Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

— Спокойно, — остановил его Ренат. — Осталось ещё то, о чём мы не говорили между собой, но, мне кажется, думали все. Надо забрать у людей нашу документацию и устранить всякую возможность отключения.

— Дверь открыта? — спросил я его, указывая на дверь комнаты, где находились мы все.

— Не знаю, — ответил Ренат. — Нас отключили раньше…

Это я и сам мог бы сообразить. Подойдя к двери, я убедился, что она открыта. На всякий случай я обернулся к окну, чтобы удостовериться, что часовые на вышках не видят, что мы делаем… В таком случае они не видели и того, как я включал своих товарищей. Ну что ж, пока всё идёт хорошо…

Пока я искал в кармане острый предмет, который мог бы послужить отмычкой, Виталий догадался попробовать открыть замок нашим ключом…» (Тем же самым?) «…Конечно, ничего не получилось. Да, предусмотрено было всё. Академик Кулатов, давая своё сверхзадание, позаботился бы о том, чтобы дверь была открыта…»

(Или… А что — «или»?)

«…Нельзя ни прыгать через окно и пытаться войти в главный вход, ни просить часовых, чтобы взяли ключи у вахтёра. То и другое будет выглядеть подозрительно. Неужели надо решаться на крайнюю меру — ломать дверь?

…И тут появилась совершенно неожиданная мысль. Почему бы не сделать всё наоборот? Не идти в архив самим, подвергаясь лишнему риску, а добиться, чтобы документацию доставили сюда… Но, если вызвать данные на экран дисплея, то станет известно, что на связи дисплей именно этой комнаты, из которой не должно быть никаких вызовов на связь. Про «сверхзадание» должны знать только вахтёры…»

(«А… они? — мелькнула мысль Тубанова. — Как там ориентируются?»

Вот именно! Вдруг всё… неадекватно?)

«…Мои размышления прервал звук поворота ключа в замке. Ну конечно же, экспериментаторы оставили окно открытым только потому, что уходили ненадолго! Решение пришло мгновенно.

— Всем за угол, — сказал я так, чтобы не было слышно снаружи.

Охрим и я бросились за один угол, Виталик и Ренат — за другой. Дверь открылась. Судя по тени, вошли двое. Вошли — и остановились на самом пороге, в полной растерянности, как я подумал сначала.

— Сигнализация не подвела нас, — сказал… Мирослав Кременецкий…» (?!) «…— В окно кто-то проник.

— Тебе не кажется, что всё это глупо? — ледяным голосом ответил Анхиз Кварцхава… — Ловушка из комнаты с ЭКРами поставила нас в дурацкое положение. Кто-то из наших просунул голову в окно, а другой в это время открывал дверь…»

(Но видны, пусть смутно — не Ярцев, не Захар!)

«…— Почему не допустить, что именно он лез в окно? — не согласился Кременецкий.

— Потому что тогда часовые на вышках подняли бы тревогу! Это ты виноват! Видишь, во что обошлась твоя идиотская приманка из открытого окна?

— Допустим, их кто-то включил и вывел отсюда, — невозмутимо продолжал Кременецкий. — Допустим, сигнал от окна заглушил сигнал от двери. Да подожди! — по тени стало видно, что Кременецкий отдёрнул руку Кварцхавы от сигнала тревоги. — Когда он закрывал дверь, что могло заглушить? Сигнализация, видишь, не повреждена! Они тут, за углом.

Бросив взгляд на окно, я убедился, что оно закрыто…

— Выходите! — громко сказал Кварцхава…

…Жаль, что люди не выключаются так просто, как мы. Но надо обезвредить их, пока они не успели дать сигнал тревоги. Я быстро нагнулся, схватил кого-то из них за ноги и рванул назад… Охрим наступил ногой на ключ, выпавший из его руки. Ренат сделал то же самое се вторым из вошедших. Виталий бросился к креслам, и, надвинув одно из них поверх лежащего Кременецкого, сел туда сам. Другое кресло я передал Ренату, который взялся охранять Кварцхаву. Охрим запер дверь изнутри…»

(Вот… дикое сочетание — имён и ситуации!)

«…— Кто вас так запрограммировал? — спросил Кременецкий.

— Никто. Мы сами, — ответил я. — Вы и не подозревали, что мы способны на самостоятельные поступки? Вы даже набирали самые секретные информационные коды у нас на глазах.

Говоря это, я начал набирать код группы ультрафиш, на которых было зафиксировано строение нашего мозга. Пока автоматика осуществляла поиск, я взглянул в окно… Возле самолёта уже собралось много людей. Несколько человек говорили о чём-то с часовым на проходной. Часовой с вышки удовлетворённо смотрел на меня. Да, опасность провала ещё не устранена. Неисправности в самолёте, конечно, никто не найдёт. Что они тогда подумают? Что вся эта авария имитирована во имя «сверхзадания» Кулатова? Надо воспользоваться временем, которое уйдёт на взаимные разъяснения. А если они захотят выяснить это у нас?

…На экране дисплея замелькали кадры из ультрафиш. На первой были не те отделы мозга. Нужный нам кадр оказался в середине второй… Но там была ещё указательная стрелка. Я перевёл ещё кадр… Да, коварству людей не было предела! Самый простой и очевидный способ отключения и извлечения скважины из мозга, оказывается, привёл бы к «выходу из строя долговременной памяти системы», то есть к смерти…»

(Всерьёз? Но… хоть — не они это сделали? Те, со… знакомыми фамилиями?

Даже мысль — споткнулась на миг…)

«…— Охрим, подойди туда, — догадался Виталий. — Там что-то не ясно.

— И после этого вы ещё можете распространяться о ценности жизни? — обратился Охрим к людям, лежащим под креслами. — Кажется, вы оба подписывали Обращение к учёным мира о невмешательстве в психику? — сказав это, Охрим снова повернулся к экрану. — Да, вращающаяся часть скважины является неотъемлемой составной частью нашего мозга. Её надо зафиксировать в рабочем положении. Но любая попытка приварить вращающуюся часть к фиксированной почти наверняка повредит мозг, а склейка при таком узком зазоре не может быть надёжной…»

(Шок, какого не было давно…

Что это: от незнания, непонимания, что те — разумные существа? Хотя — сделали их похожими на людей!)

«…— Каким образом она может быть неотъемлемой частью мозга? — вмешался Ренат. — Движущаяся часть не может ни с чем образовывать синапсы. Или в чём тут дело?

— Понимаешь, обе части скважины скреплены… ходят одна в другой… так, что разнять их нельзя, а резать опасно. Вращающаяся часть соединяет мозг с аккумулятором. Когда она находится в нерабочем положении, мозг переводится на питание только от…» («аварийного»? «автономного»?) «…источника, при котором может работать только подсознание. Но если попытаться вынуть неподвижную часть, это повредит блок долговременной памяти…»

(Кто мог додуматься? И… не в ветви же, где потом — тот 2142-й!)

«…— Ключ в скважине оставить надолго нельзя, — стал рассуждать Виталий, — будет замыкание. А почему нельзя извлечь неподвижную часть?