Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

…Вечером то же сообщение получил Нэгэрцэв.

Небо наливалось фиолетовыми красками заката. Кто-то шёл быстрыми шагами по спиральному балкону… Открылась лёгкая дверца, и Нэгэрцэв увидел почтальона. Тот стоял, окружённый дымкой вечера, будто «литейщик заката». Он протянул газету «В городах планеты» с той же статьёй, но рядом было напечатано послание от психиатров с просьбой прибыть, если это возможно, в Зершанчари. Но Нэгэрцэв был очень занят: в то время он был строителем. Работа хорошо успокаивала нервную систему…

Однако он понял: дело такое, что надо ехать…

Он понимал, что это связано с экспедицией. Неловко будет тут ходить у всех на виду, класть кирпичи с вынужденной сдержанностью, выслушивать поздравления — в диспансере же в Зершанчари он будет избавлен от этого…

…Луны плыли по небу начищенными латунными скобками. Звёзды казались алюминиевым пресс-порошком. Сама пустыня подсказала людям эту идею: они наблюдали, как песок от времени и давления превращается в песчаник. (По этому же принципу прессовали кирпичи из смеси песка и химикатов…)

…Назавтра Нэгэрцэв просто сказал, что ему надо уехать на обследование на неопределённый срок.

— Раз надо, так надо…

…Он присоединился к первому же каравану, и поехал на север. С севреа дул сухой ясный ветер, сдувая облака на юг. У границы города Нэгэрцэв увидел две каменных пирамиды со всевозможными видами Мыси: там были — «прямая», «вывернутая» и «вытянутая»… Бурая, не такая сухая, как на севере, почва Мысъенхского аймака была покрыта редкими серыми растениями и лишайниками. Частыми звёздочками искрились пустынные маяки под высоким голубым небом…

(Ну, вот! И — как понимать?..)

…Уже многие вспомнили что-то об учёном, которого они действительно видели. Унъерт вспомнил, что когда-то, ещё учась в последнем классе интерната, знал человека, как говорится, со странностями…

…Когда они поехали в отпуск в приморский город Ланг (весь 14-й Зершанчарский интернат) — на электропоезде, посмотреть для разнообразия впечатлений на океан, но главное — на замечательную, уникальную горную страну Канта-Брихвереш…

(Или — «Бричвере»? И… такой транспорт уже был!)

…Поезд мчался со скоростью ветра на западо-северо-запад. Зехтыныб, Зершанчари и Канта-Брихвереш соединялись перешейками, образуя одну гигантскую горную систему, потянувшуюся через весь Агварасичорпн: от Дыионгча, полосы Смерти и океана на западе — до Полосы Смерти, озера Рингфере и побережья на востоке. Гигантским полукольцом горы подходили к самой Северной Стране Дождей, охватывая с севера основную часть пустыни. Там, полузасыпанные летучим песком, виднелись кое-где остатки горных стран древности — в виде причудливо выветренных скалистых останцев, покрытых таким мощным пустынным загаром, что его использовали как железомарганцевую руду и теперь, и в глубокой древности. Кое-где он достигал полусантиметровой толщины…

(Унъерт вспомнил — как они проводили с ним в школе эксперименты, выплавляя в солнечной печи сталь. Она получалась удивительно прочной, и целую тележку этой стали ученики подарили заводу, на котором расширяли практику. Сквозь обсидиановые защитные очки, когда в полдень Эян нагревал воздух до +52°, сталь казалась каплей Эяна, и в глаза будто текли ослепительно яркие, лёгкие, тяжёлые, круглые, плоские, клейкие горячие капли звёздного света…

…А вспомнил он это — едва за Нэехештом поезд свернул на северо-запад, дунул пыльный южный ветер, и показалось месторождение пустынного загара. Наиболее красивые камни, покрытые им как лаком, использовались в строительстве. Навстречу бешено мчащемуся поезду проехал товарняк со штабелями таких камней на платформах. Все закрыли окна плотными войлочными прокладками и засовами, и легли спать. Поезд всё ехал через ветреную пыльную ночь…)

…На другой день картина резко изменилась. Унъерт проснулся в «час латурха», как говорили на Хоросе… (Латурх — это паутинный головоногий раковинный моллюск. Паутиной он собирал ночную росу и охотился с ней на других моллюсков; он ткал её в эти часы, пока не наступала жара, и принимался за работу сразу: близились Дни Каменного Огня, и ночью температура падала лишь до +35°…)

…Общее купе-вагон было разделено лишь войлочно-керамическими перегородками на зоны психической совместимости. Человеку всегда хочется жить с там, кто близок ему по характеру… Коридор в 2 метра шириной был залит розовым светом с оранжево-белым отливом, и казался ярко-розовым кондитерским изделием…

…Временами поезд проезжал короткие туннели. Это была окраина единой горной страны. Над 3-метровой ширины колеёй, установленной на асфальтотакырном фундаменте, возвышались жёлтые, фиолетовые и чёрные скалы. Восходящий Эян так озарил их ещё из-под горизонта, что чёрные скалы казались нежно-розовыми, и лишь чёрные молнии острых гребней пронзали это розовое сияние. Небо было густо-синее. Воздух всё время входил через фильтры. И дышать внутри было так же легко. Как и снаружи…

(Что ж, логика развития цивилизации: от караванов, минуя двигатель внутреннего сгорания — сразу к электричеству, кинематографу!)

…Гигантская горная страна приближалась постепенно, северным краем на пути к океану. Временами за высокие скалы цеплялись лёгкие облака, но чаще казалось, что их вершины покрыты туманом. Здесь дорога была построена не на простом. Как в других районах, а на усиленном антисейсмическом фундаменте. По бокам были возведены антисейсмические окопы. Но их плотинки не заслоняли общий величественный вид… Уже показались далёкие снежные вершины, и Унъерт узнал Камныент — северный 7-тысячник, один из 118 по всей Канта-Бричвере. 8-тысячников было 38, а 9-тысячник всего один — Чагирна, связанная с легендой про Мысю, высотой в 9107 земных метров (если не считать Мануехр — «Рог Бури», массив до 8985 метров высотой, расположенный в самом центре гигантской Канта-Бричвере, западнее и южнее Чагирны)…

(Да: «Чагирны»!..

А «метр» тут — как длина «того» секундного маятника, что ли?)

…Туман сгущался в облака над выходами радиоактивных базальтовых лав. Проехали месторождение базальта особого рода, настолько радиоактивного, что он применялся с лечебной целью (из него даже извлекали — правда, не всегда не на всех заводах у месторождений — радиоактивные элементы, которые и разогрели его в недрах планеты, где тепло не могло рассеиваться)…

…Путь в Ланг лежал через громадные пропасти и высокие перевалы. Ни Мануехра, ни Чагирны они не увидели — но слева возвышалась 7300-метровая гора Отлумунга, справа — 6800-метровая гора Торохенш. Их вершины были покрыты вечными снегами и людами. Особенно красиво было вечером, когда уже проехали самые опасные места, снабжённые многочисленными инженерными сооружениями — и горы светились, отражая снегом зарю, будто с запада не ползла чёрной коброй ночь, а вставало на смену Эяну некое второе светило…