Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

Однажды в древнем монастыре Крагиялт (что означает «за муки воздастся» на древнем центральноколосиртском языке — там монахи подвергли себя разным мучениям, и так старались показать, что они уважают богов. До такого идиотизма они дошли из-за невежества. Они часто болели заразными болезнями, и незаразными, и умирали от жажды, блуждая в пустыне в полдень. И всё это — во имя богов! А боги должны были взять их к себе после смерти на небо, в «царство вечного блаженства»)…

…Было найдено секретное хранилище с несколькими книгами, выполненными на писчем камне (своеобразная слюда) человеком, который называл себя, имея на то все основания, «хороший монах». Он критиковал монастырские порядки и описал идиотские «эксперименты», проводимые монахами…

«…Один монах совсем очумел от лучей Эяна всемогущего. Этот зловерец велел поймать зверя репх (подсемейство степянок, отряда травоядных млекопитающих), и заявил:

— Если сидеть на неподвижно бегущей полёвке тысячу лет…

…Тысячу лет он не усидел. Сначала одни сутки показались ему годом. Совсем осатанелая от такого обращения полёвка в конце концов в припадке отчаяния разнесла клетку. Унъерт так грохнулся с неё, что весь дом молитв показался ему сотней тысяч лет…

…— Смотрите, тысяча лет!..

Ему было стыдно писать, что он грохнулся с гигантской мыши, и он всё смешал:

— Если сидеть на неподвижно бегущей полёвке тысячу лет, то весь дом представится нам сотней тысяч лет!..»

Файх улыбнулся, читая эту чушь.

«Вот и польза от чуши, — подумал Зальвинк. — Всё-таки есть от монахов какая-то польза!..»

А чушь следовала дальше потоком:

«…Человек будет похож на Мысю, если у него будет толстое выражение лица. Мыся будет улыбаться, если она без понятия… Поединок, усиленный мегафоном, смущённо спросил у скалы ладонь. Засуха покрылась нежной зеленью, когда на неё вылили глазное дно. Арфа поливала сапоги из шланга канта-бричверскими лугами…»

…Файх Зеных читал дальше. Из примечаний редакторского комитета следовало, что Абаб Гельмынт — если можно так выразиться, «директор церкви Северо-Западной» этого монастыря — в глаза не видел Канта-Бричвере, и знал о нём лишь по искажённым рассказам караванщиков…

Давно это было — 800 лет приблизительно по земному счёту…

И дальше следовали потоки чуши. Файх громко смеялся, читая такое:

«…Если человек перевернул кастрюлю, и ничего из неё не вылилось; и он заглянул туда, и ничего там не увидел — значит, всё, что было в этой кастрюле, попало ему в лицо…»

…Большинство этих сведений было найдено при находке в монастыре, уже превращённом в музей, секретного помещения. Там и жил «хороший монах» — Кинтау Итрихе…

…Одним из самых интересных мест в книге было описание деятельности Кинтау. Он проявил себя выдающимся инженером, сооружая «святые установки» — так он называл устройства из подручных предметов, которые собирал, чтобы помешать дракам полусумасшедших монахов; но в основном — для того, чтобы не дать развиться монотеистическим идеям (которые повели бы к освящению эгоизма и жестокости); и убеждать других монахов в святости и реальности других богов, кроме Эяна…

(Так уже… сложилась мысль?!

Будто так всё и знали — потом?..)

«…Эпопея Итрихе.

…Итрихе хотел доказать им, что богов в узком трусливом понимании монахов — во всяком случае, не существует… Он дождался дня приёма и пошёл к Унъерту. Унъерт сидел на святом кресле за «улыбающимся столом» — такие столы делали для того, чтобы еда «улыбнулась человеку и не вызвала расстройства»…

— Здравствуй, настоятель, — Итрихе поклонился. Он думал, с чего лучше начать. Наконец придумал:

— Я хочу говорить с богом воды…

— А ты свят ли настолько, чтобы удостоиться этой чести? Да и к чему она тебе?

— Я хочу, — изображая наивность, сказал Итрихе, — знать, из чего она сделана. Уж так хочется! Ты ведь помнишь, как я пренебрегал большой едой после малой еды, и как совершал ночные блуждания, чтобы боги простили мне грехи!

В глазах Унъерта загорелся фанатичный огонь.

— Хорошо. Пойдём в церковь воды… Уходи же, Итрихе: мне после болезни, когда я голодал, нужно много есть…

Уходя, Итрихе бросил взгляд на Унъерта. Фанатик сидел за «улыбающимся столом», доедая четвёртую ковригу грибного хлеба. Затем он высыпал себе в рот горсть слабительной соли из месторождения Кафураз, где были соляные шахты. Слабительное тоже называлось «соляные шахты»… Большие толпы таблеток сыпались ему в рот…»

(Ой! Да текст ли — того же древнего автора? Как изменился стиль!)

«…Стол уже едва помещался в келье из-за умерщвлённой до огромных размеров плоти Унъерта — который (как писал в дневнике «хороший монах»), был «свят не в ту сторону»… Шла уже девятая пасха, как Итрихе жил с Унъертом в одном монастыре. Здесь годы измерялись пасхами. Во время каждой из них в личном составе монастыря не оставалось ни одного монаха — все становились попами от переедания…»

(Не очень понятно — если дословно!..)

«…Церковь воды Итрихе выбрал как втайне подготовленную для того, чтобы доказать монахам отсутствие богов. Тогда Итрихе ещё верил в богов и их высшую логику. Но высшая логика не может идти вразрез с низшей. Великий мудрец, переходя улицу, не пойдёт без необходимости сознательно на красный свет — так на Земле. На Колосе тоже большой учёный не стал бы утолять жажду песком. На понимание этого не совсем нормальными монахами и мог рассчитывать Итрихе…

…Он построил из железных тарелок и золотых икон мощную батарею, на ~20 в и ~1 А в переводе на земные единицы. И ещё сделал разные установки, но самой главной была эта…

…К тому времени колосирты знали уже много. Но монахи объявили новые научные достижения «нечистыми», «богопротивными»… Колосирты могли поддаться убеждению этих монахов, и тогда переубедить их было бы трудно. Трудно убеждать человека в том, что нет богов… А если его уверенность перерастает в фанатизм…

Но на Колосе был не один такой Итрихе…

…В назначенный день мáхенхáмен объявил с водонапорной башни о начале святого чуда. Итрихе закрыл двери церкви бога воды снаружи, пробравшись через секретный ход. Его вырыла ручная полёвка Итрихе. Он держал её за хвост, а она работала как проходческий щит, роясь в грунте. Потом Итрихе пробрался обратно. Секретный вход был завален горой старых святых одеяний, из которых колосиртские монахи делали тряпки для уборки полов. У входа Итрихе столкнулся с Пыгвыочем — это и был махенхамен.

— Что ты здесь делал?

— Смотрел, не завелись ли платяные мыши (летучие)…

…Всё было закрыто, лишь наверху зияло «отверстие небесное». Считалось, что через это отверстие, проделанное в крыше, сверху на монахов исходит божья благодать, и они делаются святее…