Максим Бондарчук - Симулякры доктора Хьюго [СИ]

— Я, наверное, схожу с ума, — вдруг заговорил Хью, — странный вывод, но мне почему-то кажется, что увиденное мною было настоящей реальностью, чем эта. Черт, сам не верю, что говорю.

Профессор повернулся, не вставая со стула, к нему.

— Я думал сон, пьяный бред или еще что-нибудь. Но оказалось иначе.

— Что именно?

— Да все, профессор. Абсолютно все. Не было ничего за что бы я мог зацепиться и сказать: «Вот! Вот это вот точно ненастоящее! Это мираж, результат воспаленного воображения!». Но ведь нет. Все реально. Все, вплоть до пуговиц на пиджаке моего отца темно-бирюзового цвета. Аромат, дуновение ветра, теплое прикосновение материнской руки, ее дыхание, взгляд — живой и настоящий. Такое нельзя вообразить или придумать. Они действительно были реальны.

— А вдруг это обман, Хью?

— Нет, я так не считаю. Слишком много всего, что мог знать только я. Это очень личное, а значит посторонние не могли занести мне это в голову. Я сам это материализовал, но сделал совершенно случайно. До сих пор не могу понять как это произошло, но, наверное, часть из правды есть в тех бумагах, что лежат у вас на столе.

— И все же, Хью, — профессор стал подниматься, — будь осторожен. Ты слишком вымотался и слаб настолько, что едва держишься на ногах.

— Вы же сами хотите, чтобы я продолжил исследования.

— Да, но не ценой собственной жизни.

Потом он подошел к Хью, похлопал его по плечу и направился неспешным шагом к дверям, где вскоре пропал окончательно. Собака проводила старого ученого и через несколько секунду показалась у входа в кабинет.

— А вот и ты, — улыбнувшись, сказал Хью протягивая к ней свои руки. — Иди ко мне, я тебя поглажу.

Пес повиновался и зашагал к хозяину, услужливо вытянув морду вперед.

— Прости, что сегодня тебя кормил мой старый приятель. Я плохой хозяин, но и мне иногда бывает тяжело.

Потом он подошел к столу, сел на кресло и принялся перечитывать все бумаги документы, исписанные его неразборчивым почерком. Он и раньше не особо мог разобраться во всем этом, но в этот раз слова и буквы оказались обезображены настолько сильно, что некоторые места приходилось перечитывать по несколько раз, чтобы, наконец, разобраться в сути.

А суть эта была потрясающей!

Многое для него стало откровением. Раскрытие тайн прошлого в котором он так долго копался, наконец, стала приоткрывать завесу своих тайн, где на поверхности лежала разгадка всех его мучений.

Ученый всегда так или иначе бродит во тьме, пытаясь отыскать там правду, цель всей своей жизни. Идя вытянув руки перед собой, в надежде, что вот сейчас то он коснется ее, сможет ощутить своими руками и обнять. Это было столь очевидно, что перевернув последнюю страницу, он и не заметил как в голове стал складываться пазл огромной головоломки.

— Ты веришь в меня? — спросил Хью, поглядывая на свою собаку. Старый мастиф благодарно облизал одну из ладоней и полностью лег на колени хозяина. — Осталась самая малость, мой друг, совсем чуть-чуть и ты будешь гордиться мною. Я чувствую, что нахожусь на пороге великого открытия.

В конце концов он понимал, что за этим без всякого сомнения величайших подвигом будет стоять его собственная жертва, но какая разница, если это поможет другим вновь обрести прежнее счастье.

Вернувшись к себе в спальню, доктор вышел на балкон. Отец стоял рядом и его появление нисколько не смутило уставшего Хьюго. Скорее наоборот — он был рад этой внезапной встрече. Старик молча смотрел перед собой, слегка наклонившись вперед. Люфтвагены редко проносились мимо него, оставляя после себя едва заметный белесый след. Потом улетали все дальше за горизонт, где скрывались от пристального взгляда отца семейства.

— Ты доволен, сын? — спросил он.

— Да, — ответил Хью, — годы исследований не прошли даром.

— Как ты поступишь дальше? Расскажешь об этом Коллегии?

— Вряд ли. Хотя… — ученый задумался.

— Век технологий много чего изменил в сознании людей, почему бы тебе не стать частью эпохи, навсегда вписав в нее свое имя.

— А оно того стоит?

— А как ты сам считаешь?

— Я еще много не могу понять. Есть над чем подумать.

— Ну так думай. Чего зря терять время.

И Хью думал. Открытие уже сейчас лежало у него в руках. Но оно было подобно сырой глиняной посуде, вязкой, легко подверженной изменению. Нужно было обжечь ее, дав форме и структуре зафиксироваться в своем окончательном состоянии, чтобы уже точно быть уверенным в своем маленьком, но очень важном детище.

— Ты, наконец, доволен своим сыном? — спросил Хью, поглядывая на отца.

— Пока рано о чем-то говорить. Гордость — это избыток процесса. Ты обязан сам себе дать ответ на этот вопрос. От того, что я скажу «да» или «нет» ничего не изменится. Ты сам куешь свое счастье. Жизнь не просто полоса хвальбы и упреков — это ответственность в первую очередь перед собой. Сказать себе «я доволен» и уйти на покой — удел дураков дурак, бесконечное стремление к достижениям — вот путь настоящего ученого. Амбиции не грех, а привилегия истинных людей этого мира. Амбиции двигают мир, двигают прогресс. Я никогда не был доволен собой, поэтому стал богатейшим человеком своей страны. Ты должен мне лишь одну вещь: стать таким же как и я. Ты ведь хотел быть таким, а?

Хью на секунду замолчал.

— А жду.

— Нет, — ответил Хью. — Как можно желать стать таким же как и ты. Ты ненавидел меня, ненавидел и презирал мать и всячески указывал ей об этом. Тиран.

Отец рассмеялся.

— Ты так и остался мальчишкой. Тем самым, что безропотно принимал мои упреки. Жаль, конечно, что у тебя не было времени понять, что сталь становится прочной только в огне. Только критические условия способны сделать нас прочными, как камень. Ты слишком податлив и это очень плохо. Люди могут воспользоваться этим ради своей выгоды.

— О чем ты?

— Та женщина, что была с тобой в машине в момент катастрофы.

— Лена? А что с ней не так.

— Да брось. — Отец подошел к своему сыну. — Ты воспользовался ею, когда тебе было плохо. Ты видел и знал, что она лишь повод уйти от проблем, удачная попытка решить собственные заботы путем погружения в другую реальность, в другой быт. Она обижена на тебя, ведь ее собственные надежды разбились о холодный расчет амбициозного ученого, который ни секунды не желал быть с ней. Теперь она готова на все, чтобы отомстить тебе.

— Ты говоришь глупости, тебя ведь рядом не было.

— Не будь дураком, Хью, я всегда был рядом с тобой. Всегда, с того самого момента как я покинул бренное тело. Здесь, — он ткнул пальцем в высокий лоб ученого, — мы всегда были вместе. Я знаю твои мысли, знаю о чем ты размышляешь. Она жаждет мести, ищет время и повод, чтобы отыграть на тебе. Будь осторожен со своими изысканиями — ими могут воспользоваться другие. И в конце концов — тебе ли не знать, что такое тщеславие. Ты станешь великим первопроходцем, заявившим на весь мир об открытии века. А что будет, когда силы и время, потраченные на поиски пойдут коту под хвост, если эта проходимка заявит права на все твои наработки.