, учиться ощущать неудовлетворенность собой — такую, какую ощущаю я — и тоже ставить перед собой цели».

Хаст молчал. Наконец он сказал: «Я тебе, конечно, в этом помогу... И ты пристыдила меня. Я спрашиваю себя: в чем состоят мои цели? К сожалению должен признать, они были достигнуты — по меньшей мере отчасти — когда крагена подняли из воды на вышке. О дальнейших целях я просто не думал. Хотел бы, разумеется, чтобы этот плот процветал, чтобы на нем все радовались жизни... — он снова нахмурился. — Нет, у меня есть цель. Даже две цели. Во-первых, я хочу на тебе жениться. Мне больше никто не нужен, кроме тебя. Во-вторых, я хочу уничтожить Царя-Крагена». Он взял ее другую руку: «Что ты на это скажешь?»

«Уничтожай Царя-Крагена, сколько хочешь».

«А как насчет первой цели?»

«Я сказала бы, что она... достижима».

Кто-то встряхнул Скляра Хаста за плечо. Он проснулся — на фоне звезд чернела фигура.

«Что такое? Что тебе нужно?»

«Меня зовут Джулио Райл, я охраняю кораклы. Я хотел бы, чтобы ты пошел со мной».

Хаст вскочил на ноги, набросил плащ, вставил ступни в сандалии: «Что происходит? Они крадут кораклы?»

«Нет. Но из воды исходит странный шум».

Хаст прошел вместе с юношей к краю плота. Опустившись на колени и наклонив голову к воде, он услышал стонущий, скрежещущий, слегка свистящий звук, не похожий ни на что, когда-либо доносившееся до его ушей. Нет, однажды он уже слышал нечто подобное... Хаст повернулся и побежал к хижине, где хранился горн, конфискованный в хижине на островке Барквана Блазделя рядом со Смотриной. Схватив горн, он поднес его к краю плота и погрузил в воду. Скрежет стал поразительно четким. Поворачивая горн, Хаст определил, откуда звук исходил громче всего. Его губы растянулись в недоброй усмешке: «Иди, разбуди Файрала Бервика, Ролло Барнака и Рубала Галлагера. Поспеши! Приведи их сюда».

Сам Хаст разбудил По Бельрода и Роджера Кельсо. Все они собрались на краю плота, прислушались к горну и взглянули туда, откуда, судя по всему, исходил шум: на хижину Блазделя.

Скляр Хаст прошептал: «Кто-нибудь непременно следит за входом — подойдем сзади».

Украдкой, держась в тени, они обошли хижину Блазделя. Хаст вынул нож, распорол оболочку хижины и протиснулся внутрь.

На полке горела тусклая лампада. На коленях у отверстия в полу стояли Баркван Блаздель и Люк Робине. Они манипулировали устройством из дерева, кожи и веревок, погруженным в черную воду. Рядом лежала пробка, позволявшая закупоривать отверстие днем.