Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

Лекарство прояснило сознание, будто позеленевшее от усталости:

— …Слушай дальше. Отдыхать будем ночью. Сейчас надо уже сказать всё… Была там ещё какая-то странная галактика — похожая на крылатый Эян, как он виден в горах в специальный телескоп, или когда Фрелу полностью закроет его…

…Ну, ещё много интересного… Книга моя, наверно, где-то там и лежит до сих пор. Что сделается каменной книге! Даже дожди её не разрушат. Хорошо, что я её обернул просмолённой бумагой и спрятал внутри возвышения, устроенного внутри же башенки. Так — вполне надёжно…

(И бумага — но не как писчий материал? Лишь обёрточный?)

— …А со змеями у меня установились совсем товарищеские отношения. Эти змеи способны разгрызать добычу, и едят даже кости. У меня не было времени наблюдать за ними, но кое-что я подметил. Они несомненно родственны нашим северным кяризницам: так же, как они, живут в норах. Вот они и выкопали такие под моей обсерваторией, и там они и откладывали яйца размером почти с шишку навдарха. Проростки у них развивались под землёй, из яиц выходили уже маленькие толстенькие красные змейки. И змеи этого вида проявляли заботу о потомстве — они глушили вокруг всю мелкую живность своими инфразвуковыми капюшонами, и подкармливали детёнышей! Змеи ведь нам довольно близкие животные… Как хорошо, что мы произошли от древних ящериц, и даже наша слюна для некоторых существ ядовита, как у змей…

…Я прямо с рук накормил одну взрослую змею (к детёнышам я на всякий случай не подходил); потом целую ночь наблюдал яркую цефеиду, вокруг которой вращалась белая звёздочка — и не знал, что наступил день отлёта… Ночью я был бодр, потому что выспался днём. Под утро небо стало пасмурным. Мокрая серая Фрелу ярко осветила саванну сырого песка, рощу скрученных деревьев с перепутанными ветвями, и каких-то очень похожих на людей существ… В руках у них были палки и камни. Они что-то кричали противными голосами, как внахунтг…

(«Шакалья гиена размером с медвежьего кабана», — так представилось вдруг!)

— …Подбежав ко мне, они стали бросать свои камни с палками. Тогда я прыгнул в каюту дирижабля и поджёг специальную огнесмесь. Воздух в баллоне стал разогреваться, но быстр разогреться он не мог, на это нужны были минут 10… а странные люди, похожие на демонов из старых сказок, были уже рядом. Змеи в такую погоду прятались в своей норе под обсерваторией: они не любили дождя… Вид огня испугал людей, и они остановились, скривив на сторону страшные рожи. При этом они очень были похожи на «ночную рожу» — помнишь старые сказки?.. Воздух нагревался, баллон увеличивался в размерах… Тут люди зачем-то упали в грязь лицом вниз, ползали в сыром песке, и что-то не то говорили, не то стонали, как от боли. Эти люди вовсе были какие-то искорёженные, большие и рыхлые, с уродливыми толстыми животами. Мне стало дурно, когда я подумал, что не весь запас воды взял с собой. Воду я готовил дождевую, но дождливая погода была для меня как снотворное. И запас почти не был заготовлен, а половина воды осталась в обсерватории… Но главное, что и еды было на борту очень мало! Холод и сырость донимали меня. Я выставил «ковшом» руки за борт, чтобы набрать немного воды. Те люди приподнялись немного и тупо уставились на меня. Я несколько раз присел, чтобы согреться. Тут передний — зачем-то покрытый кривыми разноцветными линиями — очевидно, глиняной краской — поднял палку, и люди ринулись на меня. Но оболочка вот-вот была готова оторваться от земли: почти всё было готово к отлёту с вечера. Я включил мотор. Люди остановились, потом опять ринулись… Я схватил один из пяти термосов, что у меня были, закричал: «Убирайтесь!», взмахнул им в воздухе… Вожак прыгнул — и ухватился за край борта левой рукой, а правую поднял и замахнулся палкой. Но я изо всех сил метнул ему в голову термос, так что он поломался и согнулся, а вожак упал с разбитым черепом… Вот потому и сказал я тогда: «Пустой вожак из-под мертвеца», хотя думал про пустой термос от супа… Тут дирижабль поднялся, роса засверкала в первых лучах Эяна, и я полетел домой. Правда, не знаю, что стало с моей обсерваторией. Думаю, что кобры, которые могли через отверстия в полу проникать туда, не пустили зверей, похожих на людей, и та книга уцелела…

…Весна в том году была намотана на катушку бури. В южной саванне прошли дожди, а в северной пустыне прошла Буря Трёх Дней, как я потом узнал. Остальное я рассказывал: попал в беду из-за тех выродков, но меня спасли…

(Ах, ещё — где-то потом? В пути?..

Опять попал… к таким существам?

А — как спасли? Где? Кто?..

И… сколькими годами разделены события — и сказания о них?

Неужели правда, как вдруг стало казаться: 11 тысяч лет?..)

«…Сырая даль не колыхалась миражами. Хьетвэн поплотнее сдвинул на голову меховую шапку. Вдали потянуло противной сыростью. По небу неслись тошнотворные зелёные облака, в разрывах которых блестело сырое голубое небо.

Эян поднялся, и ветер медленно, будто нехотя, разогнул тучи. Блёклые, если сравнивать с северными, лучи осветили каким-то скучным сиянием насыщенный влагой простор бурого грунта…

…Башенку удалось найти сразу. Нэгэрцэв, сам того не подозревая, сделал крышу из зеркальной слюды, видимой очень далеко. Казалось, что маленький рукотворный холм надел шапку из ясного неба для защиты от пасмурного… Пропеллеры завращались медленнее, и четыре дирижабля-самолёта сели на поросший лишайниками сырой песок, впуская воздух в остывающие оболочки. Они постепенно опали на тонкие длинные шесты, поддерживавшие их…

Хъетвэн вышел наружу, немного размялся. Примеру своего руководителя последовали все 12 человек, входивших в состав экспедиции: без разминки сырой воздух, казалось, высасывал из организма силы…

…Они подошли к зданию обсерватории. Вдруг Хъетвэн издал изумлённый возглас. Перед ним, полузасыпанные песком, лежали остатки обглоданных скелетов. Они были очень похожи на скелеты людей — но вместе с тем заметно отличались… время и чьи-то зубы разрушили их почти полностью, разделив на отдельные кости, и лишь довольно далеко от башенки лежали хорошо сохранившийся череп и позвоночник с рёбрами, а рядом — как будто кости ног…

…Хоросирты давно перестали верить в загробную жизнь и перевоплощение, но именно из-за отсутствия суеверий кости каких-то неведомых, но мёртвых, не успевших встретиться им при жизни людей — внушали подсознательны ужас и отвращение…»

(Что, правда? Так… было?)

«…Двое вошли в обсерваторию. Отодвинуть простую дверь из толстой слюды не стоило никакого труда. Она не запиралась. Внутри лежала толстым, тёрпким на ощупь — так казалось — слоем сырая пыль. Телескоп стоял так, как был оставлен, и коррозия не повредила его, лишь посеребрённое зеркало слегка замутилось. Хъетвэн подошёл к возвышению возле телескопа — и довольно быстро нашёл там книгу…