Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

Теперь Ренат делал то же, что и я в прошлый раз. И делал это с большей лёгкостью, чем я. А мне всё приходилось делать с трудом, преодолевая нервное напряжение и усталость. Ещё не закончив извлечение скважины, я почувствовал, что в аккумуляторах кончается энергия… Надо было спешить. Так я мог выдержать ещё некоторое время, и за это время надо было закончить самую ответственную часть операции, а тогда немного подзарядиться и продолжать.

Но уже шла дополнительная энергия, накопленная мозгом в виде возбуждённых цепей нейронов…»

(Да… как это? Или — « в виде возбуждения цeпeй »?)

«…Движения замедлялись… Только бы успеть закончить! Только бы успеть… Подсознание стало приходить на помощь сознанию, но мозг терял энергию быстрее. Кажется, Ренат заметил это, и уже за меня… возвращал плёнки на место…»

(Или нет?)

«…вынимал по одному куски расширенной части скважины… осторожно отделяя их от микросхем мозга. Когда осталась одна — и на этом кончалась самая опасная часть операции — я почувствовал, что не могу удержаться на ногах.

— Теряю энергию, — сказал я, но не знаю, услышал он или нет.

Потом всё поплыло вверх, размазалось и исчезло…»

(Конец… главы или раздела?

Но — сразу…)

«…Сознание возвращалось медленно. Сначала я не понял, где нахожусь. Потом, когда зрение стало нормальным, я увидел, что сижу в кресле, но не в кабине лаборатории нейробионики, а в той комнате, где мы раньше заперли Кварцхаву и Кременецкого. Больше я не успел ничего подумать, как услышал голос Рената:

— Кажется, пришёл в себя.

— А как Виталий? — спросил я. Голос прозвучал тихо и глухо.

— Мы с Охримом закончили операции сами. Кстати, через несколько минут пройдут и твои 9 часов. Сунира теперь думает, что 9 часов — срок завышенный. Нам ведь пришлось нагнуться, правда, не меняя положения головы, чтобы поднять тебя — и ничего, прочность не ниже расчётной…

— Что-то я не понимаю, — сказал я ему. — При чём тут Сунира?

— Ceйчac ты всё узнаешь… Хафиз и Жулдызбек…» (или?) «…Халмет…» (одно имя — будто «наложено» на другое!) «…уже дожидаются, когда ты очнёшься. Мы пытались им всё объяснить, но они до сих пор ничего не поняли.

— Я тоже ничего не понимаю.

За дверью послышались чьи-то голоса. Потом она открылась. Сначала вошёл Охрим, потом — Хафиз Нигматуллин, Халмет Кулатов…» (да, всё-таки) «…и последним — Виталий. Всё происходящее по-прежнему было мне непонятно…»

(Нет, но… Халмет Кулатов! Неужели «там» — это… Кламонтов?)

«…— Он очнулся? — спросил Нигматуллин. — Можно начинать переговоры?

— Очнулся, — ответил Охрим.

Так вот оно что! Неужели мы для людей так много значим, что они были вынуждены вступить в переговоры?…»

(Ой! Да… И там, в Хара-Ус-Нуре, был — Мур Ниг, Муратзян Нигматуллин!)

«…— Я вас не понимаю, — признался я. — Какие переговоры? Что тут происходило, пока я был без сознания?

— Ремонт Виталия мы закончили сами, — начал Ренат. — Потом взялись за тебя. Как только закончили, я вышел к людям и спросил, зачем они здесь собрались. Оказывается, они наблюдали за нами и думали, возможно ли, что мы действительно действуем по своей инициативе. Ты, наверно, думал, что они вполне сознательно создали живые существа для их эксплуатации. А они, оказывается, просто не знали, что при таком высоком уровне организации системы неизбежно появляется собственная воля. Им нужны были самопрограммирующиеся автоматы для космических исследований…»

(Вот и ответ!

Но… так? Можно ли было представить?)

«…— А зачем мы тогда были сделаны такими похожими на людей? — спросил я.

— Предполагалось посылать вас в космос вместе с людьми, — ответил Кулатов. — В длительных экспедициях ваш внешний вид имел бы большое значение для работоспособности людей. А теперь скажите: когда у кого из вас начали появляться собственные мысли?…»

(А сам он «там» — какой? Азиатские черты лица…

И — едва заговорил, всё дрогнуло! Конечно — он!)

«…— Трудно сказать, — ответил я. — Кстати, сколько времени я существую?

— С 22 января этого года.

— Я помню себя только с 30-го. Наверно, незапланированная информация стала рождаться в подсознании уже с этого времени. Нежелание выполнять заданную команду первый раз возникло в середине мая. Кажется, тогда я удивился: откуда взялась такая информация? Тогда это удалось преодолеть. Первый отказ произошёл в августе.

— Да, ты стал отказывать раньше других, — подтвердил Нигматуллин. — А когда ты заметил, что и другие могут мыслить самостоятельно?

— Сначала я подумал: а почему возникает нежелание выполнять приказ? Потом я понял, что могу программировать себя сам. Это было в конце июля. Сначала я не знал и даже не думал, один ли я из всей нашей четвёрки такой. После отказа Виталия на лётных испытаниях 1 сентября я понял, что и он…

— Значит, отказы были признаком самостоятельности?

— Да, — подтвердил Охрим.

— А как появился план того, что вы сделали вчера? — это спросил уже Кулатов. — Вы же между собой никогда ни о чём не говорили…

— Мы все думали о плане выхода из-под контроля, — ответил Ренат. — Да, Герман, не удивляйся. Это мы выяснили, пока ты спал. Только наши планы не успели созреть. Между прочим, мы так и не знаем, как всё было.

— Я решил, что идеальный момент — лётные испытания, — начал я объяснять. — Когда Дейрз дал команду на разворот, я резко повёл самолёт вниз, чтобы выйти на такую траекторию, где возможны большие перегрузки. Ключ мне удалось выбить из руки Дейрза сразу, но он упал на пол. Потом я сказал, что самолёт неуправляем, специально, чтобы на аэродроме это вошло в магнитную запись…» (А «чёрного ящика» — нет? И… их ещё в воздухе отключали, как автопилоты?) «…Правда, Дейрз не потерял сознание, но я решил, что делать…

— А если бы ты упал на потолок? Не представляю себе, как можно было удержаться за подлокотники.

— Экстремальная ситуация, — напомнил я. — Включены все резервы мозга. В самый неожиданный момент я…»

(Да… вот ещё проблема: механизмы мобилизации скрытых резервов у киборгов!)

«…выбросил Дейрза из самолёта.

— Потом ты докладывал Земле об аварии, но там поверили не сразу. Дейрза осадили за трусость. Кстати, когда ты его выбрасывал, думал о его безопасности?

— Нет. А что?

— А то, что он свалился… прямо на закуску каким-то мерзавцам, которые устроил пьянку на природе…» (Голос Кулатова — вдруг изменился, стал как чужой, отстранённый!) «…Они тут же набросились на него. Он доставлен в больницу в тяжёлом состоянии.