Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

А поезд ехал, и ехал, и ехал…

…Третий день запомнился вечерним прибытием в город Канта-Бричвере. Он весь был освещён люминесцентными фонарями, отдававшими за ночь накопленную днём энергию. Электрическое освещение применялось мало. В основном на заводах, вокзалах, и в домах…

…До полуночи (4 часа, пока обновлялись запасы поезда) — шёл осмотр города. Между домами часто попадались большие пустые площади, иногда с невысокими отдельными кусами ханста, иногда просто застроенные цветными каменными возвышениями разных форм или выложенные разноцветными каменными плитами. Это были места естественного ландшафта в городе, где царила загадочная ночная темнота. Даже на центральных улицах и площадях с домами не было режущих глаза электрических фонарей. Осветителями служили светосборные столбы с несколькими рефлекторами на каждом. Днём ослепительные лучи Эяна заряжали слой краски на столбах (проникая и снизу, от ярко освещённых камней), а ночью краска отдавала свет в прохладную темноту до самого утра. Свет был достаточно силён, но не мешал смотреть на звёзды и планеты…

По городу — ездили в основном на велосипедах разных конструкций. Они развивали скорость до 30 км/ чи не давали вредных газов…

…У Унъерта часто появлялись странные ощущения и очень сложные ассоциации. Так и сейчас: ему показалось, что время летит всё быстрее, и уносится вдаль по палевым плитам древней аллеи. Грохот пылил, и столетия проносились над каменной площадью… (Да!) …По ней шли два каменных покойника, и один сказал:

— Море, светлый день… Ну, что тебе ещё надо?

…И воспоминание о городе Канта-Бричвере сцементировалось в памяти Унъерта с этой необычайной ассоциацией, ставшей для него символом этого города и вечности. Она возникла, потому что ночь и простор порождали чувство бесконечности пространства, а оно развивается только во времени… Улитка времени (лилового цвета) медленно плела паутинную нить истории, продвигаясь на миллиметр в год…

…Унъерт представил, как он стоял на площади — и люди сливались в судьбы, и не разделялись на встречи. Над ним решётчатой нефритовой чешуёй пульсировали серые растровые восходы и закаты, летучими пауками сменялись ночи и дни, проносились караванами событий годы — а он всё стоял, воспринимая бешено несущийся вперёд мир… За год — сутки совершали полный оборот вокруг планетарной оси звёздного неба. Время высохшей травой падало в глубины памяти… (1 танс = 1000 пир = 970 мм); 1000 лет складывалась в 1 танс; десятки тысячелетий — в десятки и сотни танс. Мышь бежала собирать траву, чтобы заготовить стога…

(«Вот отсюда, — подумал Унъерт, — я и взял фразу про 1000 лет…»)

…Модель времени проходила через соседний дом. На доме раскинулась целая панорама — будто твердь планеты опиралась небом на его крышу. На крыше были установлены две чаши… Какой это был дом? Да, они взошли на крышу и смотрели на спящий город. А рядом были две чаши: одна — из простого базальта, с куском медной руды в центре, другая — из меди, с куском малахита в ней. Одна — запомнилась ему как «каменная чаша с медным камнем», а другая — как «медная чаша с каменным камнем»… (!!) …Это был координационный совет цветной металлургии Канта-Бричвере — металлургии полиметаллов, как там называли… Вход в дом был прикрыт гардиной из слюдяных цепочек. Казалось поэтому, что «вход в дом нарезан тонкими ломтиками»… Ноздреватые матовые серебристые плитки украшали стены и арку входа, складываясь в нитчатые и спиральные узоры. Днём они отражали цвета мира, а ночью казались призраками вчерашнего дня в свете небесного танца лун… Когда они уже уходили, едва заметной искоркой мелькнула в отражении на плитах Кяризница Севера. «В темноте не хватало одного транзистора» — такое впечатление складывалось потому, что спутник, похожий на серповидный транзистор, к тому моменту ещё не взошёл. Да и то — лучше было бы наблюдать его из окна поезда, бегущего по степи; а в городе — даже взойдя, он прятался за домами, деревьями…

…Когда шли назад, к поезду, спутник уже встал. Его фарфоровый свет озарил глаза соучеников Унъерта. Теперь могло показаться, что «у белого фосфора есть только глаза. Кяризница Севера теперь сияла так же ярко, как и освещённый спутником человек, человек, который на неё смотрел»…

(И не случайны — все «повторы мыслей» тут?)

…Поезд поехал. Город, набирая скорость, промелькнул зелёными огнями и уплыл в темноту. С нарастающей скоростью мчался состав, проглатывая стыки; а местность, как будто гонимая встречным ветром, вырывалась из темноты под фарами и бежала дальше догонять город…

…Но вот город кончился. Поезд миновал его границу, отмеченную зелёными столбами с шарообразными матовыми ярко-зелёными светильниками наверху. И Унъерт внезапно ощутил такую грусть, как будто город умчался безвозвратно, хотя ничто не мешало посетить его вновь в будущем…

Его состояние напоминало печаль палеонтологической экспедиции, которая нашла кости интересного животного, но очень тяжёлые, их не смогли взять — и за встречей последовало расставание… А ведь Унъерту казалось: поживи он здесь подольше, и напряги интуицию — он мог бы сделать открытие. Он и раньше жил в пустыне, всю жизнь вслушиваясь в её струящуюся тишину, но город с новыми впечатлениями сообщил ему толчок, мозг начал работать продуктивнее, и он ощутил ещё больший покой и внутреннюю радость именно от тишины среди людей — самого великого блага на свете… Но всё же: почему — именно Канта-Бричвере, чем так подходил его характеру?..

…Размышляя так, Унъерт поужинал и лёг спать. А назавтра он подумал, что такие моменты бывают редко. Он не знал, что накинуло на этот город такой ореол воображаемой сверхъестественности, но предполагал, что всё-таки — новые впечатления плюс соответствие эмоциональной структуре его характера…

…На четвёртый день — пятый день пришёл незаметно. Вечерело… Оцинкованный алюминиевый закат серебрился радугой северного вечера. Из русла сухой реки дул вместе с ветром «солнечный паук» — кочующее моллюскоядное растение. Выдвижные псевдоцветы этого голосеменного заменяли ему корни, воду оно впитывало во время дождей и ночных туманов. Снаружи его окутывала решётчатая скорлупа, до блеска отполированная ветром. Оно чем-то напоминало паука, сложившего лапки и крылья. И свернувшегося в шарик…

С моря подул крепкий ветер. Сквозь сырость диск Эяна выбрасывал за барханы косые лучи на подступах к морю. Чёрная щебёнка виднелась между барханами… Опять пошли туннели, снова на пути встали горы, снова небо засверкало, заледенело снежными вершинами…

…Унъерт шёл с друзьями по Лангу. Целую неделю они добирались сюда. Город был очень красив своей уютной простотой. Некоторые жители Ланга любили купаться в море. И они тоже пошли на пляж…