Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

В море водились огромные ящеры, но они были безопасны за оградой. Штормов почти не бывало в Лангской бухте. Вдали сверкали серебряными искрами суда, собиравшие водоросли. От приливной электростанции тянулись подвешенные на железобетонных опорах медные провода. Воду давали опреснительные гелиоустановки. Реки вытекали из океана и впадали в континент…

…10 дней они пробыли в Ланге. И вот там-то Нэгэрцэв, бывший тогда соучеником Унъерта, стал рассказывать ему о своих планах…

На него очень сильно подействовал фильм под названием «Фиолетовые ступени развития»… Когда они выходили из кинотеатра, и ему подумалось, что ещё немного — и кинотеатр начнёт со скоростью 120 км/ секнестись с горы, да ещё и проецировать передачу на обратной стороне неба (придёт же в голову такое!) — Нэгэрцэв сказал:

— Мне сейчас кажется… (на него тоже сильно подействовал фильм) …что мы могли бы не в Ланг поехать, а полететь на газолётах через экваториальную полосу влажных лесов в южное полушарие. Согласно метеорасчётам, там должно быть продолжение континента…

— Но сколько средств…

— А на поездку сюда?

— Ну не знаю… Сколько труда нужно, чтобы изготовить плазмострелы на случай опасности! Вдруг и там встретятся такие же унфарги, какие когда-то мешали жить людям Рингферского аймака! А может, ещё и похуже…

— Я бы согласился рискнуть. Так хочется узнать…

— Придёт время, и люди узнают. Нельзя рисковать жизнью из-за чего-то сомнительного. Ну его к восходу!

— Ну его…

Но было впечатление, что он не совсем отказался от мысли когда-то побывать там…

«…Сообщать или не сообщать? — думал Унъерт теперь, вспоминая те дни. — Если сообщу на всякий случай, потом хлопот не оберёшься! Но надо, раз просят…»

И Унъерт сообщил через почтовую полёвку…

…Вечером на свист манка прибежал зверёк с сумкой на спине и присел столбиком, опираясь на сумку, крестообразной лямкой привязанную к его груди. Унъерт подошёл к полёвке, сунул свой послание в сумку и дал зверьку сухарь. Полёвка сгрызла сухарь и помчалась, как спущенная с тетивы, дожёвывая на ходу крошки. В несколько секунд она скрылась за столбом пыли…

…В послании говорилось: «…Унъерт Ауринох сообщает, что когда-то…» (указаны даты и местопребывание) «…человек по имени Нэгэрцэв Онч думал об экспедиции за Полосу Смерти. Правда, он вроде бы согласился с тем, что это пока не нужно…»

…По прибытии Нэгэрцэва в Зершанчари — Итрихе сказал ему: подтвердилось предположение о реальности его воспоминаний. И надо пробовать вспоминать дальше. пройти дальнейший курс лечения; и кроме того — как-то совестно было перед людьми. Колосирты иногда бывали склонны к неправильности суждений — человек ведь не автомат. И они могли подумать: да, Нэгэрцэв… «это самое»…

(А ведь он был не так уж виноват… и его небольшая вина обернулась в дальнейшем инструкцией к действиям, пусть и весьма туманной! Но она совпадала с ранними гипотезами — и после некоторых переговоров экспедиции был дан наиболее верный путь к цели… Но из-за небольшой инерции мышления — Нэгэрцэву лучше было побыть в Зершенчари, пока всё окончательно разъяснится…)

…Нэгэрцэв сидел в комнате, защищённой от дневного света изнутри тёмно-зелёными стеклянными ставнями, и рассказывал Итрихе о своих приключениях…

…Унъерт рассказал о послании в Мысъенх Нарахмину.

— Ну и правильно, — ответил тот. — Если я что-нибудь вспомню, сделаю так же…

…А Итрихе и Нэгэрцэв всё вспоминали. Уже полнеба охватил тёмно-фиолетовый капюшон кобры ночи, и Эян малиновым змеиным яйцом скатился за светящуюся пилу горного хребта — время было обедать, а рассказ всё продолжался. Начал Нэгэрцэв с того, как…

— …Ранним утром… я отправился в дорогу. Остался позади оазис Зершанчари, красной жемчужиной летающей улитки взошёл Эян. Звёзды померкли, как будто по небу разлили горизонт. Даль впереди переливалась синими, фиолетовыми и сиреневыми красками, и ночные предметы казались красноватыми и дрожащими под ветром теряющего холод утреннего неба… Всё ниже опускалась Кяризница Севера. С каждый днём воздух делался всё влажнее. С океана подули сырые ветры. Мне приходилось делать остановки в теперь уже часто попадавшихся лесах, спасаясь от штормов. Мыся выпучила нос и губы в паскудное от работы время, когда я торчал. Спасаясь от дождя под брезентовой накидкой… Мне делалось порой очень скучно, и я жалел, что выдумка про Лавчарингша — всего лишь легенда…

…Но засиял мокрый зеленоватый диск Эяна, и я снова полетел вперёд. Опаснее всего было над полосой лесов: разыгрался ураган, а я не мог посадить дирижабль в переплетённый лианами сырой лес… Один раз молния ударила в дирижабль, но не причинила вреда, соскользнув по металлической сетке. Меня немного ударило током, но не очень сильно. Правда, испортился магнитный компас, и пришлось обходиться одним астрономическим… Через 4 дня я опустился в южной саванне, надёжно укрепил свой дирижабль и стал строить из камней обсерваторию. С собой я имел зеркальный телескоп диаметром 41 см… Когда выдавались ясные ночи, какие я видел на небе изумительные объекты! Тут же, на камнях, из которых выложил обсерваторию, и взятом с собой писчем камне я сделал заметки о своих открытиях. Самую яркую звезду назвал Фенхалмениш, более слабую, но тоже очень яркую — Тихалмениш… «Халмениш», «Винтокрылый Глобус» — я назвал свой дирижабль: на его подъёмном шаре были начерчены все созвездия. И получился летающий глобус звёздного неба, который назывался Аргенч…

…Там водились огромные голубые змеи с оранжевыми капюшонами… (Или: «красные с серебристыми»? Слышалось — так и так!) …способные издавать инфразвук. Одну такую я приручил. Я не вызвал у змеи чувства ненависти и страха, так же, как и северные кяризницы, и подумал, что оружие у них возникло для обороны от каких-то опасных млекопитающих. Я испугался, потому что не взял с собой никакого оружия. Мне попадались следы у большого леса, непохожие ни на какие следы, виденные мной раньше. Я решил, что не буду ходить в лес, тем более, что в лесу было много кровососущих летающих иглокожих моллюсков. Они почти не могли прокусить мою кожу, но было противно. Мне даже не захотелось ходить в южном направлении. На запад, в сторону моря — тоже: оттуда уже ползли какие-то тучи. Я забрался в обсерваторию и переждал в одиночестве ураган с ливнем. Скоро ветер стих, но продолжал накрапывать нудный мелкий дождь…

…Итрихе сменил валик, и запись продолжалась:

— …Больше я уже не делал никаких наблюдений. Близилось время возвращаться. Я написал о наблюдениях большую книгу. Более всего мне понравились такие объекты… сейчас я припомню…

…Ну вот например, галактики: одна голубоватая, другая оранжево-белая с жёлтой перемычкой… Это надо видеть! Одно рассеянное скопление было похоже на радужную россыпь разноцветных алмазов… Там на ярко-чёрном фоне очень ясного неба одной хорошей-прехорошей ночью — звёзды подчёркивали цвета одна другой… Их были десятки; тёмно-жёлтые — казались розовыми, красноватые — рубиновыми, голубоватые — были похожи на непотушенные кусочки дневного неба ярко-синего цвета, несколько белых звёзд — казались сказочно-чистыми, белее снега в горах; и всё это разноцветье переливалось и сверкало… Была и тройная оранжевая звезда, совершенно уникальная: её компоненты образовали равносторонний треугольник, они были совершенно равны между собой по параметрам… или почти равны, и обращались вокруг общего центра. Период… ну, где-то. если слабые звёзды, то от 100 до 1000, если поярче — то уже больше… Это не всё. Почти всю ночь я наблюдал небо… Итрихе, дай мне эту синюю таблетку, и ещё ту розовую, не помню их названий! Те же, что вчера…